***
Мерлин орал долго. Анвину показалось, что он даже успел заснуть, пока агент в очередной раз упрекал их в неосмотрительности, безответственности и глупости. Харт оставался беспристрастным, хотя они оба испытывали легкое чувство вины перед координатором — было видно, что тот разбил не одну кружку, пытаясь их разыскать. Когда Гарри мягко положил руку ему на плечо, говоря, что можно идти, приятного было мало. Хотелось скинуть руку и зашипеть от боли, но это же Гарри. Да и он уже не черт знает где, стоит вести себя как джентльмен. Поэтому он указал на дверь, пропуская Галахада вперед. Агент уверенным шагом направился в сторону выхода, и Эггзи хотел его окликнуть, но передумал: он сам справится. Ему срочно нужно было туда, где были доктора и обезболивающее. Желательно, морфий и в больших количествах. Каково же было его удивление, когда у дверей лазарета его молча дожидался Харт. Он что, долетел сюда раньше него? Приоткрыв дверь, мужчина указал рукой в сторону кушетки в глубине кабинета. Фыркнув, Эггзи скинул пиджак и развязал галстук. Гарри в нескольких метрах от него: само спокойствие, расслабленность в каждом шаге. Чертов идеальный Гарри Харт, который даже после пыток выглядел так, будто отобедал в Ритзе. Эггзи замялся и доктор нетерпеливо попросила Харта удалиться. Не то, что Гэри стеснялся, нет. Но врачи Кингсмен уже знали, что он предпочитал быть тут один. Выяснилось, что особого вреда им не причинили, сказалось только обезвоживание. Анвину предложили остаться до завтра и обработать раны, но Гарри отвел доктора в сторону, и Гэри только наблюдал, как та достала сумку и сложила в нее какие-то вещи. Протянув сумку Галахаду, она удалилась из комнаты.***
— Что это вообще было? — проговорил Гэри, с облегчением опускаясь в кресло капсулы — ему так и не сказали, как называется это скоростное метро под Лондоном. — Я всего лишь сказал, что справлюсь сам, — Гарри выглядел уставшим, и Гэри заметил это только сейчас: темные круги под глазами, слишком расслабленная поза, слишком тихий голос. — С чем справишься? — он вытянул ноги вперед, позволяя себе эту вольность, и начал чертить что-то кончиками пальцев на подлокотнике кресла, но резко остановился, услышав ответ. — С твоими ранами, — подтянувшись, Гэри замер. Несколько раз набирая воздуха, чтобы ответить, он старался смотреть куда угодно, но только не на Галахада. Почему врач ему позволила? У него, что, докторская степень или он какой-то особенный? — Тебе не стоило… — Гарри заметил напряженность Анвина, но лишь приподнял бровь в немом вопросе. Эггзи долго вглядывался в глаза мужчины, будто обдумывая что-то, принимая какое-то решение. Наконец, он махнул рукой, мол, все окей, все отлично. По дороге к дому Гарри он молчал — усталость взяла свое, и он едва мог вспомнить, как дошел до машины, как вообще мог стоять. Только капли дождя на лице врезались в его память.***
Пробуждение было не из приятных. Все тело ныло, каждая царапина ощущалась сильнее, чем раньше, голова гудела, невыносимо хотелось пить. Он слышал тихое потрескивание в камине, дождь за окном. Запах ткани дивана в сочетании с антисептиком заставили поморщиться. Эггзи вздохнул и почувствовал, что на нем нет костюма. На резкий подъем тело отреагировало совсем не неожиданной болью. Он упал обратно на диван и всхлипнул — непозволительно громко. Ему нужно было подняться, необходимо срочно встать. На плечи аккуратно лег плед, скрывая спину. Гэри начал нервничать еще больше, он не понимал, где он и почему он ничего не помнил. Ему казалось, что он опять чувствовал боль, чувствовал кровь на своих пальцах. Он лежал, зажмурившись, и дышал так глубоко, словно в комнате было ограничено количество воздуха. Словно его снова должны были схватить за горло. Словно мягкая рука легла ему на плечо и слегка сжала. Стоп, что? Гарри. Это всего лишь Гарри. И его запах наполнил легкие, такой знакомый и безопасный. Внезапно все прояснилось: они в Лондоне, он у Гарри на диване. Наверное, стоило бы сесть: ему не нравилось, что он не видел лицо Галахада, но одновременно ему не хотелось знать, какие эмоции оно выражало. Он ведь и так догадывался: жалость, сочувствие, сожаление. Поэтому он продолжал лежать, ничего не говоря. Через минуту все решили за него — Гарри осторожно усадил его на диван и подал стакан воды. Анвин нервно осушил его и поднял взгляд на Харта: в мягком освещении от камина его лицо было невыносимо четким и ярким. Халат на нем выглядел до нелепого домашним и уютным, что заставило Гэри засмеяться. Но Харту смешно не было, агент был серьезен, как никогда раньше. Он, чуть нахмурившись, смотрел на тонкую полосу шрама, протекающую от плеча к спине, и Анвину