Иди ко мне

-Вов, ты спишь? - приглушенный тенорок разбудил только провалившегося в сон Холста. Со стороны его постели послышался полуочнувшийся голос. -М? Сплю я, и ты спи, дурной. -Я не хочу спать, - назойливо шепчет Дуб. - Поговори со мной. -Виталик, твою мать... Ты знаешь, который час? Беглый взгляд на стоящие на подоконнике ходики. -Ну... три... И что? -Дубинин, блин... - напряженный выдох, - что тебе рассказать? Завтра, точнее, уже сегодня, концерт, а тебе вздумалось колобродить посреди ночи.       Виталик сел на постели и сквозь темноту уставился на гитариста, уткнувшегося лицом в подушку. Грустно вздохнул и промолчал. -Почему тебе не спится? - спросил Холстинин, не поднимая головы. -Я не знаю. Не хочется.       Смолчал Виталик, что, как только он закрывал глаза, под веками отчетливо виделся такой знакомый кудрявый образ. От голоса, такого демонически-бархатного, порой уставшего, порой ободряющего, сердце замирало и заходилось вновь с утроенной силой. А когда слушал его гитарные соло, пальцы то отказывались двигаться по басухе, то порхали будто невесомые. Думал сперва, что с ума сходит. Но нет, оказалось, что всё в порядке - по-прежнему хочется выпить, закурить и обматерить проходящего мимо Кипелова.       Всё в порядке. Дубинин просто... Влюбился?       Как же так? Влюбился! Да в кого, в лучшего друга! Это же неправильно! Не по-советски! Грех! В голове Дубинина постоянно боролись две сущности - одна сдержанным тоном примерного гражданина твердила, что нельзя любить так, что это он допился, дурень, так что белка аж стрезву навещать стала, что он содомит проклятый, извращенец, и в таком духе. А вторая... Вторая вдохновенно шептала, что Вовка такой замечательный, домашний, умный, краси... В общем, плевать она хотела на условности, законы и ту ерунду о грехе - это ведь не факт ещё, что бог есть! Бог - не факт, а Вовка очень даже рядом.       Потому и не мог Виталик заснуть - мучился от близости такого любимого и желанного тела, и мысли покоя не давали. Сказать ему? Не сказать? Поймет ли его Вовка? Примет ли? Ну конечно примет, ведь они, такие разные, с института ещё дружат неразлучно, и если раньше не послал, то и сейчас не должен. -Вов... - нерешительно начал Дубинин, - Володя...       Тот перевернулся на бок и немигающе уставился на басиста. -Что? - улыбнулся сонно и заворчал. - Спать не хочется ему... А мне вот хочется. -Вов, нам поговорить надо. Срочно, - серьезно сказал Дуб. -А до утра твоё "срочно" не подождет? - И тут же смягчился. - Виталик, давай завтра поговорим. Я устал и спать хочу. Ситуация экстренная?       Дубинин прикрыл глаза и мечтательно улыбнулся. Его голос, он такой... Так бы и поцеловал это солнце. Только не обжечься бы. -Да нет, на самом деле это может подождать до утра. Хоть до завтрашнего. Хоть до Москвы, - выдохнул Виталик и уже тише пробурчал, - хоть до следующего года. -Замечательно. Тогда спокойной ночи? -Спокойной ночи. Спи.       Окинув друга подозрительным взглядом, Холст отвернулся к стенке и мирно засопел, а Виталик лег на спину и вперил в потолок неугомонный когда-то взгляд. Сейчас он стал куда спокойнее. Стал чаще задумываться о том, верный ли выбрал путь, те ли с ним люди...       А и ну к черту этих людей! Главное, что Вовка рядом. -Вов... - вырвалось у басиста. - Вовка, ты бесценный.       Ответом ему - мерные выдохи заснувшего Холстинина.       Вдруг басист подумал - а что, если рассказать всё Володе, когда он будет спать? Так ведь никто ничего не узнает, но самому Виталику станет легче. Решено. -Вов, вот ты спишь, а я не могу молчать, - начал Дуб, уставившись в широкую спину спящего, - мне хочется, чтобы ты знал. Я... бля, как тяжело... Я люблю тебя, Вов. Даже не знаю, как так вышло, но... Я сам охуел, честно. Я понял, что постоянно хочу видеть тебя, знать, что с тобой всё хорошо, истерики твои терпеть стоически, целовать тебя, обнимать, постоянно слышать голос - он у тебя такой, что я вообще нихуя не понимаю, что ты говоришь, просто слушаю. Вот. Короче, как я понял, я влюбился. - Секунд двадцать молчания. - Мне так страшно, Володя... Вдруг ты меня не поймешь? Скажешь, что я идиот пропитый. А может оно и так! - поймав себя на мысли, что почти кричит, Дуб осёкся и понизил голос на шёпот. - А может оно и так. Только мне не легче, понимаешь? Я боюсь, что ты вообще нахер меня пошлешь, со мной-то ничего, нормально, а с группой что будет? С "Арией" нашей? Мы ведь ее еле-еле выстрадали! Ты ведь работать со мной не сможешь, Вовка. Возненавидишь. А я ничего, я привык к тому, что постоянно косячу. Только сделать ничего не могу. - Дубинин чуть слышно приподнялся на кровати, слез с нее и бесшумно подошел к постели Холста. Присел на краешек. Владимир во сне тяжело перевернулся на спину. Дуб взял в ладони его тёплую и шершавую руку, которая нервно дрогнула при прикосновении. -Какой ты красивый...       