✖
Чонин чувствует себя крысой, загнанной в угол паникующими людьми, хотя все не так плохо – Чонин знает это, но не хочет понимать. Это место не страшное; здесь нет людей, но только из-за этого не хочется попадать в собственную яму иллюзий под названием «все хорошо». Чанёль и Минсок рассказывают ему о школе, но не о себе, знакомят с другими учениками, которые спрашивают, как он тут оказался, и опять же ни слова о себе. Все лишь упоминают Профессора и как они любят его. Профессор дал дом, Профессор приютил здесь всех желающих и нуждающихся. Чонин знакомится с группой, в которую он попал – со стороны все прилично и кажется, что это и на самом деле школа для одаренных детей: уроки истории, математики и физики (в которой он не смыслит ничего), а так же практические занятия. Из-за которых уже хочется уйти, забыть все и вернуться туда, где можно прятаться и игнорировать самого себя. Чонин не хочет всего этого. Он не хочет совершенствоваться, не хочет вливаться в коллектив, не очень открыт со своими соседями. И это только третий день. Второй раз Чонин видит Профессора именно в третий день, когда у группы, в которую он попал, тот проводит беседы. И, насколько бы это не было удивительно, все внимание приковывается к нему, в частности – почему он не хочет быть тем, кем является на самом деле. Профессор все знает, он давно заглянул в самые темные уголки его разума, найдя все ответы, но не озвучивает их, хочет, чтобы Чонин сам разобрался, что к чему. Но Чонин не хочет. Не хочет говорить о себе и о своих слабостях. – Ты можешь использовать свою силу во благо как себе, так и другим, именно в этом кроется истинный смысл, – говорит Профессор. В какой-то момент всего становится слишком много и Чонин не выдерживает – встает со своего места и уходит прямо посреди урока, не обращая внимание на удивленные взгляды и обеспокоенное от Чанёля «Чонин?». Удивительным становится то, что Профессор не залазит к нему в голову, не останавливает, не заставляет передумать или заставить сидеть и слушать то, что он говорит. Он отпускает, улыбается с долей понимания, и кивает на немой вопрос Чанёля, встающего вслед за Чонином. В конце концов, должен же кто-то помочь ему разобраться с тем ураганом в голове, разрушающим все адекватные мысли и решения. Чонин далеко не уходит – не знает здесь толком ничего, хоть его уже и успели протащить по окрестностям, показав несколько тренировочных площадок. Чанёль идет за ним и ловит на себе короткие взгляды, так и читая в них «лучше бы тебе оставить меня одного». – Знаешь, это немного некрасиво, уходить с урока, тем более если это урок Профессора, – говорит он, когда Чонин решает остановиться на месте, уставившись вперед. – И… нам же интересно, откуда ты такой взялся. Не все умеют читать мысли и узнавать о человеке, только взглянув на него. – Тебе правда интересно? Но какой в этом смысл? Узнаешь пару фактов из прошлого и что из того? Все равно это ничего не изменит, – немного резко отвечает Чонин. Ему не неприятна компания Чанёля – он чувствует, как тот пытается наладить контакты, хоть и не слишком сдержан в выражении своих чувств и особенно не склонен к самоконтролю. – Просто не строй из себя жертву. Тебе пытаются помочь – это можно и так понять. Мы не как люди, мы понимаем… – Думаешь, я хотел этого? Я не понимаю, зачем меня сюда притащили, я не просил этого! – отвечает Чонин, поворачиваясь к Чанёлю. Снова хочется убежать отсюда, испариться – Чонин давно не желал этого настолько остро, что хочется прямо сейчас использовать то, чем его «наградила» природа. – Ты думаешь, что я хотел? – Чонин смотрит в глаза Чанёля, замечая зарождающиеся искры в зрачках. И это пугает не на шутку – рядом с ним снова температура колеблется, Минсока поблизости нет и остановить его не сможет никто. – Я тоже не хотел, чтобы меня увозили черт знает куда, даже толком не объяснив, что со мной не так! Я не могу контролировать эту силу, такое чувство, будто внутри меня сидит чучело, в которое кидают подожженные спички и… – Чанёль