Принцесса возвращается домой

Серая Импала останавливается около роскошного особняка на углу, водитель оборачивается, смотрит с пару секунд на мирно спящую на заднем сидении девушку, прижавшую колени к животу. Её губы изгибает милая улыбка, от которой у темноволосого парня сжимается сердце в груди. Он тяжело вздыхает, перегибается через сидение, заправляет порядку ярко-изумрудного цвета за ухо, к общей массе её длинных, пепельных волос, заплетенных в толстую косу, переброшенную через плечо. К горлу подкатывает ком, и парень сглатывает его, несколько долгих секунд задерживает пальцы на её коже. - Прощай, nyere... - у него шепот хриплый, а рука, резко отдернутая, тянется к пачке сигарет в бардачке, которые он тут же закидывает в дорожную сумку, вытащенную из багажника. Парень стоит на улице, опираясь на машину, и чёрт возьми, кожаная куртка совсем не греет, так опутал все внутри пронзительный холод. Хотя невозможно, вампирам не бывает холодно. Впрочем, скорее всего тут сказывается долгое пребывание в человеческом теле. Наверняка. Наконец он мотает головой, перекидывает через плечо дорожную сумку, ставит Импалу на сигнализацию, кидает ключи в приоткрытое окно, прямо на переднее сидение, и идёт вперёд, тихо насвистывая какую-то песенку себе под нос. Несколько неловких движений, девушка открывает глаза, потягиваясь и разминая затекшие руки. Кол часто уходит за сигаретами. Это нормально. Только почему он оставил ключи на сидение? Забыл? Подозрение проламывает дыру в груди. - Кол! - она вскакивает, хватает ключи, распахивает дверцу машины, оказываясь на улице, холодный ветер с размаху, наотмашь бьёт в лицо. Парень стоит недалеко у светофора, когда слышит её окрик и стук каблуков по асфальту. Дикий и отчаянный крик. Она останавливается в нескольких метрах от вампира. - Стой. - Хоуп, - он смотрит в зелёные глаза девушки. И чёрт, чёрт, чёрт, хочет её обнять, до спазма, скручивающего тело. Глаза потерянного ребёнка. Ей всего, епт твою мать, только пятнадцать лет! А он обещал защищать её вечно. Такой же блеф, как Всегда и Вовеки. Все ебаное "не вечно". - Какого черта? - в срывающемся голосе сквозит обида, неверие, непонимание. - Я за сига... - Сумка... Не ври... - она глотает воздух ртом, дышать сложно, говорить не легче. Он молчит, смотрит ей в глаза усталым взглядом. - Кол... - девушка подходит к нему, едва не протягивая руки, как к Богу, этим прося объяснить, остаться. - Не уходи. Не уходи. Внутри сжимаются все от страха, сердце стучит с какой-то башенной, нереальной силой все одно "не уходи!" - Почему? - Хоуп сглатывает, кусает губы, дышит тяжело, Кол слышит каждый её вдох, выход - сто лет бы слушал, прижав к груди, вдыхая аромат её волос, пропахший дымом его сигарет и шампунем со вкусом ванили, целуя макушку пересохшими губами, и читал бы сказку о Красавице и Чудовище, каждую фразу которой он выучил наизусть. Слишком символично, запретно, невозможно. Нельзя. Н-Е-Л-Ь-З-Я. - Почему, Кол? - Хоуп готова выть на луну от раздирающей душу боли, похожей на кошку, с когтями и зубами. Он - единственный дорогой ей человек помимо этой выдуманной, похоже, им самим, её семьи, о которой Кол рассказывал ей сотни, тысячи раз. И он, воспитывавший её, бросает сейчас, вот так просто уходит, ничего не сказав. Не пожелав. - Почему? Почему? Почему, чёрт возьми?! - она подбегает к нему, стук каблуков ударяет по ушам. Хрупкая, маленькая, его девочка. С года его девочка. ЕГО. Кол молчит. Хоуп стоит рядом с ним вплотную, он чувствует ее горячее дыхание на своей коже. - Я люблю тебя, Кол! - Я знаю, - Знаю, черт возьми! Ты думаешь, почему я тебя тут оставляю, девочка?! - Нет, ты не знаешь! - она кричит. - Ты ни фига не знаешь! Я люблю тебя не как... - Я знаю, nyere... - Хоуп! - Хоуп. Я знаю, Хоуп... Но это невозможно. Она усмехается, прижимается своими губами к его губам, зависает так на пару секунд, потом пытается протолкнуться языком в рот, сжимает дрожащими пальцами его плечи. Кол не отвечает, застыв как статуя. - Теперь возможно... - шепчет тихо, отходя на шаг и смотря себе под ноги на серый асфальт. - Нет ничего невозможного. Ты сам говорил. - Хоуп... - она поднимает взгляд. Глаза не умеют лгать. Только не глаза, нет. Но в его глазах лишь желание отвязаться от ребёнка, которого приручил когда-то, а теперь желает, что бы этот ненужный ему ребенок отстал. Только и всего. Маленький ненужный никому, как выброшенный на помойку котёнок, ей Богу. - Понятно, - она сжимает губы, Кол сам учил - глаза не лгут, сердце рвётся по швам от ещё одной отвёртки внутри. Столько вопросов: "почему невозможно?","почему уходишь","почему не можешь остаться?" - слишком много почему. Она не задаст, проглатывает все слова с комком, подкатившему к горлу, потому что гордость. Потому что унижаться нельзя. - В этом доме живёт твоя семья, Хоуп, - он кивает на особняк. - Я не врал. Врал! Врал! Так и не сказал, кто она тебе, не мог признаться, а теперь уходишь. Это все твоя трусость, Кол. Она бы не влюбилась, знай, что ты её дядя. ДЯДЯ. Все месть. Хотел причинить боль Клаусу, украв дочь? Отомстить за то, что он запер тебя в том доме с вампирами. Отомстил, ага! Но она не знает, резко разворачивается, идёт к машине, вытаскивает свою сумку из багажника. - Ты меня хоть сколько-нибудь любил, а, Кол? - в вопросе была горечь и насмешка, типа мне плевать, милый, не больно. - Прощай, nyery. Конечно, любил, как племянницу, как единственного человека, любившего его, не как племянницу. Только нельзя. - Ну и иди на хуй! Она смеётся, скрывается в особняке. Принцесса вернулась в свой дворец к Королю и Королеве. Злой дядя остался ни с чем, точнее с разбитым сердцем. И плевать, что Клауса он давно простил. Плевать, что Принцесса этого дядю любит. Это неважно, ничуть. У сказки же (почти) счастливый конец.