Сын полка

Я вернулся домой из прошлого, опаляющего огнем... В этом доме так много хорошего... В этом доме... Мысли дождем Несмывающим слез и копоти на сожженной боевке. В углу Дождь соленый и рюмку с водкою я размазывал по столу. Я не слышал его истерики - он кричал-то не для меня - Я следил, чтоб веревку белую не лизнул язычок огня, Я все думал, что жизнь - бесценная, вот любая жизнь, для меня, Несравненная, неразменная... Жизнь бесценная с того дня... И плевать, что Снегурка белая... Я вернулся вчера домой... Только в трубку Елена - смелая? - еле выдохнула: - Живой?

- Эй, парень, ты куда? - лениво спросил я, сидя на проходной, но парнишка, на первый взгляд совсем еще молоденький, казалось, даже не заметил меня, - эй, орел, ты же не к себе домой, здесь так нельзя, - возмутился я, но парень повернул голову и неожиданно светло улыбнулся: - А ты прав, я домой. - В смысле? - я даже опешил от такой наглости. - Ты не поймешь, - отрезал парень, сверкнув глазами, лишь на секунду вызывая ассоциации с маленьким волчонком, а потом протянул руку, - Сергей. - Валерьич, - автоматически представился я. Мой новый знакомый хмыкнул и уверенно двинулся в сторону кухни. Я было привстал, на языке крутилось относительно дружелюбное: "проводить?", но из кухни как раз выходила Женя: - Мелкий, - пискнула она, и мальчишка тут же повис у нее на шее. Или она у него. *** Парня встречали тепло: - Ребят, у нас в смене пополнение, - Романыч смотрел на паренька с какой-то хорошо скрываемой, но все равно заметной отеческой гордостью, смотрел так, как когда-то, впрочем, почему когда-то? - всегда - смотрел на меня Романов, - думаю, представлять Серегу смысла нет, а потому, как говорится, прошу любить и жаловать. Ему улыбались все, так светло и искренне, что раздражение от его утренней наглости отпускало. - Чай будешь, сын полка? - Снегурка приобняла новенького за плечи и, дождавшись его кивка, повернулась ко мне, - Валерьич, за тортиком не сгоняешь? - Вы с ним поладите, вот увидишь, - шепнул мне, проходя к чайнику, Пашка. *** Пока Снегурка снимала кота с дерева - почему в их смене это считалось традиционно Женькиной работой, я так и не понял - мы с новеньким скучали. - А это было круто, - присвистнул, восторженно глядя на мою, вывязанную вручную, обвязку "Мелкий", - научишь? Прозвище за Серегой так и закрепилось, и теперь так его звали все, даже я, хотя, как оказалось, он был на пару лет старше меня. - Ага, эх, Емельянова бы мною гордилась, ее школа, - улыбнулся я парню, а он выпучил на меня глаза: - Емельянова, которая замминистра? - я кивнул, а Мелкий рассмеялся. - Не гони, Валерьич, ты, конечно, блатной парень, но не до такой же степени. - Блатной, - горько хмыкнул я, - блатной, - а потом, махнув рукой каким-то чужим, металлическим голосом скомандовал, - ладно, собираем все и на базу. Кто знал, что обвязка имени ЕЕЕ, как называли ее в доме Андрея Романова, пригодится мне всего через трое суток... *** Кто показал Романову ту съемку, где я, навесившись в "самокрутке", спускался по стене, я не знал, но Андрей Викторович орал крепко. Орал, примчавшись прямо к нам на базу, и осев в кабинете начальства о том, что много лет назад клялся моей матери, что со мной ничего не случится. А я... - Я все понимаю, Андрей Викторович, но там двое детей было маленьких, и то один уже без сознания. Полыхало все. А иначе не подобраться было, перекрытия рухнули... - Лестница?! - зверем рыкнул Романов. - Деревья, - односложно ответил я, - а время в минусе было. Мать их пьяная была, ее так и не спасли. Спустили, но поздно было. Секунда тишины, а потом все, что стояло на столе, подпрыгнуло от резкого удара ладони по столешнице: - Ты же знаешь, что потеря спасателя, это двойная потеря. - Знаю... А что бы вы сделали, Андрей Викторович? - я впервые посмотрел шефу в глаза. - А папа? Романов долго молчал, отвернувшись к окну, а потом выдохнул почти шепотом: - А папа так и сделал. Вот только я твоей матери клялся, что история не повторится... *** Как ни странно, но Мелкого я нашел не сразу. Серега, никем не замеченный, сидел на кухне, в углу за холодильником. Абсолютно пустой взгляд парня напугал меня даже больше, чем разговор с Романовым. Я молча достал две рюмки и бутылку коньяка, так называемую НЗ, налил обе, и, ничего не говоря, опрокинул свою, залпом, как водку. Вторую так же молча пододвинул Сереге. Тот не взял, даже не посмотрел, и я, остро жалея, что Ксения сегодня была выходная, спросил: - Первый пожар? Мелкий вздрогнул, но ответил: - Второй. В кухне снова повисла тишина, как подойти к больной теме, я не знал, потому спросил в лоб: - Ты из-за той женщины? - перед глазами до сих пор стояло перекошенное лицо Сереги, пытавшегося реанимировать непутевую мать, в ушах звучало его: "Дыши, дыши, я сказал..." - Знаешь, как говорит доктор Гордеев, "даже я не Бог", мы сделали все, что могли, но... так бывает... мы не всесильны... Пауза затягивалась, и я уже думал, что парень не ответит, когда он, все так же не глядя на меня, выдохнул: - Мой первый пожар был почти восемь лет назад, взорвался газовый баллон. Тогда тоже спасли детей, я малышей на себе вынес, а мать погибла. Она в тот день пьяная была... Моя мать... - Ребята знают? - глупый вопрос сам сорвался с языка. - Знают. В тот день их смена была, так и познакомились. Я тогда ребятам пообещал, что вернусь к ним однажды. Вот и вернулся, хоть и не сразу. - Женька тебя поэтому сыном полка иногда называет? - Ага, - одними губами улыбнулся парень. - Выпей, - я снова протянул ему стопку, - тебе это не помешает сейчас. - Нет, я не пью, я пацанам своим обещал, - признался Серый, и поднялся на ноги, - я прогуляюсь выйду, если что, наберешь. - Хорошо, - уже в спину Мелкому ответил я, залпом осушил вторую рюмку и спрятал бутылку на место, думая о том, как прав был Паша, говоря, что Серега мне понравится.