захотелось натянуть плед сильнее. Он знал, что эти полосы ведут к размашистой розе шрамов прямо посреди спины. Эггзи вздохнул. — Я не хотел тебе говорить, — и, прежде чем Гарри успел что-то сказать, добавил, — в смысле, никто не знает. Галахад сделал шаг назад и опустился в кресло. Молча. Гэри жутко бесило, что не было слышно даже шороха одежды или дыхания агента напротив. Это бы, пожалуй, упростило ему задачу. — Доктор просто пожалела меня. Собственно, как и все, кто видят это. Понимаешь, — Анвин вздохнул, готовясь объяснять, — шрамы не всегда украшают мужчину. Иногда они лишь указывают на то, как тот был слаб, — Гэри заткнулся и отвел взгляд. Сейчас должна была начаться очередная лекция о нерушимости традиций и правил. — Я абсолютно согласен, — ни капли эмоций. Блестяще. — Но ведь это так… Погоди, чего? — до Ланселота не сразу дошел смысл сказанного, и ему оставалось только наблюдать, как Галахад поднялся с кресла и скинул халат, под которым оказались еще более абсурдные пижамные штаны и футболка, которая, впрочем, тоже полетела на пол следом за халатом. Анвин с трудом закрыл рот, ведь пялиться некрасиво. Шрамы, много шрамов. Намного больше, чем у него самого. Все, что он мог разобрать — это несколько ножевых ранений и пара пуль. — Ты удивлен? Работа в Кингсмен подразумевает риск и ранения, ты это знал, — Гэри резко поднялся — плед спал, а перед глазами поплыли пятна, но это было не важно. Его рука непроизвольно потянулась вперед, чтобы коснуться Галахада, но он вовремя остановился и поднял вопросительный взгляд на мужчину. Получив сдержанный кивок, он коснулся обнаженной груди и провел пальцами по многочисленным рубцам — он мог представить, как больно это было. Ему вдруг стало неловко от всей этой ситуации и такого спокойного Гарри напротив. — Знаешь, я думал, у вас пуленепробиваемые костюмы, — попытался пошутить он. У него охрип голос и дрожали руки. Гарри это почти забавляло. Он слегка наклонил голову и произнес: — Я не всегда был одет, — в ответ на недоуменный взгляд парня Харт взял его руку и уверенно опустил ее к рваным шрамам внизу живота, — вот, например, испанский посол. Приватная зона сауны в Мадриде. Или же, — он переместил их руки к ключице, вдоль которой тянулась одна тонкая линия, — милейшего вида французская шпионка в общественном бассейне. Было весьма неожиданно. Дальнейшее напомнило Эггзи вечер в кабинете Харта, когда он спрашивал про каждую вырезку. Вот и сейчас он просто водил пальцами по теплой коже и слушал историю, скрытую за ней. Эти шрамы не были похожи на шрамы Эггзи, в них было меньше жестокости и больше профессионализма: на миллиметр влево — и он мертв, три сантиметра выше — не смог бы ходить. Словно маленький ребенок, он вновь восхищался Хартом. Спустя время, решившись, он сжал руку Галахада и приложил ее к основанию своей шеи, где были видны небольшие точки. — Сигареты. Не всегда Дин, не всегда предупреждали, — он никогда не рассказывал об этом, но слова лились из него, будто так и должно быть. Он старался звучать так же отстраненно, как Гарри, но у него не выходило — сбивалось дыхание, — в основном, в пьяном запале. А это, — он перенес руку влево, останавливаясь на той ране, которую Гарри заметил ранее. — бутылка пива, которую мама отказалась открывать для него. Он провел рукой Гарри дальше, за спину, так, что мужчине пришлось шагнуть вперед. Гэри посмотрел ему прямо в глаза, и Харт не отвел взгляда. Он уже видел каждый из этих шрамов, когда обрабатывал кожу, оценил возможность гибели Эггзи от каждой раны. Но почему-то не задумался о той боли, что чувствовал двенадцатилетний мальчик, когда его мать стояла в двух метрах, наблюдая, как он истекает кровью, и не делая ничего. Он осторожно провел пальцами по скуле Анвина и остановил руку на подбородке. — Этого больше никогда не случится. Даже не обещание. Эггзи думает, что это — непреложная истина. Они стояли так близко, что Гэри чувствовал дыхание Харта на своей шее, ему даже казалось, что он слышал стук чужого сердца, но это наверняка его собственное билось в бешеном ритме. Галахад не убирал руку, наоборот — он очертил губы Гэри, и тот заметил, что глаза напротив темнее обычного, и что мир вокруг остановился. А в голове была тишина, полный штиль. Наконец-то. Эггзи потянулся вперед, очень медленно, наклонил голову и, перехватив своей рукой руку Галахада, коснулся его губ. Почему-то он считал, что свыкся с этой болью, что в ней не было ничего унизительного. Но только сейчас его отпустило. Только сейчас он позволил кому-то прикасаться к себе так, как это делал Гарри. Его губы были мягкие, теплые, и Эггзи растворился в этом поцелуе, полном нежности и защиты.