***
В этом Городе легко стать невидимкой. Стоит достать наушники — можно даже не включать музыку — и ничто не помешает от души улыбаться людям вокруг и Городу, задумчиво смотреть по сторонам, распахнув от удивления и восторга глаза: этот Город завораживает и затягивает в свои сети таких вот наивных мечтательниц, превращая их в часть своих легенд. Наушники и отстранённый взгляд — этого достаточно, чтобы стать своей. Никому в голову не придёт принять чужую радость на свой счет. Этот нехитрый трюк всегда срабатывает. Никому в голову не придёт обернуться вслед. Ты такая же, как они. Ты — фантом, девушка-обманка... Автобус ощутимо тряхнуло на неровной дороге, и Эль, теребившая кисточки яркого полосатого шарфа, отвлеклась от своих мыслей. Огляделась, скользнув взглядом по молодому мужчине в очках, сидящему через проход. Что-то смутно знакомое почудилось в его облике, и она замерла, пытаясь поймать невнятное ощущение. Через секунду, едва заметно пожав плечами, вернулась к размышлениям, перебирая в памяти недавние события. Сегодня странный день. Бабушки не будет — уехала навестить приятельницу. Вечером дома никто не ждёт. Не будет горячего чая и долгих разговоров при свете солнечно-рыжего турецкого торшера на витой ножке — давнего внезапного подарка отца. Это минус. Но зато можно забраться с подушкой и пледом на широкий подоконник, что бабушка категорически не одобряет, и просидеть там хоть всю ночь. Это плюс. Во всей огромной — прежде коммунальной — квартире на предпоследнем этаже старого дома Эль особенно любила одно окно, которое выходило в глубокий двор-колодец. Сторона та северная, и солнечные лучи освещали лишь дом напротив, но ей нравилось это. Ясными ночами в том окне были видны звёзды. Не такие яркие и лучистые, как в далекой деревушке на берегу тёплого моря, где прошло детство Эль, но по-своему красивые. Тайком от бабушки она забиралась на подоконник и, достав наушники, уносилась вместе с музыкой в прошлое. Туда, где был жив отец. В её плей-листе — несколько композиций, старательно подобранных для таких вот вечеров. И музыка эта звучала даже не в голове, а где-то в районе солнечного сплетения, не давая дышать. Эль знала, что музыка не вернёт в прошлое, не спасёт от настоящего, но все равно включала. Так она хотя бы какое-то время могла не думать... Бабушки не будет, а значит, можно попробовать новую технику. Накануне Эль вычитала в журнале необычный способ создания перехода цвета шерстяного полотна и горела желанием испробовать его. Вот только у бабушки было своё мнение о многочисленных — яростных, но, увы, недолгих — увлечениях внучки. "Вот непутёвая! — ворчливо вздыхала она, неодобрительно глядя на очередное занятие Эль. — Ты бы что одно освоила, а то бросаешься от вязания к рисованию. Одно слово — мечтательница!" И звучало это укоризненно. Бабушки не будет, а значит, в голову полезут ненужные мысли. И ночь пройдет в глупых мечтах о том, с кем Эль три недели назад столкнулась в переполненном вагоне метро, запомнив лишь странный, ни на что не похожий аромат туалетной воды — очень мужской, волнующий — да пронзительно-серые глаза. Эль всегда знала, что в жизни не бывает случайностей, есть подходящие друг другу события. Почему-то ей казалось, что и та мимолётная встреча — из их числа. Тёмное окно, имбирный чай, глупые мысли, музыка в солнечном сплетении. Нет, домой определённо не хотелось. А потому яркий листок с витиеватыми буквами — "Незабываемый фестиваль водных фонариков в Лопухинском саду", — вручённый улыбчивым мальчишкой на Невском, оказался как нельзя более кстати. В указанное время Эль подошла к воротам старого парка. В густых мартовских сумерках далеко разносились приглушённые голоса, изредка вспыхивающие звонким детским смехом. Вдоль дорожек горели редкие фонари. Эта часть парка казалась совершенно безлюдной. Эль решительно двинулась туда, где в темноте угадывалась вода, здраво рассудив, что водные фонарики запускать будут именно там, но была остановлена окликом невысокого мужчины, стоявшего возле раскладного столика с ворохом чего-то бумажно-разноцветного. Занятая своими мыслями, Эль прошла бы мимо и не заметила его. — Девушка, у вас уже есть фонарик? — Н-нет... — она растерялась. — А без него нельзя? — Можно, конечно. Но разве вы не хотите загадать желание? — Желание? Не знаю даже... Наверное... Продавец, прищурясь, окинул Эль взглядом: — Вам определенно нужна лилия!