Моя Немезида

      Странное чувство — превосходство. Ты хладнокровен и непоколебим, когда знаешь, что враг в твоей власти. Вы остаётесь на прежних позициях жертвы и палача. Тем слаще возмездие, которым ты жаждешь напоить растревоженную душу. Кровь в сосуде, осталось сделать глоток.       Нас было пятеро. Бравые солдаты «правильной» идеи: наше слово — закон, воля — судьба. Утром мы потеряли друзей, а ночью пришли за убийцами. Чёрные комбинезоны скрывали нас во тьме, даже красные шевроны не могли выдать отряд. Бесшумные автоматы приятно лежали в руках, и, казалось, вся мировая справедливость собралась в нас. Так же думали другие.       — Свои!       Из-за рытвины выползли два человека в зелёном камуфляже. Как и мы, вооружились оружием с глушителями. Ночка предстояла весёлая: нечасто объединяешься со злейшим врагом против ещё большего зла.       — Обстановка спокойная, — прошептал их командир, — гостей не ждут.       — Скольких привёл? — осведомился капитан. — Обойдёмся без сюрпризов?       — На наш счёт не беспокойся: дали чёткий указ сработать и уйти. Позже насобачимся. Со мной четверо, разведка за забором. Ещё группа отхода.       — Добро.       Совместная операция «Долга» и «Свободы» — шаг беспрецедентный в условиях клановой войны. Ни наша сторона, ни их ни за что бы не пошли на перемирие, если бы не одно мрачное «но». Местная шантрапа из братков подкараулила патрули обеих группировок и устроила засаду. Мы профессионалы, да и фримены ребята с опытом, но в схватке пять к одному шансов у парней не было. Потом мародёрство, плен и требование выкупа. Когда бандиты поняли, что денег и огнестрела не дождутся, они взялись за ножи. Полетели головы заложников, и такого мы не стерпели. Именно тогда появилась инициатива объединиться, чтобы устроить бойню обнаглевшим свиньям. Сейчас, стоя напротив выходящих из укрытий свободовцев, мы видели самих себя: настойчивых и решительных воинов, скорбящих по несправедливо убитым. Они такие же и душой и телом, мыслями и инстинктами. Отличаемся лишь тем, что у нас идеология «правильная».       Банда заняла административное здание, обнесённое двухметровым забором. Странное явление: внутри около двадцати целей, но снаружи почти никаких патрулей. Один стоял у крыльца, двое в постоянных обходах. Скорее всего, свободовцы их уже сняли. Подсаживая друг друга, мы перелезли на вражескую территорию. Именно в тот момент из здания вышла большая группа охраны; как будто чувствовали. Они заметили движение, мы целились по ним. Схватке дали старт: полились очереди, пали первые жертвы, раздались команды. У них не было места для манёвра, у нас укрытий. Вперёд выводила закалка, полученная в десятках боёв.       В разгаре перестрелки я заметил, как один из свободовцев свалился под землю: только что был и мгновенно исчез.       — Давай за ним! — крикнул капитан и вновь приложился к автомату. — Только без кровной мести!       Метров двадцать преодолел ползком и нашёл открытый люк коллектора. Судя по болезненным стонам снизу, парню не поздоровилось. Металлические скобы еле держались, некоторые вовсе отсутствовали, но спуститься я смог.       — Свои!       Абсолютная темень и сырость. Свободовец куда-то отполз: под лившийся сверху лунный свет он не попадал.       — «Долг»? Будь другом, помоги…       Позади раздалось чавканье подошв о сырой пол. Вот и всё: враг за спиной, а у меня нет времени отреагировать.       — Опасность!       Хлопок, другой, третий. Послышался стук тела о бетон. Я включил фонарик и нащупал фримена чуть впереди от себя. Тот медленно опустил пистолет, а после схватил протянутую мною руку.       — Ничего не сломал?       — Не-а. Сильный ушиб, не более. Знаешь, нам бы вперёд сейчас.       — Наши наверху, — возразил я.       — Они справятся. Главная цель здесь, в коллекторах. Я из разведгруппы, кое-что выяснил. Их лидер прячется в подвале, а подземелье выведет нас прямиком к нему.       — Робеспьер здесь, внизу…       Опаснейший и умнейший из главарей. Он руководил бандой убийц, а потому получит главную порцию возмездия.       — Догоняешь… Держи. — В мою ладонь лёг бесшумный АПБ: надёжное и мощное оружие. — Я Валерий… Байкер.       — Сержант Коршунов.       Фонарь пришлось отключить, ориентировались на проблески света. Вдали горело нечто бледно-жёлтое. Свеча? Ковыляя по коллектору, мы старались не шуметь, но хозяин уже давно знал о гостях. Именно поэтому я постоянно держал огонёк на прицеле. Стоило хоть одной тени шелохнуться, и всё пространство впереди изрешетили бы короткие очереди. Только угрожать нам никто не пытался.       Восковая свеча опиралась о края банки, что стояла на ветхом табурете. Подвальная комнатка прямо под зданием. Обвалившийся под натиском времени потолок мигом использовали для организации чёрного выхода. На это недвусмысленно намекала деревянная лестница, спущенная из тёмной комнаты в коллекторы. Возле неё стоял мужчина средних лет в краденом военном камуфляже. Лохматый и небритый, он напоминал боевика из закавказских лесов.       — Робеспьер? — прикрикнул я и поднял пистолет.       Байкер прислонился к стене, следя за потолочной дырой.       — Значит, ваши кланы сошлись… Я не хотел их гибели, поверьте, — тихо, но отчётливо проговорил бандит.       — Твои люди зверски убили наших, — вмешался Валерий. — Тебя бы к нам на суд, да времени нет. Кончай его.       — Подождите! Мои люди никогда не убивали сталкеров, никаких мокрух. Я готов поручиться. Всё, что случилось, — провокация.       — Доказательства!       — Их нет. — Робеспьер улыбнулся, опустив глаза. — Он ловко списал грехи на нас и избавился руками ваших кланов, но мне нечего вам представить…       — Довольно! Коршун, чего ты ждёшь?       — Давай, — отрешённо бросила жертва. — Воплотись в отмщение. В конце концов, прикоснувшись к клинку Немезиды, я не мог избежать другой участи. Что ж, могу даже рассказать, где его найти…       — Подожди… Стой!       Слишком поздно. Валерий кричал на меня и сильно жестикулировал, но я не услышал ни слова. В памяти запечатлелся взгляд наказанного человека: не суетливый, но хладнокровный и смирившийся. Тяжёлый, даже надменный взор приговорённого, простившего палачей.       — К чёрту тебя! — в сердцах вскрикнул свободовец, позабыв о самочувствии.       — И, правда, к чёрту… — Я бросил к его ногам разряженный пистолет и скрылся во тьме коллектора.       — Подожди! А что со мной?       Я не обернулся. Убийство переклинило меня, а смутные ощущения давали понять, что история не закончена. Кровь, утолившая жажду правосудия, оставила лишь горечь. Возмездие не принесло покоя, а чувство исполненного приказа только омрачало мысли. Всё здесь извращено и непонятно.              ***              — И что теперь? — Директор автопарка пребывал в явном разочаровании. — Пойми, Коршунов, что жалоба — это прямой повод выкинуть тебя с работы. Нет, скажи, какого чёрта ты устроил?       — Мутная личность, — бросил я с иронией.       — Умолкни, Максим!       — Вы уж определитесь, Аркадий Павлович. Я осознаю обвинение, но проступком случившееся не считаю. Будь он хоть трижды депутат, какое право…       — И это ты-то про права говоришь? — Директор приложил платок к вспотевшему лбу. — Нагрубить и оставить на обочине! Дальше что, Коршунов?       — Вам решать. Я откровенен: если человек гад, выскажу ему это в лицо. Ваш депутат собирал дань с магазинов, но мне кажется, он останется на прежней работе. Никто ничего не изменит.       — А ты так радеешь за справедливость.       Аркадий Павлович откинулся на спинку кресла.       — Уволил бы, не будь ты профессионалом. Машину тебе оставляю, но клиента выделю другого. Вы похожи: он тоже не каждого стерпит. Четырёх шофёров уже отправили в отставку, учти. Мне просто интересно, кто из вас первый сорвётся. Подъедешь по этому адресу. — Он протянул лист с данными. — Твой шанс удержаться зависит от него, так что не подставляйся.       Жизнь водителя, даже привилегированного, зависит от мимолётных желаний объекта, которого вверяют в надежде удовлетворить его потребности. Правительственный автопарк обслуживал элиту государства: людей, от решений которых зависела судьба миллионов. Кто ж знал, что и законотворцы бывают нечисты на руку. Уже год я пытаюсь влиться в колею привычной городской жизни, но получается не слишком удачно. Подставы и подстрекательства в мирном на вид коллективе, левые доходы за счёт страны и прочие грехи, не заслуживающие упоминания, — и всё на территории какой-то автомобильной стоянки. Боюсь представить, что происходит в высших кругах. Человек оскудел и деградировал; он забыл о честном доходе, а конкуренцию принимает не за схватку личных качеств и способностей, но за кровавую бойню в переулках и намеренную клевету.       В чём мне повезло на работе, так это во вверенном транспорте. Флагманским «Мерседесом» управлял не каждый и полагался он тоже не всем. С другой стороны, единичный просчёт мог в лучшем случае вернуть в руки трудовую, в худшем — лишить всего. Проверил бардачок: травмат на месте. Вороной автомобиль плавно завёлся и выехал из гаража, устремившись в город. Широкие, но оттого не менее загруженные магистрали сменились хитрыми сплетениями проулков. Адрес на листке вёл к неприметной многоэтажке на периферии города. Не лучшее место для обитания неведомого депутата, но ошибиться я не мог. Вокруг старые хрущёвки с покосившимися стенами и чуть не проржавевшие остовы советской автомобильной индустрии. Чёрная иномарка посреди таких просторов, мягко говоря, привлекала внимание.       Я заметить не успел, как в салон забрался человек в сером костюме. Он сел на заднее сиденье прямо за водительским креслом. Распространённая тактика: расположиться за местом шофёра, который в момент опасности, прежде всего, будет спасать себя. В зеркале обзора отразилось угрюмое лицо с неприятным взглядом.       — Максим Коршунов? — пробасил он.       — Так точно.       — Отныне работаем вместе.       Он назвал адрес, и «Мерседес» тронулся со двора. Пока что новый клиент не внушал особого доверия. Посмотрим, во что всё выльется.              Почти полночь. Рабочий день окончен, и теперь нужно было вернуть машину в автопарк. Дорога тёмная и пустая, вдоль неё тянулись ряды ларьков и одноэтажных магазинов, а впереди маячил светофор. Красный огонёк заградил путь к перекрёстку, и я остановил машину, не забыв заблокировать двери. Известны случаи, когда грабители выбрасывали водителей из салона. В лучшем случае, пропадал автомобиль, в худшем — здоровье или жизнь. Огляделся по сторонам — никого. Чувство одиночества давно сроднилось со мной и отныне не отпускало. Так легче: заботишься о себе, не отвлекаясь на других. Можешь мчаться по жизненной стезе с любой приемлемой для тебя скоростью, зная, что никто не потребует остановиться и подождать. У таких, как я, нет времени медлить. Наша тактика — вечно перебегать от одного к другому, оставив за бортом гармонию. Да и нужен ли этот самообман человеку, привыкшему к извечной мобилизации?       