задирает голову кверху, сгибая локти в руках и встряхивая ладонями, – опять, я не могу остановить это. Чонин делает пару шагов назад, когда Чанёль опускает голову, заглядывая ему в глаза – там настоящее пламя, пугает чертовски, только подтверждая догадки. – Тебе лучше убраться подальше, иначе я тебе зад поджарю, говнюк, – Чанёль говорит это настолько серьезно, отчего Чонин и сам злиться начинает; вообще-то это не он должен уходить. За ним никого не просили идти. Руки Чанёля воспламеняются, а новая толстовка начинает коптиться в районе запястий, пламя поднимается все выше и выше; Чонин уже сбился со счета, сколько он шагов назад сделал, потому что ничего не меняется. Лишь жарче становится. – Успокойся, все хорошо, можешь больше не пытаться со мной говорить об этом, – ляпает Чонин. И ляпает настолько неосознанно, что тут же понимает – зря он это сказал. – Ты труп, – последнее, что говорит Чанёль, перед тем, как все его тело охватывает огонь, а сам он начинает двигаться по направлению к Чонину, выпуская пламя в сторону, от чего ни в чем не повинная трава тут же сгорает. Чонин бежит так быстро, как только может – только это не помогает, потому что скорости Чанёля ему точно не уступить. – Да твою ж… успокойся! Я возьму свои слова назад, окей? – а еще Чонин понимает, что бесполезно что-то говорить. Его попросту уже никто не слышит. Чанёль нагоняет его за считанные секунды, будто вся скопившаяся в нем злость решила выплеснуться в одно мгновение – он протягивает руку и пытается ухватиться за Чонина. И ему почти это удается; в районе запястья начинает невероятно жечь, да так сильно, что Чонин от страха больше ничего не может видеть – ни дороги, ни света. Чонин просто отдается своим инстинктам и, зажмурившись, прыгает в нарисованную в голове воронку, испаряясь в это же мгновение.✖
Когда Чонин открывает глаза, он пытается понять, где – напротив него стоит кровать с обгоревшими пятнами на одеяле и отпечатком ладони на стене. Спрятанный хвост дергается под одеждой и его острый конец царапает спину – Чонин тут же сдирает с себя толстовку, а за ней и футболку. Эластичный бинт натягивается в районе живота и соскальзывает к бедрам, а затем и на пол, когда он поднимается на ноги. Запястье горит, а кожа на глазах начинает твердеть, становясь еще темнее на оттенок, еще больше отливая синим. Дыхание не восстанавливается, сердце бьется как бешенное, когда он поднимает перед собой трясущиеся руки и рассматривает их. Твою мать, – думает Чонин. Будь оно все проклято. Он снова падает на пол, отползает в самый угол и прижимает колени к груди, зажмуривая глаза, чтобы не видеть самого себя и то, что с ним происходит. Когда Чанёль и Минсок возвращаются в комнату, Чонин все так же сидит в углу, только не реагирует никак – уснул. – От тебя несет так, будто из тебя пытались сделать барбекю, только неудачно, – морщится Минсок, проходя в комнату и не замечая Чонина в другом конце. – Черт возьми! Это… – Чанёль тычет пальцем в угол, морщась от боли в голове. – Кажется… Чонин? – Минсок подходит ближе, присаживаясь на корточки. – Это точно он. Но… что с ним… – Видать, он не врал, когда говорил, что не использовал свои силы раньше, – Чанёль садится рядом, коротко усмехаясь. Протягивает руку к нему, хочет дотронуться, но замирает на месте, успокаивая мысли – кто знает, насколько его руки в обычном состоянии горячие. Немного помедлив, все же дотрагивается до его руки пальцем, проводя по коже, чувствуя, как по телу пробегают мурашки. Чанёль пытается отвлечься. – Обалдеть, она такая гладкая, потрогай. – Хватит, ты как будто первый раз увидел мутанта, – цокает Минсок, дотрагиваясь до плеча Чонина и коротко встряхивая его. Чонин распахивает глаза резко, будто не спал и только ждал, когда его окликнут. Смотрит сонно, после чего вздрагивает и пытается сильнее вжаться в стену, подбирая к себе ноги. – Все нормально, это мы, – мягко говорит Минсок, протягивая ему руку. Чонин сначала протягивает ему свою руку, но после того, как видит ее, тут же