Вдруг лицо Холстинина расцвело, озаренное улыбкой. Глаза Виталика удивленно округлились, и он в ужасе уставился на спящего, казалось бы, товарища. Тот не выдал бы себя ничем, если бы не довольная улыбка, что осветила комнату. Дуб разжал руку, выронил-бросил Вовкину ладонь и в страхе отскочил на свою кровать. Холст открыл глаза и сел в постели, уставившись на друга. -Ты... Ты все слышал, да? - испуганно пролепетал Виталик, будто заключенный, вина которого была бесспорно доказана, и от смертной казни его отделяла всего пара дней.       Володя лишь улыбнулся и промычал: -Угу.       Басист сделал вид, что безумно заинтересовался узором на линолиуме, которым был выстелен пол в номере гостиницы. Минуту спустя он все же не выдержал и поднял голову. -Что теперь будет, Вов? Ты меня выгонишь?       На мгновение в комнате воцарилась такая плотная тишина, что, казалось, она поглотила весь воздух, и дышать теперь было нечем. В темноте блеснула пара серых глаз, и Холстинин протянул руку. -Ничего не будет. Иди ко мне, Виталь.       Дуб нерешительно поднялся и сделал пару шагов до того, как подать руку гитаристу и соединить ладони. Холст потянул на себя, и Виталику пришлось сесть.       Совсем рядом, Вовка, его Вовка, он так близко!.. Голова басиста предательски закружилась. Не ожидал он, что так скоро свершится то, о чем раньше он мог только мечтать.       Холстинин уткнулся лбом в плечо басиста и прошептал: -Я ведь тебя тоже очень люблю, дурной мой. И сразу я понял, что ты так ко мне относишься. Тебя ведь прочесть проще простого - глаза твои тебя выдали. -А что с ними не так? - надулся Виталик. -А ничего. Хорошие такие, влюбленные. Добрые. - Холст поднял голову и заглянул ему в глаза, а сквозь них - в самую душу. Дубу показалось, что Холстинин видит его, Виталика, насквозь и знает все его мысли, затаившиеся в самых потаенных уголках басюжьей души.       Вдруг Дубинин резко закрыл глаза и подался вперед вслепую. Родные губы, так заманчиво полуоткрытые в улыбке, нашлись без особых усилий. Две руки, так и не разжавшиеся арийцами, переплелись пальцами и намертво соединились друг с другом. Теперь я тебя никому не отдам. ***       Виталик открыл глаза и сразу же зажмурился, сраженный утренним светом, бьющим из открытого окна.       Как же так?       Только сон?       Нет, не только, пронеслось в голове, это был не просто сон. Это их воспоминания.       Дубинин потянулся и сладко зевнул, натянув одеяло до подбородка. Неужели уже утро?       Провел рукой по постели рядом с собой и не обнаружил в ней никого. Вот проклятье. Придется вставать. Басиста так же очень интересовало то, где он вообще находится - у себя или у Володи дома? Вот бы у Володи! Он и завтраком накормит, и пилить не будет - не жена ведь, все-таки.       Стоп. О чем это я думаю? Вовка, где мой Вовка? Мне ведь снилось то, что было с нами хренову кучу лет назад. А ведь чувства мои ни капли не угасли с тех пор! Вовка, где ж ты?       С такими беспросветными мыслями Дубинин поднялся с кровати и обнаружил, что он все-таки в квартире у Холста. Значит, и сам хозяин должен быть где-то рядышком.       Эх, какие события сегодня приснились Дубинину! Сколько же лет назад это было? Помнится, тогда они с Вовкой были совсем молоды и пьянствовали без конца... А ту ночь, самую первую, Виталик запомнил на всю жизнь. Как же тогда было хорошо! И почему нельзя просто взять и провалиться в то время, когда у них с Володей не было никаких проблем и забот, а были лишь дни, полные концертов, пьянок и веселья, и незабываемые, головокружительные ночи... -Виталь? Ты как-то рано сегодня, - послышался голос у него за спиной. Дуб очнулся и обнаружил себя на кухне, заваривающим кофе. Обернулся и увидел Холстинина, полностью обнаженного, заспанного и улыбающегося. Понял, что и сам одет не меньше. Но и неважно это.       Дуб подошел к своему гитаристу и протянул руку, как сделал когда-то во сне сам Холстинин. Провел рукой тому по груди и вдруг бросился на шею. -Вовка, я так тебя люблю! Я тебя... Я тебя никому не отдам, Вов!       Басист почувствовал у себя на макушке теплое дыхание и услышал уверенное: -Я тебя тоже люблю.