Загорелся зелёный. Я нажал на педаль газа, но случившееся заставило резко затормозить. В который раз мысленно поблагодарил немцев: флагман мгновенно послушал команду. Это и спасло человека, чуть не попавшего под колёса.       — Какого чёрта? — Безопасности ради я достал травмат и выбрался из автомобиля. Мало ли, вдруг спланированное ограбление.       Виновника ДТП машина лишь задела, не принеся видимого вреда. Теперь я мог рассмотреть жертву: стройную девушку лет двадцати-двадцати трёх, не более. Поверх серого платья накинута лёгкая вязаная кофточка, туфли на коротком каблуке. И она-то пыталась перебежать дорогу, да ещё впереди единственного в округе автомобиля? Длинные тёмно-русые волосы разбросаны по плечам. Она представляла собой эталон красоты, сочетавший все правильные черты и исключавший любое вмешательство извне. Такому идеалу не нужна косметика. Ещё в её глазах читался страх: нескрываемый, но хорошо контролируемый. Меня же напугало другое: рваная ткань и окровавленный локоть. Я был полностью уверен, что авария не могла нанести такого увечья. К тому же, проснулись инстинкты из прошлого, а подсказывали они одно: в девушку стреляли и попали по касательной.       — Помогите, — считал я с бледных губ.       — Быстрее в машину!       Она села рядом со мной; флагман рванулся вперёд. Светофоры и проезжающие мимо машины меня не волновали, а я не волновал посты ДПС: опасно останавливать чёрный автомобиль с флагами и номерами не для смертных.       — Кто? Грабители?       — Да… — Её голос подрагивал, но панике она не поддавалась; идеальная выдержка. — Выпустите меня за поворотом.       — С ума сошла? Отвезу в больницу, здесь недалеко.       — Нет! Только не туда!       — Не мешай.       Её реакцию я списал на шок от пережитого.       — Вы не понимаете! Там они меня и найдут!       Её тихий, бархатный голос я мог слушать вечно. Машина затормозила и остановилась у обочины.       — Так, давай осмотрим локоть.       Мигом извлёк оранжевую пластиковую коробку. Девушка аккуратно приподняла окровавленный рукав. Поверхностная рана оказалась неглубокой и совсем небольшой, артерии и вены практически не задеты. Пострадала кожа, но это дело поправимое. Тем не менее, стоило принять меры.       — Кровь почти не идёт. Нужно обеззаразить. — Я смочил полотенце прохладной водой. Всё лежало в бардачке у водительского кресла.       — Дайте сюда.       Она выхватила его и приложила к увечью. Прохлада должна была замедлить приток крови, которая уже порядком свернулась. Дама стоически стерпела боль, да и та сошла на нет. Тем временем я вытащил из коробки неоспорин и бинты.       — Вашу руку, пожалуйста. — Обеззараживающую мазь нанёс вокруг раны, а поверх неё наложил повязку.       Мы молчали минут десять, не меньше. Она всё смотрела вперёд, во тьму за лобовым стеклом, я же не мог оторвать глаз от неё самой. Откуда в таком беззащитном на вид существе теплилась огромная внутренняя сила? Случайная пассажирка смахнула со щеки роскошную прядь, чем повергла меня в ещё большее восхищение.       — Макс.       — Вероника, — представилась она в ответ. — Спасибо за помощь.       — Хватит выкать, ладно?       — Как хочешь.       — Что случилось? Кто стрелял и почему?       — Ты сам говорил про грабителей.       — Не похоже, чтобы у тебя было что-нибудь ценное. Ни украшений, ни сумки. Уверен, ты без телефона. Бандиты не будут искать случайную жертву в больницах, если, конечно, она вправду случайная. Палить по людям тоже мало кто начнёт — проблем не оберёшься. К тому же, не всякая так перенесёт стресс.       — Как? — с вызовом спросила она.       — Как будто не было ничего. Не уходи от темы, Ника.       — Ты не поймёшь, — с горечью вздохнула девушка. — Они в поисках, поэтому лучше брось меня здесь и уезжай, пока жив. В следующий раз не промахнутся.       — Отпустить тебя с раненной рукой к вооружённым людям? Уважать себя перестану. Закрой глаза и береги силы: ехать придётся долго.       Она не сопротивлялась. Поняла, что спорить бесполезно, а ещё доверилась, как и я ей. Мне неведомы мотивы преследователей Вероники, но я был полностью уверен: она хорошая, они — нет. Другие варианты невозможны.              Квартиру я снимал в пятиэтажном доме, возведенном неподалёку от заграничного посольства. На первом этаже располагалось полицейское отделение. В итоге обеспечил себе полную безопасность: внизу полиция, по всему району особое положение. Квартиру на третьем этаже защищала стальная дверь с двумя огромными замками. Их механизмы, как и ключи, специально подточены, чтобы избежать подделки и вскрытия. Я отпер дверь, предварительно взглянув на зажатый в щели клочок картона, и пропустил девушку в узкий коридор. Всё-таки жилище у меня небольшое: кухня, ванная да спальная комната. Из мебели только необходимое: стол, диван, шкаф. Никаких картин и ковров. Единственное, что украшало стену в спальне, — чёрно-красный шеврон с прицелом в центре щита. Всего одно напоминание о прошлой жизни.       Вероника осмотрела голые стены, и, заметив нашивку, полностью на ней сосредоточилась. Мне не понравился её взгляд: в нём читалось явное узнавание. Она с опаской оторвалась от шеврона и повернулась ко мне.       — Надо ещё раз обработать рану. Могу пройти в ванную?       — Конечно. Справишься? — В ответ получил неодобрительный взгляд.       Дама, приняв медикаменты и чистые бинты, удалилась в соседнюю комнату. Мне оставалось пойти на кухню и найти хоть что-нибудь съестное. Не «Роллтон» же ей предлагать. В гремящей «Снежинке» нашлось полбуханки да кусок сливочного масла. Откуда ж я знал, что попаду в такую ситуацию? Хорошо хоть, была непочатая коробка заварки.       Из ванной Вероника вышла куда менее утомлённая. Серое платье шло ей как нельзя лучше, растрёпанные волосы стали ещё роскошнее. Рану покрывала свежая повязка, и, казалось, девушка вовсе не испытывала лишений.       — Ты гурман… — Бледные губы сложились в подобие улыбки.       — Я одиночка. Сахара?       В кружку упали два белых кубика.       — Может, всё-таки расскажешь?       — Сначала ты.       — В смысле?       — Откуда у тебя символика «Долга»? Не репродукция ведь, а срезанная с униформы нашивка, так? Служил?       — Когда-то.       — Почему ушёл?       Я медлил, но молчание казалось невыносимым.       — Всё очень сложно. Однажды нас отправили на задание. Обычный рейд: зачистить банду, ликвидировать главного. В Зоне не любят отморозков, а ещё у нас были личные счёты. Знаешь, когда я увидел их бригадира, понял, что дело нечисто. Не предвидел атаки, не выставил надлежащую охрану. Вышедшие в ту ночь против нас не могли совершить преступлений, в которых их обвинили. Навыки, подготовка… Я убил лидера, а через два дня услышал от братьев-сталкеров про каких-то тварей, уничтоживших стоянку. Не бандитов, а обычных бродяг. Такие дела.       — Извини, — прошептала Ника. — Не терзай душу. Это был приказ…       — Это был обман! Сплошной обман, о котором знало наше руководство. Не понимаю зачем, но кому-то понадобилось убрать их, а послали нас, рядовых бойцов. Никаких вопросов и одно лишь подчинение идее, потому что она правильная.       Девушка отвела глаза: похоже, разволновалась.       — Макс, ты слышал легенду об ошибке Немезиды?       — Мифическая богиня возмездия? Разве боги совершают ошибки?       — Не будь просчётов, не было бы горя. Немезида никогда не заблуждалась. Она смотрела другому в глаза и считывала все виденные им прегрешения. Народ передавал из уст в уста, как один старый илот-гоплит[1] заколол супругу, и тогда богиня устремилась за ним. Преступник мог спастись лишь в городе мёртвых, отдав душу великому камню; он бежал по тропе среди горящих деревьев в кромешный ад, и когда вершительница мести нагнала его, остановился, чтобы поприветствовать смерть. Воин знал, что не избежит кары. Приговор вынесен, исполнитель прислан.       — Она убила преступника?       — Да. Взглянув в глаза умирающему, богиня узнала истину: женщина пронзила себя на глазах мужа, желая предать его страданиям за напрасные подозрения. Немезида покарала невиновного. В знак скорби она погребла тело, а поверх могилы положила клинок, остриё которого устремилось к северу.       — Слишком много деталей. К чему это?       — Такова легенда. Мораль в том, что тебе не следует жалеть всю жизнь о случайной ошибке. Прошлое неисправимо; отпусти его и компенсируй содеянное в будущем.       Я тяжело вздохнул.       — Ты не понимаешь. Тебе никогда не приходилось решать, стоит ли жить другому. Участь стать возмездием выпала мне, но лучше бы этого никогда не случалось. Почему в тебя стреляли?       — Отказала одному авторитету.       — Почему я тебе не верю?       — Ты никому не веришь. Живёшь в безопасном районе за железной дверью, держа пистолет в кармане. Работаешь там, где бы не пришлось сидеть на одном месте. Быть в постоянном движении — лучший способ запутать врагов. Ты живёшь войной в мирное время: просчитываешь действия любого встречного, держишь в голове пути отхода, остаёшься верен собственному кодексу. Макс, я не знаю, почему ты решил спрятать меня у себя. Как твоя подозрительность пошла на такой опасный шаг?       — Может, потому что я увидел в тебе спасение?       — Немезида смотрела и ошиблась.       — Я не высокомерное божество, а простой подозрительный воин. Откуда ты знаешь про «Долг»?       Вероника будто специально пригладила чёлку, чтобы разрядить разбушевавшуюся во мне напряжённость. Я раскусил её, но не поддаться трюку попросту не мог.       — Кто вас не знает? Если о ваших кланах не говорят в новостях, это не значит, что вы инкогнито. Не представляешь, как много информации о Зоне крутится среди людей. Юношей толпами вербуют в группировки, как наёмников для частных компаний. Когда-то моего знакомого именно так и забрали…       Настал мой черёд приносить извинения.       — Прости за глупые расспросы.       — Ничего, — отозвалась Ника, — он сам виноват. Надо же, лет пять назад я не понимала, почему в мире столько лжи и злобы. Сейчас во всём могу увидеть личные амбиции и корыстные интересы. Почему люди так сильно поддаются чужому влиянию?       — Может, потому что не реализованы их собственные цели. Когда нам указали на сталкеров как на убийц, мы желали одного: отомстить грешникам, принести возмездие в их дом. Как просто было сцепить две стаи. С наёмниками то же самое: предлагаешь им большой куш и почётные привилегии, а потом засылаешь в пекло.       — Ты прав, Макс. — Девушка поднесла ладонь к губам и закрыла глаза.       — Устала? Можешь лечь в комнате.       — А ты? Я и так тебе обязана, не хочу стеснять…       — Брось, всё нормально. Мне есть чем заняться. Нужно решить, что делать дальше, да и с машиной разобраться. Чувствую, завтра я потеряю работу.       — От меня столько проблем…       — Ты вернула меня к жизни.       — Втянув в очередные проблемы?       — Они здорово активизируют человека. Вечная мобилизация, — усмехнулся я.       — Говорила ведь, что живёшь войной.       — Спокойной ночи.       Оставшись наедине, я мог обдумать ситуацию. Вероника не хотела говорить о преследователях, но пока они рыскали по городу, она находилась в опасности. Проблема упиралась в анонимность охотников. Знай я, кто искал девушку, придумал бы что-нибудь. Пока же мог лишь прятать в этой берлоге. Следовало ещё купить недостающие лекарства для обработки раны и наконец-то разобраться с машиной. Флагман уже как два часа должен стоять в гараже автопарка. Аркадий Павлович будет очень зол.              — Уволен! — Директор пребывал в лютой ярости. — Гаишники остановили? Красоваться поехал? Плевать! Ты мне за каждую минуту расплатишься!       — Аркадий Павлович, — холодно произнёс я, отчего работодатель чуть не поперхнулся. — Провинился, признаю. Однако машина в целости. Выгоняйте, если хотите, но навешивать лишнего не нужно. Более того, сам уйду.       — Уж сделай милость.       Дверь отворилась, и в кабинет неожиданно вошёл человек в сером костюме. Тот самый чиновник, которого я накануне катал по городу.       — Ах, Вы! Можете не беспокоиться: выделю нового водителя, а его…       — Подождите, — аккуратно прервал директора гость. — Я как раз в недоумении. Почему Максим до сих пор здесь, а не в машине? Пришлось добираться сюда, время тратить.       — Но он же…       — Что? Коршунов меня вполне устраивает, так что прошу не задерживать. Пошли, Макс.       В непрерываемом молчании мы добрались до гаража. Странное появление чиновника настораживало, но завязать разговор я решил, лишь когда мы сели в машину:       — Спасибо. Только ваши старания не особо помогут.       — Аркадий будет делать всё, что ему скажут. Ты же должен понимать: за тебя впряглись неспроста. Покатаемся по городу.       — То есть?       — Выруливай к магистрали; там скажу куда дальше.       Управляя флагманом, мыслями я пребывал с Вероникой. Мы договорились, что она останется в квартире хотя бы до моего возвращения. Поверил ли на слово? Конечно, нет, а потому закрыл дверь снаружи. Без ключа её не открыть даже изнутри. Возможно, я не должен был так поступать, но сама мысль о грозящей ей опасности заставляла идти на крайние меры. Она — единственное, что смогло тронуть душу за этот год.       «Мерседес» рассекал машинные потоки подобно белой акуле среди стай рыбёшек. Элегантность всегда в почёте.       — Коршунов, что за выходки?       — Вы о машине? — с недоверием спросил я.       — Сдалась мне ваша машина… знаешь хоть, чем я занимаюсь? — Чиновник достал удостоверение и швырнул на переднее кресло. Мне ничего не оставалось, как перехватить «корочку» в воздухе. — Реакция сохранилась — хорошо.       В моих руках лежал документ сотрудника госбезопасности. Никакой шеф не чиновник. Похоже, столичный оперативник из контрразведки.       — Мне казалось, вы из городской думы.       — Плохой ты избиратель: депутатов не знаешь.       — Смысл? Каждый раз одно и то же. Лица меняются, коррупция остаётся.       — Обвинять всегда легче. Что до взяточников: рано или поздно всех достанем, а пока можешь вышвыривать их на обочинах.       Ситуация складывалась крайне неприятная.       — Могу поинтересоваться, куда мы едем?       — Сначала поговорим о твоей подружке с ранением.       — Что? — Я едва не обернулся к пассажиру, поставив под угрозу жизни двух человек в несущейся на огромной скорости коробке. — Ваши люди причастны к стрельбе?       — Никак нет. Её ищут те, за кем я приехал. Они умны и хорошо обучены.       — Кому она понадобилась? Для чего?       Особист слегка приподнял бровь. Он вовсе не пытался скрыться за моим креслом, но напротив: сел так, чтобы его было прекрасно видно в зеркале обзора.       — Она ничего не рассказывала о прошлом? О том, что объединяет тебя и её.       — Что вы можете знать…       — Начну по порядку: Максим Коршунов, семьдесят девятого года рождения. Служил в миротворческом батальоне, позже остался в Зоне. Состоял в бандформировании «Долг». Около года живёшь здесь. Ни карьеры, ни отношений. До сегодняшней ночи ты жил без целей и ориентиров.       — Хватит. В чём замешана Вероника? Кто за ней охотится?       — Самому интересно, — с иронией ответил пассажир. — Она тесно связана с миром сталкеров; возможно, вербовала добровольцев для кланов. Учти, за наёмничество полагается большой срок.       — Невозможно. Ника потеряла знакомого в Зоне…       — Вчера мы перехватили её телефонный разговор. Пыталась выйти на подпольного хирурга. Врач отказал ей, как только узнал голос. Она привела в город силы, угрожающие безопасности людей. Защищая её, ты покрываешь террористов.       — Ерунда! — Со злости я резко выкрутил руль, подрезав проезжавшую мимо «Ладу». — Я не отдам её «конторе».       — Она — угроза городу, ты понимаешь? Коршунов, тебе плевать на безопасность?       — Вы приехали за бандитами, так охотьтесь на них! Или вам нужна наживка?       Что-то нехорошее я прочитал во взгляде особиста. Резкий переход со средней полосы на край дороги и удар по тормозам. Человек на заднем сиденье успел схватиться за поручень над дверью, но лишние телодвижения отвлекли всё внимание. Пять секунд, чтобы вытащить из бардачка пистолет; одна, чтобы его направить.       — Ты подписал себе приговор, — зло, но хладнокровно бросил пассажир.       — Выходите из машины.       Не было нужды повторять. Особист покинул салон флагмана и напоследок громко хлопнул дверцей. Я сразу же вдавил педаль и понёсся к дому, где меня, надеюсь, ещё ждала Вероника.              Дверь вскрыли под носом у полиции. Я влетел в квартиру и не мог её узнать: всё вокруг сломано и разворочено. Кто-то повалил шкафы, разбил стёкла. Шеврон «Долга» бросили на землю и истоптали до черноты. Вероники здесь, конечно, не было. Свет, озаривший дорогу несколько часов назад, безвозвратно померк, оставив во тьме все надежды. Я переступил через груды хлама и побрёл на кухню. Никогда, наверное, не было так тяжело. Хотел поступить правильно, но в итоге подставил другого человека: родственную душу в незнакомом теле. Быть может, мне стоило дать ей уйти? Сейчас бы она уже затерялась среди сотен людей, оставив преследователей один на один с холодным и неприветливым городом. Я сам загнал её в ловушку.       Кухню похитители не тронули. «Снежинка» гудела, как и раньше, две кружки с осадком от чая лежали в раковине. Скатерть была чиста и на ней лежал допотопный телефон.       Я с неожиданной резкостью схватил аппарат. Ясное дело, что его оставили похитители. В записной книжке значился один номер: мой последний шанс разрешить ситуацию.       — Сержант Коршунов? — послышалось после пару гудков.       — С кем я говорю?       — Воистину пути господни неисповедимы. Сегодня роль бога исполняет Немезида, ведь всем в нашем деле правит возмездие. Иногда удивляешься, куда тебя заносит жизнь. Правда, долговец?       Меня будто парализовало. Медленно опустившись на стул, я собрал все силы, чтобы не поддаться гневу.       — А какого чёрта тебя занесло к нам, Байкер?       В ответ раздался короткий смешок.       — Узнал, значит. Слушай внимательно: Вероника у нас и через час она умрёт. Хочешь повидаться с ней, подъезжай к заброшенному кирпичному заводу. Знаешь, где это? Прекрасно!       Телефон разбился о стену, а через мгновение я уже выруливал машину к дороге. В тот момент я не думал, что буду делать против группы вооружённых людей. У меня в запасе шестьдесят минут, отсчитанные палачом. Величайшая ценность человека заключается в способности жертвовать всем ради близкого ему сердца. Если нет человечности, то зачем вообще жить?              Брошенный строительный завод на окраине города стал достопримечательностью для всякого сброда. Шпана, торговцы дурью и бездомные — всем нашлось место в просторных руинах. Полицейские рейды почти ни к чему не приводили: разогнанные возвращались обратно. Если убийцы там, значит, остальным указали на дверь, и в этот раз надолго.       Припарковав флагман неподалёку, я осторожно побежал к цеху. Травмат держал за поясом, но ладонь постоянно лежала на рукояти. Широкая пыльная дорога не давала возможности спрятаться, что не могло не разозлить бывшего лазутчика. Вход на территорию завода был один, через ворота, и здесь меня уже ждали.       Валерий Байкер, разведчик из «Свободы», стоял напротив меня, держа АПБ. Позади ещё два человека с такими же пистолетами. Я зло посмотрел противнику в глаза, но тот лишь коротко кивнул, будто приветствовал.       — Здравствуй, сержант.       — Где Вероника?       — Пойдём, отведу к ней.       В полумраке забытого здания различались силуэты ещё трёх бойцов. Они полукругом стояли вокруг испуганной девушки, поваленной на пыльный цементный пол.       — Уроды.       — Не злись.       Те двое, что шли за нами, направились ко мне. Я выхватил травмат и наставил на Байкера, но караульные тут же подняли с пола Веронику. Один их них приставил к растрёпанным тёмно-русым волосам у виска ствол пистолета. Меня обезоружили и схватили за руки.       — За эти сутки ты многое пережил, понимаю. Я должен был выманить тебя, чтобы расспросить, не более.       — Что тебе нужно? К чему лишать её жизни?       Валерий презрительно ухмыльнулся.       — Не понимаю, чем тебя зацепила эта девка. Я с ней не один год знаком. Мозги выносит качественно, делает что хочет. Главное, ни о чём не сожалеет. Помнишь Робеспьера? Ты выпустил в него десяток пуль.       — Причём здесь он?       — Если я скажу, что его смерть связана с Вероникой, поверишь?       — Не смей лгать!       Я взглянул на девушку, а та в ответ. Мгновения хватило, чтобы понять: он не врёт. Испуганная и полная сожаления, она молча подтверждала каждое слово Валерия.       — Об истинных целях операции знало командование «Долга» и практически все бойцы «Свободы». Вас, идейных солдафонов, не нужно было просвещать. Тех сталкеров во главе с Робеспьером подозревали в поддержке полуживого на тот момент «Монолита». Усиление секты не входило ни в чьи планы, и их приспешников мы ликвидировали. Она уже рассказывала тебе легенду о Немезиде? Вижу, что рассказывала.       — Всего лишь легенда.       — С таким обилием деталей? Нет-нет, это настоящий клад. Вспомни её дословно и сопоставь с тем, что я сейчас расскажу. Через участок Рыжего леса проходит тайная тропа, выводящая к окрестностям Припяти, территории «Монолита». Используют эту северную дорогу, наречённую фанатиками Клинком Немезиды, для переброски наёмников. Секта наращивала силы, получая рабов извне. Людей, которым нечего терять.       — Им нужны илоты, — с горечью произнёс я. Версия Байкера звучала убедительно. — Но…       — Что в этой истории делает Ника? Она находила таких илотов, агитировала бежать в Зону, зарабатывать войной. Честно говоря, она не знала всех тонкостей; думала, что работает на правительство. Уже там людей переправляли в Припять и промывали мозги. Прекрасная бизнес-схема, да и весьма прибыльная. Робеспьер с компанией работали проводниками и эскортом для новобранцев. Однажды они решили, что могут потребовать надбавки. Скупой до одичания «Монолит» устраивает провокацию с убитыми, но нас не обмануть. Конечно, мы знали о тайной дороге, только понятия не имели, где она проходит. Наступает та самая ночь; мы зачищаем неугодных, добираемся до лидера. Он собирается открыть тайну, но ты, Коршун, стреляешь! — Байкер сплюнул в сторону. — И пошла совместная операция к чёрту! Наш шанс обойти линию фронта с фанатиками растворился в предсмертном стоне какого-то бродяги!       — Облом, верно? — На этот раз улыбался я. — Всему положили начало чужие амбиции. О содеянном не жалею.       — Не убей ты его, «Монолит» мог бы быть разгромлен. Однако я тебе благодарен, ведь теперь секта платит мне. Смерть Вероники необходима для безопасности клана. Извини, но раз и ты знаешь о Клинке, придётся…       Валерий направил на меня пистолет. В тот момент я вновь перехватил её взгляд и немое «прости». И ты прости за то, что я ничего не смог сделать. Прости за мою глупость и недальновидность.       Полумрак здания отогнал мощный свет. Два массивных щита с рядами фонарей в отверстиях и выглядывающие из-за них стволы автоматов перекрыли двери. Спустя секунды появился десяток бойцов в чёрной униформе, методично окружающих похитителей и жертв.       — Всем оставаться на местах!              Валерия Байкера и пятерых его бойцов погрузили в автозак. Конвой тронулся в путь, оставив кирпичный завод и нас с Вероникой в полном одиночестве.       — Рассказывай.       — Он говорил правду. Я вербовала участников для переброски в Зону. Не каждого встречного. Видел бы ты их: униженных, брошенных. Они нуждались в цели, в идее. Не знала, что за всем стоит секта. Думала, ищу людей для научных экспедиций; так они сказали. Когда поняла, что совершила ошибку, решила уйти, но… Тот человек ничего не забывает, никого не прощает.       — Кто он?       — Называют Ахриманом. Говорят, один из самых властных вождей «Монолита». Так Валера рассказывал. Помнишь знакомого, которого я потеряла в Зоне? Это он, первый из завербованных. В те месяцы помощи просила «Свобода», а потому Байкер попал к ним.       Девушка всё время не поднимала глаз. Ею завладело чувство неподдельной вины, она кляла себя за произошедшее.       — Ты можешь возненавидеть меня.       — Могу, но не хочу. — Я прижал к себе её хрупкие плечи, позволил губам прикоснуться к колючей щеке. — Больше не будем друг друга обманывать.       — Согласна, — звонко ответила она. — Спасибо, что не бросил.       Из-за угла здания появился человек в сером костюме. Неприятный, но насмешливый взгляд окинул нас.       — Не бойтесь, всё в порядке. Лица, незаконно перешедшие границу, арестованы и отправлены на дознание. Вероника, вы должны понимать, что охота за вами не прекратилась. Я готов гарантировать вам неприкосновенность и заступничество государства в обмен на информацию.       — Что вас интересует?       — Всё, что связывает нашу страну и ваш мир. Моя цель — защита общества от влияния криминального мира Зоны.       — Помогу, — согласилась Ника.       — А ты, Максим? Продолжишь возить депутатов?       — У контрразведки есть идея получше?       — Если горишь желанием помочь стране, да. Твои навыки и аналитический ум не находят применения, но, сдаётся мне, выход есть.       Я стоял на пересечении дорог. В отличие от наёмников, обречённых идти по пути к расставанию с собой, или гоплита, видевшего спасение в бегстве, у меня был выбор. Одно я знал наверняка: мне есть куда двигаться, и на этот раз не в одиночестве. Пусть изменю обычному темпу, но обязательно дождусь мою Немезиду. В ней найду спокойствие и уверенность, что жизнь состоит не только из войн.              ***              Вокруг холодно, темно и сыро. Закрыв глаза, Валерий лежал на каменном полу карцера, мысленно взывая к картинкам из прошлого.       Три года назад он добровольно отправился в очередную «горячую точку», намереваясь заработать на службе у местных банд. «Свобода» с радостью приняла человека, искушённого в делах не столь гуманных. Мало кто знал, чем занимались наёмные бойцы в новообразованной группировке. Пока идейные агитировали вольных, сторожили блокпосты и отбивали атаки врагов, Байкер с товарищами вели ту активную деятельность, без которой клан не смог бы стать полноправной фракцией с почётом и привилегиями. Транзит наркотиков через зону экологического бедствия, поставки оружия и зачистки неугодных начальству людей — наименьшее зло из множества преступлений. В те страшные дни «Свобода» остро нуждалась в защите позиций не столько стратегических, сколько финансовых. Группировка искала любые пути отмывания средств, а для осуществления теневой работы правоверные солдаты не подходили.       