одергивает, еще более затравленно смотря то на Минсока, то на Чанёля. – Я… не знаю, что со мной, – тихо говорит он, топя желание снова провалиться в какое-нибудь другое место. Страх накрывает с головой, ему кажется, что попытайся он снова телепортироваться – у него отрастет третья рука или еще что похуже. – Все нормально, – Минсок улыбается ему, беря его руку в свою, и помогая подняться. Чонин смотрит на отворачивающегося Чанёля и снова вздрагивает, накрывая ладонью обожженное запястье. Кожу все еще жжет, будто это произошло только что. Даже перед глазами мерещится образ горящей фигуры и искр прямо напротив в глазах. – Прости, – кидает Чанёль, доставая из ящика новую одежду, после чего быстрым шагом уходит из комнаты, хлопая дверью. – Расскажешь мне, что произошло? А то версия Чанёля не очень убедительно прозвучала, после того, как его тушили огнетушителем, – улыбается Минсок, пожимая плечами.✖
Чонин не вылезает из кровати двое суток, а когда он не шевелится и не высовывает нос из-под одеяла, создается впечатление, будто он задохнулся. Чанёль так, на всякий случай проверяет, жив он там или нет после двухчасового подглядывания из своей кровати на застывшую кучку. Возле кровати Чонина стоит нетронутый обед и рядом ужин, которые Минсок приносил тому. – Это бесполезно. Он тебя даже не будет слушать, – говорит Минсок, не отрываясь от книги и поправляя очки, когда Чанёль садится на кровать Чонина. – Это все, потому что ты холодный, – Чанёль кладет руку Чонину на ногу, не встречая никакой реакции. – Не холодный я, – обиженно отвечает Минсок, скатываясь под одеяло и закрывая лицо книгой. Чанёль ухмыляется, поворачиваясь снова к Чонину. – Эй, не хочешь прогуляться? На улице как раз сейчас темно, никто тебя не увидит, если ты боишься кому-то показаться, – начинает Чанёль. Закусывает губу и пытается сконцентрироваться так, чтобы случайно не спалить чужое одеяло. Ткань под ладонью начинает нагреваться, от чего Чонин сначала просто дергает хвостом и пытается переместить свою ногу в более прохладное место под коконом. Улыбка на лице Чанёля становится все наглее, когда он кладет рядом вторую руку, вцепляясь в лодыжки Чонина. Минсок даже откладывает книгу, чтобы увидеть своими глазами этот коварный (хотя, скорее дурацкий) план по вытаскиванию их нового друга из кровати. Чонин еще недолго ворочается, после чего откидывает одеяло и пытается выдернуть свои ноги из чужих лап – вот только Чанёль вцепился так, что тут остается только один выход. Пинаться Чонин не собирается. Хотя… – Мне больно, отпусти, – с нотками усталости говорит Чонин, смотря на Чанёля, в глазах которого снова зарождаются искры. – Скажи, что сейчас встанешь и мы пойдем на улицу, – Чанёль от своего отступаться даже не думает, сильнее сжимая пальцы. Смотреть на такого «нового» Чонина немного непривычно, даже, несмотря на то, что он его толком и не знал до всего этого. – Это нечестно! – Чонин хватается за его запястья, о чем тут же жалеет: кожа Чанёля больше похожа на батарею, когда весной топят за всю зиму. – Ну пойдем, иначе я тебя прямо так потащу! – Ладно-ладно, пойдем! – Чонин не выдерживает, отбирая руки от его запястий. Кожа начинает зудеть и он думает о том, если Чанёль сейчас снова загорится, снежная буря от Минсока будет в самый раз. – Точно? – Чанёль неверяще смотрит на него, отчего искры в глазах только сильнее разгораются. – Точно, – сглатывает Чонин. – Тебя потушить? Ну так, для страховки, – спрашивает Минсок, когда Чанёль отпускает ноги Чонина. Тот тут же отодвигается от него, с ужасом пытаясь сконцентрироваться хоть на одной картинке в своей голове, куда бы можно было убежать. – Нет, я же не в ярости, – закатывает глаза Чанёль, поворачиваясь к Чонину. – Ну что, идем? – Не хочу, – упрямо заявляет он, тут же зажмуриваясь. – Я тебя побью сейчас, честное слово! – Чанёль снова хватает его за ногу, до того, как Чонин проваливается в яму. Минсок удивленно смотрит на кровать своего соседа, где еще пару секунд назад вопил Чанёль, а сейчас лишь развеивается пыль.✖
