Тренировка

- Подожди. Ты опять держишь не так. Бартон, прицокнув языком, подошел к Наташе. Ее лицо выражало крайнюю степень недовольства. Она наверняка уже пожалела, что ей взбрела в голову мысль научиться стрелять из лука. По крайней мере у такого учителя, как Соколиный глаз, который фанатично предан своему искусству и не терпит даже малейших недочетов. - Смотри. - Он забрал тренировочный лук у нерадивой ученицы и встал в нужную позу. - Ты неправильно держишь тетиву. Нужно сместить большой палец чуть кверху, а безымянный и мизинец прижать к ладони. Он долго что-то ей объяснял, назидательно глядя в глаза, и Романова кивала головой, на деле слушая его слова лишь вполуха. Заметив ее отсутствующий взгляд, Клинт нахмурился и громко кашлянул. - Быть может, прекратим это бесполезное занятие, раз уж каждый из нас потерял к нему интерес? Наташа вздрогнула и ее лицо наконец приняло осмысленное выражение. Она виновато улыбнулась, вложив в эту улыбку как можно больше очарования, надеясь, что суровый наставник хоть чуточку смягчится. - Прости, Клинт. Нынешней ночью я работала с бумагами и спала только три часа, поэтому... в общем, ты видишь - голова забита дурью и не желает ни на чем концентрироваться. Но это ничего, бывало и похуже. Объясняй дальше. И никаких поблажек для недобросовестной ученицы! - она, склонив голову к плечу, шутливо покачала пальцем. Хоукай улыбнулся. Ну не может он противостоять ее харизме вечного позитива, к которому примешивается неповторимое женское обаяние. Убойная смесь для любого мужчины, сражающая наповал; однако за то время, что они знакомы, он уже привык и научился не подпадать всякий раз под это очарование. Иначе Романова давно из него веревки бы вила. Клинт возвратился из мира мыслей к Наташе и тренировочному луку. Решив наглядно показать, какою должна быть стойка и положение пальцев, он покрепче сжал упругую, как у боевого лука, тетиву - это Романова настояла на том, чтобы он не делал ей, как начинающей, послаблений. - Смотри. Встаешь - вот так. Пальцы - вот так. Наташа проследила за напрягшимися мышцами рук Хоукая, за спокойным, сосредоточенным на цели лицом. Она не успела и глазом моргнуть, как стрела слетела с лука и устремилась к мишени, попав прямо в "яблочко". У Бартона твердые, натренированные пальцы; они по-настоящему искусно сжимают тетиву, и она под их прикосновениями поет трелью смерти. Когда стрела вонзилась аккурат в середину далекой мишени, Клинт, пару раз моргнув, опустил лук и перевел взгляд на свой палец. - Кровь, - обыденным тоном произнес Хоукай, словно ничего не произошло, хотя тетива здорово порезала ему указательный палец. Алая жидкость набегала на пальце и пару капель сорвалось вниз. - Давно такого со мной не случалось. Наташа, сочувственно вздохнув, обошла Клинта, встав перед ним, и взяла его запястье в свои руки. Кровь мягко поблескивала на пальце; еще одна капля упала вниз, на деревянный пол тренировочного зала. Романова когда-то давно призналась себе, что не может устоять перед видом крови. Как она сочится из свежих ран, как она тягуча, как влажно поблескивает крупными бликами на свету. Она иронично подшучивала над своим "вампиризмом", и тем не менее понимала, что эта странная тяга ей совсем не нравится - слишком уж ненормально это было для борца со злом. Вот и сейчас, чувствуя горячую кожу Бартона под пальцами и наблюдая за кровью, что уже начала свертываться, она понимала, что ей хочется ощутить на языке эту теплую жидкость. Прикрыв глаза, она кротко улыбнулась и обратилась к Клинту: - Позволь мне... Не дожидаясь, пока лучник ответит ей, она поднесла его ладонь ближе и мягко вобрала его палец в рот. Пораженный ее наистраннейшим поступком, Клинт не мог даже выдохнуть. Теплое нутро ее рта обволакивало его палец полностью, пока Черная вдова, закрыв глаза, посасывала порезанный палец. Интимность происходящего была до ужаса смущающей; Клинт не решался выхватить свою руку из пальцев Наташи, хотя знал, что она не имела никакого права делать такие вещи. Почему же, несмотря на недозволенность, ему это нравилось? Он чувствовал, что возбуждается. Еще бы - красивая женщина самым непристойным образом "обрабатывает" его рану, а он ведь не железный. Потому-то и разливается в низу живота приятная истома, охватывающая его своими объятьями. - Довольно. - Бартон старается сделать голос как можно более твердым и непреклонным. Наташа поднимает на него взгляд; широко распахнутые глаза смотрят так невинно, что у Сокола аж дыхание перехватывает, и он усмехается - ну и чертовка же, будто бы и не занимается сейчас столь чувственным делом. Когда Наташа отпускает руку Клинта, видно, что она крайне смущена. Смущенная Романова - зрелище, которое редко доводится увидеть даже близким, поэтому Клинт удивленно улыбается, любуясь порозовевшими скулами и шаловливым блеском в глазах. Наконец, нарушая неловкое молчание, повисшее в зале, Наташа встряхивает рыжими кудрями и не терпящим возражений тоном произносит: - Клинт, я... притомилась. Продолжим занятия в другой раз. Напоследок мимолетно улыбнувшись такой странной, но восхитительно-манящей улыбкой, она разворачивается и, взволнованно стуча каблуками по полу, покидает тренировочный зал. Клинт ловит себя на том, что не может оторваться от созерцания ее чуть покачивающихся при ходьбе бедер. Определенно, он с нетерпением будет ждать следующей встречи.