До жизни в Зоне Валерий часто общался с Вероникой: кроткой и рассудительной девушкой, повергающей в восторг любого мужчину, не обделённого эстетическими чувствами. Начинающий психолог, она изучала людей через призму собственного восприятия и определила для себя тип таких личностей, которые не могут жить без войны. Им нужен враг, и если его нет, они создадут противника сами, либо застрянут на полпути, бесконечно озираясь по сторонам. Многие вопросы можно уладить дипломатией, но они, сторонники вечного противостояния, видят лишь один выход из любого конфликта. Стоит кому-то задеть сферу деятельности этих персон, и он обращается в цель, которую следует нагнать и уничтожить. Такой подход касается и жизненных ситуаций, решаемых быстро и грубо. Пресекать любые потуги подрывов собственных ценностей, чтобы защитить себя, но после искать новые опасности, потому что без них теряется смысл существования. Неудивительно, что вербовщики из криминального мира заинтересовались именно Вероникой: человеком, способным находить вечно мобилизованных. Представившись фондом по изучению экологии Зоны, они предложили ей работу и хороший оклад. Собственные деньги — неплохое дополнение к хилой стипендии. Девушка оканчивала университет, но достойного старта для карьеры ещё не нашла. К тому же, оказание помощи учёным выглядело благородным занятием. Фонду нужны были солдаты для охраны объектов, и Вероника обратилась к совершённому открытию. Кто, как ни боец жизненного фронта, мог бросить всё и уехать в преисподнюю?       Сейчас Валерий понимал: на Веронику он наткнулся не случайно. Она приветливо общалась с ним, но никогда не давала нарушать границы дозволенного. Брошенное невзначай предложение заработать отправило будущего Байкера в Зону, где вербовщики, некий Робеспьер и компания, определили его к «Свободе». Спустя годы агитаторы примкнули к секте «Монолит», и поток добровольцев отправился в другое русло. На службе у фанатиков Валерий занимался тем же, чем в былое время у анархистов. Разве что платили больше, потому что грязи тоже стало полным-полно. Когда ему приказали проникнуть на территорию другого государства и по наводке ликвидировать вышедшего из-под контроля вербовщика, мужчина не засомневался в моральности проблемы. Такие, как он, давно похоронили пресловутую человечность на кладбище убитых врагов, не всегда в буквальном смысле, но абсолютно верном в методах подхода к делам. В конце концов, с Вероникой его ничто не связывало, кроме нескольких встреч в кафе и парке.       Найти нужного человека в родном городе — не проблема для разветвлённой сети криминального мира. Девушка пыталась нигде не появляться, но её сдали те, у кого она просила укрытия. Всех давно предупредили, что за ней идут люди Ахримана. Случайная ошибка Байкера уберегла её жизнь: пуля ранила руку, позволив Веронике сбежать. Валерий до последнего преследовал цель, пока на горизонте не появился вооружённый человек на «Мерседесе». Сложно представить, что он чувствовал в то время: помесь разочарования, гнева и страха. Разумеется, сержанта Коршунова наёмник узнал. Конечно же, Вероника попытается оставить преследователей и их заказчика на дне, выдав секретную информацию левому человеку. Тем более, если она узнает, что её рыцарь на чёрном «коне» — бывший сталкер. Вопрос, что делать со свидетелем, отпал сам собой. За машиной следили, квартиру вычислили по свету в окнах. Даже полицейский пост на первом этаже не представлял угрозы для обученных непростому искусству войны профессионалов. Однако заявляться к Коршунову было опасно: он тоже из числа мастеров, тем более с пистолетом в пиджаке. Потому бойцы Валерия выкради жертву уже после отъезда Коршунова, оставив подсказку, что последнему делать дальше.       Лёжа на сыром полу, Валерий вспоминал, как Вероника умоляла покончить с ней, но ни в коем случае не трогать сержанта. Он видел, как она смотрела на ввалившегося в заброшенное здание спасителя; как мысленно говорила то, что не успела сказать за прошедшую ночь. С ним, Байкером, всё было иначе, и его это злило. Видеть искренность в отношении другого при былой фальши в твой адрес — удовольствие малоприятное. Тем сладостнее возмездие, которого жаждал извращённый характер.       Обстановка изменилась, а перспектива выйти на свободу таяла с каждой каплей воды, падающей с потолка. Валерий вновь был на войне в окружении врагов, но теперь битва с обстоятельствами не приносила вкуса жизни — лишь тяготила натиском нерешаемых проблем. Если бы только получить маленький шанс вырваться из адова круга.       За железной дверью раздались громкие шаги тяжёлых ботинок. Сдвинули засов, и в узком окошке показалось лицо надзирателя: типичного для таких мест вертухая с толстым лбом, квадратной челюстью и ожесточёнными до безумия красными глазами.       — Подойди!       Байкер с трудом встал с холодного пола. Попытался выпрямиться, но не получилось: видимо, простудил спину.       — На допрос?       — Успеешь ещё, если решишься.       — То есть? — не понял Валерий.       В ответ надзиратель бросил что-то в окошко; предмет упал у ног арестанта, отозвавшись металлическим звоном.       — Ахриман предоставляет тебе выбор.       — Ха! Хочет, чтобы я перерезал себе горло? Пусть идёт к чёрту!       — Можешь сделать это сам или дождаться допроса и отправиться на кичу. Чекисты расколют тебя, как последнего фраера, и тогда этап на зону. Думаешь, выживешь там? Твой хозяин просил передать: истинное возмездие убивает не тело, а душу. После допроса тебя лишат и того и другого.       С этими словами надзиратель закрыл окошко; грохот шагов быстро удалялся, унося с собой тайную встречу в подвалах СИЗО.              Сергей Скобелев       04.04.2015.