– Черт возьми! – Чанёль перекатывается на живот, хватаясь за свою пятую точку. В нос тут же бьет запах травы, а еще ничего не видно – темно так, будто его ослепили. Чонин и сам падает, только на спину, вытягивая ноги и смотря в небо. Если убрать вопли Чанёля сбоку – то почти идеально. – Ты предупреждай хоть, а то… черт, где мы вообще? – недоуменно спрашивает тот, фокусируясь на одеяле, валяющемся на земле. – Где-то на улице. Ты хотел гулять – гуляй, – Чонин поднимается на ноги, отряхивая штаны и ежась от холода. – А я пока пойду, посплю. – Эй-эй-эй, стой на месте, – Чанёль пытается подняться, при этом не сводя взгляд с предположительно Чонина – ну не видно ни черта. – Ты меня пугаешь. И мне еще нужны мои ноги, – обиженно говорит тот, беря свое одеяло и накидывая на плечи. – Я просто пытаюсь подружиться, – обиженно бубнит тот, хватая Чонина за руку. – Я не просил дружить со мной. До Чонина не успевает дойти то, что сам сказал, потому что в щеку прилетает что-то тяжелое, от чего земля из-под ног уходит. Он отпускает одеяло и переворачивается на бок, хватаясь за щеку, пока Чанёль обходит его вокруг. – Может уже хватит? Ведешь себя так, будто тебя заставляют здесь сидеть. Если такой независимый, давай, вали! Чонин поднимается на ноги, смотря на Чанёля. Это становится больше похоже на встречу давних знакомых, когда один – какой-нибудь преступник, севший за решетку, а второй – тот, кто посадил его. Чонин первый раз позволяет себе выпустить пар таким способом: бежит на Чанёля и сбивает с ног, снова получает в челюсть, но на этот раз поднимается быстрее, чтобы отвесить ответный удар. Чанёль на шаг впереди, потому что у него (судя по всему) больше опыта в таких перепалках: сносит Чонина с ног, когда тот пытается убежать в сторону, наступая на хвост. Тот как-то совсем отчаянно кричит, падая на землю. Чанёль придавливает его собой сверху, заламывая руки назад. От него пахнет горелым и ладони жгут – Чонин размахивает ушибленным хвостом и ударяет его по спине. В воздухе застревает острый звук, больше похожий на удар плеткой. Чанёль скатывается на землю, поворачиваясь на спину и вжимаясь в прохладную траву. Это оказывается чертовски больно, а по коже расползается тепло, такое не похожее на собственный огонь. Чонин переворачивается на спину и дышит наперебой с Чанёлем, глотая свежий воздух. На какое-то мгновение становится тихо и комфортно, пока у Чонина не начинает урчать в животе. Чанёль глухо смеется, облокачиваясь на руки и садясь. Запрокидывает голову к небу и прикрывает глаза, вылавливая из головы старое детское воспоминание. – Как человек – ты полный кретин, – говорит он, – а вот как мутант… надеюсь, что все же пересмотришь свои взгляды. Чонин поднимается и в который раз отряхивает штаны, протягивая руку Чанёлю. – Давай, телепортни нас назад, я уже не очень хочу гулять, – говорит Чанёль, из-за чего не удается сдержать улыбку. Чонин вылавливает картинку их комнаты, пытаясь зациклиться на ней, глаза зажмуривает и… открывает, смотря на Чанёля. – Только не говори, что не можешь, – щурится Чанёль. – Что-то не получается, – Чонин снова жмурится, сильнее сжимая руку Чанёля. Тот снова начинает закипать, прямо как чайник, а его рука нагревается, из-за чего Чонин отпускает ее. – Эй, решил тут меня оставить? – Чанёль делает пару шагов к Чонину и хватается за его плечи, прижимая к себе, от чего тот снова жмурится, пытаясь испариться.✖
