Paradis

— Скажи мне, Брайан, кем ты хочешь стать? — Иссохшая старческая ладонь поправляет съехавшие на нос очки. На столе кипа разбросанных бумаг и недопитая чашка кофе. Брайан не знает ее имени. Да и он, в общем-то, не рассчитывает на практическую полезность данной информации в ближайшем будущем. Эта уже третья хмурая тетенька за день, сканирующая его ледяным взглядом поверх гигантских нелепых очков, съезжающих на нос под собственной тяжестью с периодичностью не менее пяти раз в минуту. — Я не думал об этом, — промямлил мальчик, рассматривая незамысловатую шнуровку на своих ботинках. — Папа хочет, чтобы я стал бизнесменом. — Тогда зачем ты пришел к нам? — холодно спрашивает женщина, безынициативно пробегая глазами личное дело Брайана: там было всего два листа, где наиболее применимой информацией могло являться разве что полное имя (автоматической ссылкой которого являлась звучная фамилия его влиятельного отца-бизнесмена). — Ты не отличаешься какими-либо выдающимися способностями, учишься далеко не на отлично, хм. Здесь сказано, что за свои первые два года в начальной школе ты сменил четыре учебных заведения. И вот, в свой третий класс ты решил поступить в интернат для одаренных детей? Неужто в обычной школе твои несоизмеримые таланты не оценили по достоинству? — Так и есть, — с некой долей вызова в интонации процедил Брайан, каждой клеточкой тела ощущая все прелести ее ироничного тона. — Не хотите задать этот вопрос моему отцу? Женщина осеклась на мгновение, но ответ на свою маленькую колкость мальчик так и не получил, что автоматом дало ему некую долю преимущества и одновременно с этим целый всплеск презрения в ее лице. — Идиот, замолчи, — что-то как будто жужжит у мальчишки над ухом, отчего он начинает вертеть головой, отчаянно пытаясь понять, откуда исходят эти звуки. Неужто его собственная совесть проснулась? — Что-то не так? — спрашивает сотрудник приемной комиссии. — Твой богатый папаша бросит тебя через год. Придурок мелкий. Брайан трясет головой, старательно игнорируя настырные нашептывания: они, словно крошечные пчелки, жалят его слух и лихорадочно бьются о стенки и без того расшатанной сверстниками самооценки. — Как ты думаешь, Брайан, где лучше всего жить? — Не говори этого. Брайан, не задумываясь ни на секунду, выдает: — В раю. — Что? Это что за страна такая? — ее бровь поползла вверх. — А почему нам обязательно жить в стране? — Потому что мы живем на земле. А на земле рая нет. — Именно поэтому я бы не хотел жить на земле, где бы то ни было. Пока нами кто-то управляет, пока существуют ежедневная рутина, деньги и офисы — нигде на земле не будет места, где бы я хотел жить. — Ну и как же ты собираешься зарабатывать на жизнь, если не будет офисов? Ты об этом подумал? — Замолчи! — Я хочу создать собственный мир, где всего этого не будет, где я буду делать то, что захочу, и никто никогда не будет мною управлять. — Голос наивного мальчика глухо отскакивает от стен пустого помещения. Он все продолжает гипнотизировать свои шнурки. — А что, если у тебя не получится? — шепотом спросила женщина, будто боясь поколебать полет его мысли. Едва различимая улыбка проскользнула на ее лице. — Ты станешь наркоманом, мать выгонит тебя из дома, а потом ты пойдешь ночевать к ублюдку, которого ненавидишь сильнее, чем он тебя, и дашь ему себя поиметь. Чтобы почувствовать себя не таким, как все. Чтобы ненавидеть себя еще больше. — Тогда мне придется попытаться снова. — Брайан почувствовал взгляд женщины на себе и позволил себе расползтись в самоуверенной ухмылке. Женщина подхватила эту эмоцию и принялась бодро царапать ручкой по клочку бумаги в своем блокноте. Тогда мальчик не знал, что старая тетка напишет рекомендацию в школу-интернат с театрально-музыкальным углублением… В тот рай, где ему не было места. Как и не было места его амбициям в колледже при этой школе, в который его зачислили автоматически, напевая о нераскрытых талантах и способностях, в которых Брайан уже подавно успел разочароваться и был готов уйти и найти себе нормальную профессию, только бы не торчать в одном помещении со старыми преподами-маразматиками, кучей тупоголовых мажоров и бездарностей, консервирующих его мозги с каждой новой попыткой завязать толковый разговор… Таланты не нуждаются в колледжах. Таланты здесь погибают. Таланты просиживают штаны и надеются, что именитое заведение как-то поможет им пробиться в жизни. Пробиться в ларек за бутылкой дешевого виски. За сверточком конопли. И к коврику в переходе. Где им также нет места. Как и во всем мире.

***

— Эй, придурок, тебя спросили, как будет “рай” по-французски.