Она любила ромашки...

- Букет ромашек, пожалуйста. - Одну минутку. Он стоял и почти безразлично смотрел на молодую женщину, собирающую ему букет. Он не в первый раз покупал цветы именно здесь, и каждый раз продавщица задавала один и тот же вопрос: - Девушке? - Да. – коротко отвечал парень, отдавал деньги и уходил. - Девушке? – протягивая букет, снова спросила женщина. – Хотя я вас уже запомнила. Удачи. Он ничего не ответил. Его внимание привлекла пара, стоявшая совсем рядом. - Милый, ну купи. Тебе что, тяжело. Я очень люблю цветы. – канючила миловидная девушка, накручивая на палец светлый локон. - Пойдём лучше в кафе сходим или в кино. Зачем они тебе? Завянут, и выкинешь. - Нууу. - Купи девушке цветы. Исполни её просьбу. – неожиданно вклинился третий голос. – Никогда не знаешь, когда видишь свою любимую в последний раз. Темноволосый нехочуха окинул взглядом низкого рыжего парня с очень грустными глазами. - Ты о чём это? Но тот уже не слушал. Он быстро перешёл на другую сторону дороги и пошёл по маршруту, выученному до камешка. Лепестки ромашек в руках подрагивали от быстрых шагов парня. Ромашки… Она любила почему-то именно эти цветы. - Я люблю ромашки, они милые. Как ты, Ат-чан. - Не называй меня так! – злился тот, но видя смеющееся лицо любимой, быстро успокаивался. Он подошёл ближе и медленно опустил букет на мраморную плиту. - Вот, принёс тебе… Ты же любишь их. Он никогда не говорил о ней в прошедшем времени. И всегда, приходя сюда, разговаривал с ней так, будто она не лежала в сырой от летнего дождя земле. Он каждый раз представлял её, сидящую на скамейке цвета красного дерева и весело улыбающуюся ему. - А у нас всё хорошо. – снова слёзы в глазах, но образ на скамейке не подойдёт и не утешит. Он всё так же сидит и улыбается застывшей милой улыбкой. Всё вышло так глупо. Может быть поэтому Отани до сих пор не верит, что её больше нет. Риса простудилась и заработала воспаление лёгких. Никому не сказав, на следующий день она побежала на свидание с Ацуши, а вернулась домой насквозь промокшей под дождём. А дальше всё происходило очень быстро. Чересчур быстро… Осложнение, больница. Врачи говорили, что она поправится, просто нужно время, но она с каждым разом чувствовала себя всё хуже и хуже. - Отани. - Да? - Ты меня любишь? - АА? – парень растерялся и чуть не выронил мандарин из рук. – Чего это ты так неожиданно? - Просто. – девушка отвернулась. - Эй, ты чего обиделась? - Нет. - Риса. – он повернул её лицом к себе и поцеловал. – Конечно же, я люблю тебя. - И я тебя. – улыбнулась она. – Сильно-сильно. - На, ешь уже. – парень залился краской и протянул девушке очищенный мандарин. – Зря я старался, что ли? Это был последний их разговор. Утром Нобу-чан позвонила и прорыдала в трубку что-то мало понятное, но Отани тут же рванул в больницу, где ему сообщили то, во что он до сих пор не мог поверить: вечером у Рисы остановилось сердце. Она не жаловалась на него, да и вообще не была хилой, однако лекарств, которыми пичкали девушку с утра до ночи, оказалось мало. - Ты даже умереть нормально не могла. – рыдал Ацуши над её телом. – От простуды… Будто с издёвкой. Не уберёг… - дальше мало что было понятно: одни всхлипы и слёзы. Прошло уже 4 месяца. Отани так и не оправился. Не смирился. Всё ещё говорил о ней в настоящем времени и пропускал мимо ушей замечания по этому поводу. Он часто приходил сюда, на кладбище, приносил ромашки и долго разговаривал с той, которую любил и с которой так мало был рядом. Рассказывал ей всё подряд, начиная с того, что было на занятиях в университете, и заканчивая тем, как Накао смешно делает онигири. - Нобу-чан, а как долго Риса меня любила? – спросил он как-то, сидя с друзьями в кафе. Он всегда садился на одно и то же место, где сидела она, и заказывал то, что могло бы ей понравиться. - В смысле до того, как стала с тобой встречаться? – ребята привыкли, к такому поведению Отани и предпочли просто закрыть на это глаза. - Да. - Где-то год. – Нобу задумалась. – Да, год. На свой день рождения она тебе призналась, а на следующий год, ровно того же числа, ты её поцеловал. А что? - Да так. – вдруг его глаза наполнились слезами. – Целый год. Целый год я строил из себя непойми что. А мог ведь… - Нобу-чан? – Накао оторвал взгляд от друга и увидел, что его девушка тоже плачет. - Знаешь, Отани. А ведь она тебя так любила. Так любила! И очень расстраивалась, когда ты выкидывал что-то. Она такая вспыльчивая и ранимая. Очень ранимая. А ты так часто её ранил, что она всё время хотела всё бросить, а потом снова загоралась оптимизмом и пыталась заставить тебя влюбиться в неё. А ты… ты… - тут она уже разрыдалась в голос и прижалась к Накао. - Ну-ну, Нобу-чан. Тише. – тот гладил её по волосам и пытался успокоить. Чихару-чан тоже тихо плакала, а Сузуки, обнимая её, стойко старался держаться. Уже месяц они не говорили на подобные темы, чтобы снова не чувствовать боль, чтобы снова не рыдать по ночам. Целый месяц они сдерживали чувства, и вот сейчас они вырвались наружу. - Отани? – разговор парня прервал девичий голос. Он обернулся и увидел Нобу-чан с таким же букетом ромашек, как и у него. - А, Нобу. Ты тоже пришла навестить её? - Да. Ты тоже купил ромашки. - Она говорила, что любит их. - Потому, что они такие же милые, как ты. Так она говорила. - Да… Нобука положила свой букет рядом с букетом парня и, глубоко вздохнув, сказала: - Ну, здравствуй, Риса-чан. Как ты без нас? Надеюсь, теперь-то Отани тебя не обижает? Парень с укоризной посмотрел на девушку, та улыбалась, но глаза предательски блестели. - Риса… Нам так плохо без тебя. – Нобу вытерла рукавом набежавшие слёзы. – Очень… - Не плачь. Нобу-чан. Рисе бы не понравилось, что ты из-за неё плачешь… - Ты прав. Она хотела бы, чтоб у нас всё было хорошо и чтобы мы радовались и смеялись. – она подняла голову к небу и громко крикнула: – Риса-чан! Я обещаю тебе, что больше не буду плакать и Отани не разрешу! - Эй! - Она точно будет рада. Пойдём, Отани-кун. - Ладно. – он последний раз посмотрел на мраморную плиту, покрытую ромашками, и прошептал: – Я люблю тебя, Риса. Ещё увидимся.