Изменить принципам

-Мисс Грейнджер. Тихий голос вывел Гермиону из оцепенения. Она уже полчаса изучает документ, лежащий перед ней. «Заявление. Прошу разрешить мне, Теодору Нотту, посетить отца Нотта – старшего, заключенного в камере 334.» Девушка нервно грызла кончик пера, сомневаясь, как поступить в этот раз. Она посмотрела на Теодора, который спокойно сидел на стуле прямо перед ней и неотрывно следил за каждым ее движением. Гермиона поежилась от его взгляда. Этот слизеринец всегда казался немного отрешенным от остального мира. И он не просто не нравился Гермионе, она, несмотря на принадлежность к факультету храбрых духом, побаивалась его и избегала. Встретившись с ним лицом к лицу, гриффиндорка невольно вздрагивала: его почти черные глаза, казалось, видят всю тебя насквозь. У нее не было сомнений, что он такой же Пожиратель, как и его безумный отец. Нотт был скуп на эмоции, ничто не вызывало у него улыбки, говорил он редко, но его речи были достаточно глубоки для обыкновенного подростка. И вот сейчас этот загадочный человек сидит перед Гермионой Грейнджер, ответственным секретарем по делам особо опасных преступников. Перед ней, героиней второй магической войны. Девушка встряхнула головой, отогнав воспоминания и навязчивые мысли. Она снова бросила на Нотта гневный взгляд. Зачем он опять пришел к ней? Она уже два раза отклонила его прошение. Чего он ожидает? Снисходительности? Гермиона ненавидит Теодора Нотта всей душой. Искренне. За то, что он слизеринец, что его отец прислуживал Лорду, просто за то, что он есть. Война прошла, и она устала искать справедливости, защищать угнетенных и быть для всех матерью Терезой. Он сидит перед ней с равнодушно-скучающим видом и буравит ее своим жутким взглядом. От накипевшей злости Гермиона со всей силой сжала перо, отчего оно переломилось пополам. Я вынуждена Вам отказать,- бросила она в его сторону и осмелилась открыто посмотреть на него. — Герм… мисс Грейнджер, я умоляю дать мне разрешение. Мой отец… я его единственный сын… и он умирает, мне необходимо увидеть его. -Отказано. -Мисс Грейнджер, Гермиона, пожалуйста, — тон Теодора остался прежним, голос не дрожал, но что-то изменилось во взгляде, он наполнился такой необъятной тоской и болью… Она вспомнила своих родителей. Как же она скучает! Ей удалось отвлечь от них беду, стерев им память, но вернуть воспоминания о себе волшебнице так и не удалось. Сердце больно сжалось, и крохотная слезинка капнула на заявление. Меня же не посадят в Азкабан за жалость к слизеринцу? Она быстро поставила печать «Разрешено» и отдала документ Нотту. Тот лишь слегка улыбнулся, кивнул и покинул кабинет, оставив мисс Грейнджер наедине со своими размышлениями.