***
Для него это было нелегко. Нелегко отвыкать от обрушившейся системы нового, современного мира, к которой он только начал привыкать. Нелегко найти Его, того же самого и уже немного другого, единственного, кто принял Стива Роджерса ещё задолго до Капитана Америки. Но труднее всего было справляться с нахлынувшими чувствами, которые он испытал тогда, при виде Баки (его родного Баки!), и которые продолжал испытывать, думая о Баки, произнося его имя… всё, абсолютно всё вокруг напоминало Стиву о Джеймсе Барнсе, по совместительству Зимнем Солдате. Эти самые чувства грозились затопить его каждую секунду, и поделать было ничего нельзя. Роджерс действительно боялся, что однажды он просто захлебнётся, как чуть не захлебнулся после падения с хелликарьера. Но больше всего он боялся, что Баки, – его милый придурок Баки, – ничего больше не вспомнит. В любом случае, Стив по всему белому свету гонялся за своим другом, уже не столь фантомным как раньше, и безуспешно, но систематично, обыскивал все потаённые уголки планеты. Сколько времени это уже продолжалось – месяц, полгода, год? Может, два? Как пошутил однажды Сокол: «Если бы Звезду Смерти не подорвали, ты и туда бы отправился». Стивену было не до смеха. Он действительно с радостью отправился бы хоть к последнему рубежу космоса без скафандра, если бы была хоть малейшая возможность поймать там Барнса, если хоть один источник обмолвился бы, что в последний раз Зимний Солдат был замечен именно там. Он в буквальном смысле слова искал повсюду и пытался достать Баки (не Зимнего Солдата, отныне нет, только Баки, теперь – Баки) из-под земли, из воздуха и из различного рода неорганических материй. Когда встреча всё же произошла, она произошла внезапно и явно не по его воле. Роджерса просто поймали на улице - выскочили из переулка и втащили за собой в секунду. Он даже не успел опомниться, как уже оказался прижатым к стене уже знакомой бионической рукой. Своей он даже начал замахиваться в ответ, но вовремя успел разглядеть, кому именно принадлежало щетинистое лицо, выглядывающее из-под кепки и ворота замусоленной толстовки. Почему-то Стиву показалось, что он спит и видит сон.***
- Я вспомнил. Я вспомнил тебя, чёртов Стивен Роджерс, - злоба и что-то ещё, до боли напоминающее отчаяние, проскользнуло в глазах Барнса, - Я даже вспомнил, что всегда чувствовал к тебе. Он сделал шаг вперёд, но Стив почему-то не сдвинулся с места, словно разом улетучилось всё – и желание подойти ближе, и рефлексы отступления. Неожиданно захотелось засмеяться. И заплакать. И всё сразу, желательно. Стивен на секунду зажмурился, вспоминая, как всё это время хотел вернуть своего друга, как был влюблён в него в минувшие давно 30-е, как просто хотел. Были ли это неправильные желания? Не важно, ведь они были честными, искренними, как удары по лицу. Ведь он действительно любил своего друга, пусть и несколько больше, чем обычно полагается. Стив медленно моргнул. Это было неподходящее место и странный, почти неправильный разговор. Он представлял себе их встречу несколько иначе. Неожиданно захотелось выкинуть какую-нибудь глупость, сделать хоть что-нибудь, лишь бы перестать стоять истуканом – но почему-то ничего не выходило. Тело не слушалось. Не привыкло, что ему отвечают напряжённым спокойствием, а не ударами. Пока он пытался поймать мысли, скачущие вразнобой, Баки успел придвинуться почти вплотную. Жар его дыхания опалил Стиву ухо, когда тот произнёс: - Но мы же оба понимаем, что я ни черта не тот Баки-из-прошлого. Уже нет. И никогда им не стану. Его руки опустились на плечи Стиву и надавили. В его голосе ясно проскальзывали нотки безумия, только почему-то Стива это не испугало, наоборот, скорее отрезвило. Он вдруг очень чётко понял одну вещь – он действительно хотел разделить с Баки всё его безумие. Он понимал как никогда, что они слишком изменились – жизнь изменила их, война изменила, и ничего уже не вернуть обратно. Но у него была поддержка, у него были люди, которым он мог доверять. А у Барнса… у Барнса ничего не было, кроме боли, и ничего не осталось, кроме спутанных воспоминаний. Всё, что Стив сейчас мог – предложить свою помощь. Он был обязан это сделать, ведь когда-то, целое столетие назад, это Баки вытаскивал его из мусорных вёдер, бил морды хулиганам и помогал по дому. Вообще просто помогал. Теперь его очередь помогать, верно?.. В его глазах загорелась надежда. - Я всё понимаю, Бак. Я тоже не тот, каким был когда-то. Но я могу помочь. Ты же не отвергнешь мою помощь? - и когда он увидел, как в глазах друга мелькнуло теперь и некоторое облегчение, как тот коротко ухмыльнулся, эта надежда переросла в полыхающий огонь твёрдой уверенности. К нему пришли за спасением. И он спасёт. Наконец обретя способность двигаться, он подался вперёд, крепко обнимая Барнса и скрещивая руки за его спиной. Тело в его объятиях дрогнуло, за столько лет отвыкшее от чужих рук, не приносящих боль, и всё ещё не доверяющее. Стив понял это, но не отступил, только крепче сжал своими пальцами его толстовку. - Я не причиню тебе вреда, Бак, ты же знаешь. - Я помню, Стив. Я помню это, теперь, - скорее почувствовав его кривую, нервную и неумелую улыбку Стив улыбнулся сам, испытывая чувство безумного облегчения. Баки помнит его и доверяет – это главное, а с остальным он справится. Чувствуя, как чужие руки ответно обнимают его за шею, он закрыл глаза. Самое сложное было позади. Теперь оставалось только жить дальше.