Минсок от страха откидывает книгу на одеяло и вздрагивает, когда об стену что-то ударяется, падая на пол. Все это приправлено глухим стоном Чонина, от которого пробирают мурашки, и ругательствами Чанёля. – Нельзя как-нибудь поаккуратней, – скулит Чанёль, отползая к своей кровати и закидывая на нее ногу. Демонстрирует Минсоку огромную красную полосу на спине и заваливается на нее полностью, утыкаясь носом в подушку. – С… возвращением, – говорит Минсок, стягивая очки. Чонин оглядывается по сторонам, не замечая своего одеяла, и снова стонет, перекатываясь. Замечает на полу свой ужин и ползет к подносу словно гусеница, пока Минсок наблюдает за ним, выгибая бровь. Чонин уничтожает и ужин, и обед за считанные минуты, укладывает тарелки назад и закатывает поднос под кровать, поворачиваясь к Минсоку. – Завтра все уберу, – обещает он, залезая на кровать. – Черт, мое одеяло… – Возьми мое, – Чонин не успевает повернуться на голос Чанёля, когда ему в голову прилетает скрученный комок, заставляя чуть ли не уткнуться носом в свои колени. – Можешь не беспокоиться, мне все равно не холодно, – слышит он следом. – Вы самые ужасные соседи, – констатирует Минсок и выключает свет.✖
Утро отзывается болью во всем теле и настойчивыми тычками в бока – Чонин отмахивается от них, как от назойливой мухи, только тут все по-другому. Потом с него стягивают одеяло и говорят, что больше он не сможет просто так отлынивать от занятий – это уже был Минсок. Чонин плетется в ванну, пытается слиться с водой, а потом снова с кроватью – «вы посмотрите на меня, все же смеяться будут», – говорит, только веское от Чанёля «я же не смеюсь» добавляет небольшой плюсик и заставляет смутиться. Он все еще помнит вчерашнюю перепалку и то, как Чанёль обнял его, хоть на пару секунд, но все же. Чонин пытается спрятаться за спиной Минсока, насколько это возможно, пытается слиться со стенами – почти получается, но потом получает подзатыльник и «нечего стесняться самого себя». Когда они проходят мимо кабинета Профессора, Чонин тормозит на пару секунд и думает, что не лишним было бы извиниться. Минсок одобряюще кивает и утаскивает дальше по коридору за собой Чанёля, игнорируя его «нам все равно на один урок». – Профессор? Я… простите меня, было очень невежливо с моей стороны… – Чонин замолкает на полуслове, когда Профессор откладывает какие-то бумаги, показывая ладонь. – Все хорошо. Я все знаю, не забыл? – Профессор подносит пальцы к виску, тепло улыбаясь. – Держись за то, что у тебя есть сейчас. И пользуйся своей силой. Не нужно ничего бояться. – Спасибо, Профессор, – Чонин опускает голову, чувствуя себя провинившимся щенком. – Встретимся на уроке, Чонин, – говорит профессор, удаляясь из кабинета. Контролировать себя не так сложно – осознание приходит внезапно, словно волна омывает берег, стирая старые записи на песке и давая возможность написать новые, когда он остается один в кабинете Профессора. Он вспоминает кабинет, в котором у него должны быть сейчас занятия, в деталях вспоминает то место, где он несколько часов пытался слушать о резонансе, для эпичности щелкая пальцами и переносясь туда. Только малость не рассчитывает и падает прямо рядом со своим стулом, чудом не задевая о ножку парты головой. В кабинете тихо и пусто, Чонин соскакивает на ноги, осматриваясь по сторонам и замечая знакомое лицо одной девушки. Та моргает третьим веком и прыскает в кулак от смеха, говоря, что у его группы сейчас другой урок.✖
Чонину нужно достаточно много времени без помощи Чанёля и Минсока, чтобы разобраться, куда ему идти. Он выходит на улицу и идет на одну из тренировочных площадок, замечая, как кто-то карабкается на вышку. Сначала ему кажется, что это Чанёль – только тот был совсем по-другому одет, поэтому он просто набирает скорости и бежит туда, находя взглядом белую макушку Минсока. – Я не знал, что сейчас… практика? – Чонин встает рядом со своим соседом, смотря снова на вышку. У ее подножия стоит мужчина в белой майке, задрав голову вверх. – Логан – полный псих, он заставил Чанёля забраться туда, – только и говорит Минсок, поднося палец к губам и кусая ноготь. – Чанёль? – Чонин снова присматривается к человеку наверху. Точно Чанёль. – Что, зачем? – Он говорит, что если он полностью загорится, то сможет с помощью огня пролететь полмили, для первого раза. – Но Чанёль нестабилен, он толком контролировать себя не может… – Давай, гори! – орет Логан, отходя на пару шагов назад. – Это полный дебилизм, – Минсок скрещивает руки на груди, не отводя взгляд от Чанёля, усевшегося на самом верху. – У нас нет летунов, да даже нет того, кто мог бы вызвать