* Есть голубые и красные, какая вам больше нравится? — Голубую, пожалуйста! — она улыбнулась и покачала головой: — Разве водяные лилии могут быть красными? — Сегодня возможно всё! — несколько пафосно сообщил продавец, протягивая фонарик. — Смотрите: вот эти лепестки нужно отогнуть, а вот сюда поставите... вот, держите... вот эту свечу. Спички есть? — Нет... — Ну попросите у кого-нибудь там, — он махнул рукой в глубину сада. — И осторожнее опускайте, чтоб не перевернулась. — Спасибо! — поблагодарила Эль и заторопилась: оставалось всего несколько минут. — Не забудьте: самое заветное желание! — донеслось из темноты. Самое заветное... Больше всего на свете хотела Эль вернуться в детство, в те дни, когда был жив отец. Они часто уходили в дальний уголок пустынного пляжа, расстилали на прогретом песке огромное разноцветное покрывало, и Эль, замирая от восторга, слушала истории об отважных капитанах, покорявших неизвестные моря, о дерзких корсарах и спрятанных — где-то на склоне во-о-он той горы! — сокровищах, о руинах древних городов, надёжно укрытых пологом листвы или тёмными водами. Отец говорил, что эти сказки нашептало ему море... Он умер, и Эль уехала с побережья, надеясь заглушить так невыносимую боль в груди. Не получилось. Поможет ли ей в этом фонарик? Вряд ли. Больше всего на свете... Эль шла всё медленнее, пока совсем не остановилась у неширокого мостика с ажурными перилами. Она знала, что обманывать себя — последнее дело, но старательно гнала прочь мысль о том, что есть человек, чей образ всё чаще вытесняет воспоминания об отце. Эль раздосадованно помотала головой, стряхивая непрошеные слёзы: какой смысл мечтать? Он давно забыл случайную попутчицу в нелепом сером пальтишке и полосатом шарфе, радужной вспышкой мелькнувшую в привычной пелене дождей и туманов... Машинально взглянув на часы, Эль отметила, что уже почти девять. Стоящие рядом ребята помогли зажечь свечу, и только сейчас она сообразила, что подойти к воде будет непросто: слишком много людей. Эль тихонько вздохнула. На водной глади, чуть подернутой лёгкой рябью, она заметила несколько белых лилий. "На траурно-чёрных волнах ненюфары, как думы мои, молчаливы..."** — услужливо подбросила память подходящие строки. Никогда в жизни не чувствовала себя Эль так одиноко, как в этом парке, в окружении сотен людей. Здесь были папы и мамы с совсем маленькими детьми на руках, их бабушки и дедушки, и куда ни глянь — влюбленные пары. И у каждого — бумажный фонарик с горящей свечой. От легкого ветерка пламя трепетало и потрескивало, его прикрывали руками и объятиями, и над землёй танцевали цветные тени. Смеясь и подталкивая друг друга, собравшиеся один за другим опускали на воду полупрозрачные фонарики, испускающие нежный свет. В душе Эль стремительно разливалась леденящая пустота. И тут, словно в сказке, с первым далёким ударом часов томительно запела скрипка. Музыка налетела на Эль порывом тёплого ветра, осушила солёные капли на ресницах, обогрела замёрзшие пальцы; губы дрогнули в неуверенной улыбке — внезапное одиночество отступало, оставляя лёгкую грусть. Последний аккорд взвился в вечернее небо и осыпался серебряным звоном. Эль стояла, заворожённо глядя на цветные огни, плавно покачивающиеся на речных волнах, как вдруг ее словно что-то подтолкнуло. Она торопливо спустилась к самой воде, оскальзываясь на прибрежных камнях, аккуратно расправила лепестки лёгкого небесно-голубого фонарика из рисовой бумаги. И в тот миг, когда она наклонялась к тёмной воде, осторожно опуская свою лилию с дрожащей капелькой огня в самой сердцевине, в голове промелькнуло отчаянное: "Я хочу снова увидеть его!".***
— Конечная, молодые люди! — с удовольствием сообщил водитель, оборачиваясь к пассажирам. Эль, перед глазами которой ещё текла река разноцветных огней, очнулась и закрутила головой. Проехала! Ну что ты будешь делать! Вот же... мечтательница! — Что-то не так? — раздалось за её спиной. Эль стремительно развернулась и вздрогнула, наткнувшись на внимательный взгляд пронзительно-серых глаз.