Ты всё же ещё жив...

***

Кто ты, странное существо с полуистлевшей улыбкой на блёклом лице? Кто ты - дитя зимы или её пленник? Скажи мне, фарфоровая кукла с большими глазами, зачем ты здесь? Скажи мне, что разрывает тебя на части, что жжёт грудную клетку изнутри, как яд, что скребёт в горле, какой зверь поселился в тебе? Ты был другим, жертва теней, ты был совсем другим… Как же так получилось, скажи, что ты теперь тут, на краю бездны... Что ещё даёт тебе силы не падать? Ведь ты давно должен был рухнуть вниз, растечься скользкими струями тёмной жижи, разбиться на сотни шепчущих осколков и забыть о себе, о боли, о мире. Забыть всё, и себя самого, и, что ещё страшнее, тех, ради кого и по чьей вине всё это. Ты не винишь их, бледный гость моих кошмаров. Произнеси моё имя. Произнеси его как прежде с криком, но с теплотой и нежностью в голосе. Ты кричал когда-то острые слова, горячие слова, ты резал и обжигал их, но потом с удвоенной силой резал себя. Ты потерянно смотришь на свои дрожащие руки. Я чувствую, тебя сейчас тревожат другие вещи, мелкие и странные на мой взгляд. Но за этим скрывается что-то большее. Шепчи, говори. Холодные руки, мёртвые руки.Без дела болтаются бесполезными плетями вдоль тела, и поднять их бывает очень тяжело.Ты не знаешь ни поцелуев, ни объятий. Твои пальцы не касались ни щеки, ни ладоней , ни темных вьющихся волос. Я вижу, ты разбит. Я вижу, тебе сложно даже улыбаться. Ты ошибся, пустоглазый. Ты зря впустил в себя крики исступления, отчаянья, ты зря принял чужую боль, осколками стекла врезающуюся в грудь, ты зря вдохнул в себя туман, разъедающий изнутри. Ты хотел сделать лучше, я хотел помочь, но ничего не вышло. Бездна бесконечна, её силы хватит на всех. Бедный мальчик с мёртвыми руками! Ты можешь, безумно и счастливо улыбаясь, перебирать шерсть кошки, потому что она не чувствует этого холода. Может, это потому, что кошке плевать, как ты выглядишь. Ты ещё способен подарить кому-то немного тепла. Я хотел бы крепко обнять тебя, вытянуть всю грязь и всю боль, что затопили тебя. Ты кричал, ты захлёбывался, а боль искрилась, клокотала в груди и в горле, безумно смеялась, рычала, разливалась по венам, просачивалась в душу, в самые дальние уголки, её корни прорастали всё глубже, и глубже, и глубже, раздирая всю сущность в клочья, а ты кричал, кричал!!! И сам не заметил, как крик стал хрипом, а затем – хохотом… Мне хотелось бы быть жертвой, хотелось бы ощутить холодную сталь между лопатками и, в последнюю секунду осознав, что ты излечился и стал таким, как и прежде, улыбнуться на прощание и… Это было бы слишком просто, не правда ли? Мне выпало что-то худшее. Быть безмолвным свидетелем твоего медленного угасания и самому угасать, истекая слезами и кровью… Горячая кровь, живая кровь, под хрупким сводом рёбер ещё бьётся сердце, хоть оно и пропускает каждый второй удар, забывая, зачем ему биться… И пусть снежинки на твоих ладонях уже не тают, пусть ты слоняешься среди людей полупрозрачной тенью, пусть никто не видит ни красивых пустых глаз, ни стеклянной кожи, ни мольбы о помощи в каждом взгляде и жесте, пусть ты уже никогда не вернёшься в мир людей и никогда не станешь прежним – ты всё ещё жив. Правда благодаря тебе, моё существование стало жизнью, стало мечтой, стало иллюзией, а для тебя - смертью. И пусть тебя держит на краю чужая боль и эта ниточка готова оборваться в любой момент, пусть ты всего лишь дотлевающий уголёк, выпавший из костра на снег, - ты всё же ещё жив.