что-то типа бури. Он упадет, он просто упадет. Чонин чувствует, как по всему телу проходит холодная волна. Он не думает о том, что это рядом с Минсоком так холодно стало, хотя тот сам стал еще бледнее, чем обычно. И холоднее. – Только ты, но… когда он горит, это опасно, – добавляет Минсок, поворачиваясь к Чонину. – Пусть он просто спустится! – говорит кто-то из учеников. – Да гори ты, мать твою! – снова орет Логан. – Я не полечу! – слышится с вышки. Чанёль стоит так еще недолго, после чего все его тело окутывается огнем. – А теперь выпусти больше огня, что за детский сад! Чонин побирается сквозь толпу, подходя ближе. Ему становится дико страшно за Чанёля, но он не представляет, что может сделать. Когда тот весь в пламени, до него не то, что дотронуться – вообще близко никак не подойти. А тут полный букет. – Эй, чудик, лучше не подходи, – Логан останавливает Чонина на месте, когда тот пытается подойти еще ближе. – Он же разобьется… – Давай прыгай! – его крик заставляет зажать уши руками и снова задрать голову кверху. Пламя вокруг Чанёля разрастается все сильнее, от чего отгородка вокруг него плавится. Логан отталкивает Чонина в сторону, когда на него что-то летит. Он толком и понять ничего не может, падая на землю, пока Логан что-то шипит, осматривая не очень-то надежную конструкцию. Огня вокруг Чанёля становится больше и он делает шаг вперед, а потом срывается вниз. Время будто бы замедляется – Чонин смотрит на потухающий огненный шар, из которого будто бы выныривает Чанёль. Он вспыхивает еще пару раз, после чего Чонин поднимается, тут же испаряясь. И хватается за Чанёля. Ладони буквально плавятся, отчего он отпускает его. И от этого становится еще страшнее. Обжечься сейчас кажется не таким уж и плохим вариантом. Он смотрит в глаза Чанёля, хватая его за руки, и кричит так сильно, как только может, проваливаясь в новую яму, нарисованную за спиной Чанёля. Минсок наблюдает за тем, как Чанёль исчезает вместе с Чонином в нескольких футах от земли, и с облегчением вздыхает, закрывая глаза и поднося соединенные ладони к губам.✖
Чанёль открывает глаза, не веря в то, что он еще жив: поднимает руку к лицу и загребает волосы в кулак, поворачивая голову в сторону и замечая недалеко от себя неподвижное тело. Вся радость тут же испаряется, потому что это Чонин, не двигается совсем. Чанёль доползает до него и поворачивает к себе, проводя ладонью по щеке. Ему становится дико страшно – Чонин спас его, да, но разве это сможет повториться еще? Он кусает губу и наклоняется к Чонину, утыкаясь лбом в грудь. Рукава на рубашке Чонина подпалены, и если бы его кожа не была такой, то там явно были бы видны ожоги. И синяки после вчерашних побоев. «Прости, прости меня», – шепчет тихо. Чанёль чувствует себя чертовски виноватым, это чувство готово разодрать все внутри, но он держится, потому что боится снова сделать больно Чонину. – Эй, мне дышать тяжело, – слышит Чанёль над ухом. Поднимает голову и неверяще смотрит на Чонина. – Ты чего сопли распустил, даже я ни разу не заревел за все время тут, – говорит следом, расплываясь в улыбке. – Я не реву, – Чанёль сам не заметил, как это произошло. Смахивает рукавом слезы с щек, тут же тыкая Чонина в бок. – Ты специально притворился, что в отключке? – Ничего подобного, – Чонин садится рядом, разминая шею. – Ты спас меня. Я даже не знаю, как отблагодарить, я совсем растерялся, – говорит Чанёль, протягивая руку к Чонину. Тот вздрагивает, но не дергается, когда он берет его ладонь в свою. – Так и будешь меня держать? – Вдруг ты сейчас убежишь, а меня оставишь тут, – хмыкает себе под нос Чанёль. – Я сам не знаю, где мы, так что не убегу. Они еще недолго болтают ни о чем – Чонин спрашивает, почему одежда на Чанёле целая – ему рассказывают душещипательную историю о том, что Логан специально заказал ему такую, чтобы в случае чего не пугать других учеников своей наготой. Не самое приятное чувство бегать голышом – Чонин улыбается и радуется, что по нему не скажешь, когда он может покраснеть. Как-то