Абсолютная свобода

Сколько он себя помнит, его всегда привлекала скорость. Сначала это был скейтборд с вечно разбитыми коленями и локтями, потом мотоцикл, а затем и автомобиль. Сейчас Лиаму 20 у него есть любимая учеба, неплохая работа, верные друзья и машина. Темно-синяя Subaru Legacy BE, старая, но верная, сколько же времени шатен провел под ее капотом, да и не только там, меняя и улучшая все что можно было, да и нельзя тоже. Его машина была идеальной для него,и она была идеальной для уличных гонок и побед. Первый опыт запредельных скоростей и резких поворотов, чуть не стал последним. Выйдя через месяц из больницы, Лиам буквально по частям собирал разбитую машину, заезд повторился лишь через год, а еще через полгода шатен получил первый выигрыш. Теперь вся жизнь Пейна состояла из учебы и заездов поздно вечером. Гонки всегда были чем-то особенным для Лиама, когда в крови бушует азарт и адреналин, когда ты не видишь ничего кроме темной дороги перед собой, когда все что ощущают руки это руль обтянутый кожей и холодный рычаг коробки передач. Это была свобода, та которую называют «абсолютной», это как прыжок с парашюта, как полет в невесомости. И Лиам был уверен, что это лучшее что случалось в его жизни. Но потом появился Зейн. Он увидел его на заезде среди сотни зрителей, парень не чем не отличался от других, та же одежда (белая футболка, джинсы, черная косуха, да тяжелые ботинки), тот же азарт на лице, но что-то заставило взгляд остановиться, пусть на пару секунд, но образ ухмыляющегося брюнета прочно засел в голове. Лиам видел его еще на нескольких гонках, прежде чем они заговорили. Первый разговор был коротким и каким-то странным, они тогда обсуждали только что не погоду. И на прощание: - Я, кстати Зейн Малик. - Лиам Пейн. Еще увидимся, Зейн? - Конечно, Лиам. Через месяц Лиам все так же учился, работал, встречался с друзьями и принимал участие в ночных гонках, просто теперь он точно знал, что на финише его ждет Зейн. Короткие ночные встречи очень быстро перешли в длинные дневные. Ни Лиам, ни Зейн не смогли бы сказать, как так получилось, что уже через два месяца каждые выходные они проводили вместе с общими друзьями, а каждый вечер, когда они не встречались на трассе, заканчивался телефонными разговорами. Глупые и смешные Sms-ки тоже очень быстро вошли в привычку. А потом Малик признался, что он не умеет водить, и… В общем Зейн оказался совершенно потерянным кадром для профессии водителя, зато аэрография пламени появившаяся в качестве компенсации за царапину на боку машины Лиама, была шикарна. А еще был поцелуй, и он принес ничуть не меньше эмоций, чем гонка, тогда Лиам впервые задумался, а настолько ли его свобода была абсолютной. В Лондоне, как и в любом другом городе, гонки были запрещены, и сколько бы вы не меняли места, как бы вы не старались привлекать как можно меньше внимания, удача не бывает вечной. Заезд только закончился и Лиам, как раз забирал свой выигрыш, когда в ночи раздались вой полицейских машин. И определено та поездка, что они устроили по ночному Лондону, яростно ненавидится Маликом до сих пор, хотя ее окончание ему, конечно, нравилось, нравится и будет нравиться еще очень долго. Он даже не понял, как оказался на переднем сидении машины Лиама, а сам шатен выкручивал руль и резко трогался с места. Пейн не планировал устраивать скоростные заезды наперегонки с полицией, где на кону были его права и возможно вполне реальное лишение свободы на пару месяцев. Его машина темная и старая, и он правда был удивлен когда выехав на площадь с оживленным движением, увидел бело-синею машину ехавшую точно за ними. Ездить по городу, стоявшему в пробках трудно, когда у тебя на хвосте полицейская машина это тяжело, а когда на соседнем сидении сидит Зейн и кричит: «мы все умрем», каждый раз как машина выезжает на встречку для обгона или резко поворачивает, делает эту задачу практически невозможной. Однако удача определено была на их стороне, им удалось ненадолго оторваться от преследующей машины, и спрятать в глухом переулке собственную. Полиция уехала, а в следующую секунду Лиам осознал, что стоит, опираясь на кирпичную стену позади себя, а Зейн тяжело дышит, уткнувшись в его шею: - Зи… - поцелуй получился диким, только успокоившееся сердце забилось с новой силой, в кровь снова полился адреналин и да, это было совершенно нереально. Поцелуй был жестким со вкусом крови от прокусанных губ и неприятных ощущения от сталкивающих зубов. Их первый секс был таким же, как и поцелуи диким и грубым, на заднем сидение старенькой машины. И с нежным и ласковым: «Я люблю тебя», в самом конце. Лиаму 23, у него престижная работа, верные друзья и машина. А еще у него есть абсолютная свобода, и Зейн, который перед каждым заездом целует его в губы и шепчет: «Я верю в тебя, детка». И почему- то в голове Пейна слова «Зейн» и «свобода» давно стали синонимами.