все равно становится и на урок, с которого они так нечестно сбежали, когда можно было просто вернуться ко всем. Чанёль не отпускает его руку и тогда, когда они встают с земли. Только тянет на себя, когда Чонин готовится вернуть их в школу, и оказывается так близко, как еще никто не был. Чонин ничего не говорит, да и не знает что, когда Чанёль проводит рукой по его лицу, наклоняясь к губам и мягко касаясь их. Чонин замирает на месте, когда Чанёль обнимает его, утыкаясь носом в шею. Он снова чертовски горячий, но отталкивать не хочется. Чонин сжимает его куртку и проваливается в новую яму. Когда они оказываются в комнате, Чанёль теряется на мгновение, делая пару шагов назад и смотря по сторонам. – Зачем? – только и говорит Чонин, чувствуя, как сердце отдает глухими ударами в висках. – Ты мне нравишься, – Чанёль делает шаг вперед, заглядывая ему в глаза. – Но я… я не как они, посмотри на меня, – Чонин разводит руки в стороны, кусая губу. С такими данными только идти работать в цирк, да и только. – Мне нравишься ты, и нравишься таким, – отвечает Чанёль, пытаясь успокоиться. Он никогда не думал, что сможет сказать что-то подобное. Но он говорит так, как подсказывает голос в голове – идет за ним, как за светом, которого не было очень долго. Чонин хочет сказать что-то еще, но ему просто не дают – прерывают еще на вздохе, снова целуя. Чанёль избавляется от куртки, которую ему дал Логан, потому что становится невыносимо жарко, когда он и без того чувствует себя нагретой сковородкой. Чонин лишь пятится назад, падая на кровать Чанёля, который нависает сверху и снова целует. Он уже не просто горячий – его губы обжигают, ладони пекут не меньше. Чонин хватается за его плечи, скользя руками по коже – везде одинаково горячо, сбивчиво говорит Чанёлю об этом, закрывая глаза, когда он целует его шею. Дверь в комнату скрипит, отчего они оба вздрагивают. – Твою ж мать, – Минсок тут же отворачивается, прикладывая ладонь ко лбу. – Я ничего не видел. Чанёль слезает с кровати, хватая с пола куртку и натягивая на себя, пока Чонин садится, выравнивая дыхание. – Вы, я говорил, что вы отвратительные? Уже бесите, – вздыхает Минсок, снова поворачиваясь и тыкая пальцем на Чанёля. – Прости, – пристыжено отзывается Чанёль. – Все волнуются до сих пор, между прочим, – Минсок выгребает из ящика пару книг, после чего замирает, смотря на Чанёля. – Иди к Логану, он хотел поговорить.✖
Чонин не может найти себе места, а еще дико стыдно смотреть что на Минсока, что на Чанёля. С последним так вообще ничего не понятно, потому что с Минсоком они успели несколько раз нормально поговорить, а еще убедиться, что тот все так же к нему относится. Чанёль возвращается в комнату только ночью, устало падая на кровать. Чонин не шевелится и продолжает думать о том, что было утром, уткнувшись носом в одеяло Чанёля. – Ты не спишь? – тихо говорит Чанёль. Чонин не отвечает и в комнате снова становится ужасно тихо. Кровать Чанёля скрипит, а через несколько долгих секунд его матрас прогибается, когда Чанёль залезает с ногами на нее. – Я сплю, – Чонин и правда практически спал, только когда зашел Чанёль сон будто рукой сняло. – Может, прогуляемся? Чонин еще недолго лежит неподвижно – только хвост выдает, дергаясь под одеялом. Он сдается, даже не начав сопротивляться – откидывает одеяло в сторону и садится, протягивая руку Чанёлю, чтобы провалится в очередную яму подсознания. Они оказываются на том же месте, где недавно подрались. Чонин оглядывается по сторонам и замечает свое потерянное одеяло. Тут же идет за ним; оно сухое и не грязное, чему он безумно рад. Накидывает его на плечи и возвращается к Чанёлю, усаживаясь рядом. – Ты совсем не умеешь дружить, – начинает Чонин первым, потому что Чанёль молчит, найдя интересным рассматривать ночное небо. – Сам виноват, – отвечает он, поворачиваясь к Чонину. Чонин улыбается и мысленно благодарит Профессора за то, что забрал его ото всех и подарил новый дом. Не самый спокойный и безопасный, но зато по-настоящему родной.