Good intentions

Здорово, когда все заняты своими делами, а домашнюю работу скидывают на младших. И если Чим уже закончил уборку на кухне и ушел тренироваться, то Чонгук где-то там в глубине дома слышно ругается с пылесосом. Меняя постельное белье на последней кровати, Тэхён натыкается на книгу под подушкой Чонгука, не глядя отбрасывает ее, а потом краем глаза замечает, что оттуда выпала закладка. Странно-квадратная. Фото-полароид с его изображением, где взрывоопасный уровень пошлости и преобладание рыжей шевелюры. Отчего-то бросило в жар, сердце забилось быстрее. Тэхён не любит рыться в чужих вещах и касаться недозволенного. Вернуть на место уже не получится – Тэ не в курсе с какой страницы выпала находка. Ему приходится найти точку опоры, присесть и продолжить смотреть на свое лицо и соблазнительное выражение тамошних подведенных глаз. Он же совсем не такой, верно? Конечно же, они с Гуки хорошие друзья, но это вовсе не значит, что можно закладывать подобными фотографиями друг друга книжки. Особенно третьесортные детективы. Не для отвода ли глаз?! Внезапно Чонгук заходит в комнату и теряется еще на пороге, вытаскивает один наушник. ― Ты что тут делаешь? ― он переводит быстрый взгляд на ценность в руке Тэ и вздрагивает. ― Кто тебе разрешал? ― Вообще-то, это моя фотография, ― тихо возмущается Тэхён. ― Чонгук-и, ты ею любуешься, да? Поразительная самоуверенность. И, бесспорно, он прав. Чонгук любуется, иногда до рези в глазах разглядывает хорошо знакомое лицо, а ночью, запомнив детали, прячет руку под резинкой шорт и трогает себя, медленно доводя до оргазма или представляя, как смог бы сделать такое с Тэхёном. Обычно ему удается замаскировать стоны под кашель или попросту заглушить их в подушке. Нормальные нужды для его возраста, если бы не одно но – сам возбуждающий объект. …Тэхён щелкает пальцами перед глазами и выводит Чонгука из задумчивого транса. ― Ты не собираешься отвечать? Как ты это объяснишь, а? Гук не думает, что обязан отчитываться. Хён во многом виноват. В том, что занял много места в жизни своей персоной, что заставляет Чонгука страдать и сохнуть по нему. Но так незаметно, что не найди Тэ сейчас веские доказательства мучающим догадкам, дистанция сохранялась бы еще долго. ― А почему тебя это так волнует? ― прищурившись, спрашивает Гук. ― Потому что… ― Тэ осекся, поджал губы и отошел назад. ― Потому что… Чонгук преследует его, дожимая до стены вплотную, завязывает руки на талии и горячо шепчет на ухо: ― Потому что ты хочешь меня, но боишься, что это не взаимно. ― Ты что… Ты… ― выдыхает Тэхён, но уже слетает с катушек. Пахнет Чонгуком и хочется пахнуть так же, неуклюже впустить его в объятия. ― Нам лучше прекратить. ― Выходит, ты согласен со мной? ― Чонгук делится с Тэ вторым наушником и, взяв за руку, ведет под музыку в медленном танце. При этом смотрит прямо в глаза, из-за чего у Тэхёна начинают дрожать пальцы. ― Ты очень красивый, я говорил? Не только поэтому Чонгуку хочется носить его на руках. Он боготворит его, стремится заполучить, добиться. Просто потому, что так должно быть. Он и Тэхён. Самостоятельно доведенный до совершенства закон. И между оставшихся несуществующих правил Тэ охватывает приятный озноб, ноги передвигаются с трудом. Волнение колеблется на участках кожи, которых касается Чонгук, оно сгущается отрицаниями очевидного в глотке, а потом сходит порывом в утяжеленном вздохе. И Чон прощается с плеером, откинув его в сторону, толкает хёна на кровать с умеренной обходительностью. Тэ так и не успел поменять простынь, и в этой полуголой колыбели с виднеющимся матрасом, он впервые настолько беспомощен. Гук нависает над ним и впивается в губы, надавливая твердеющим пахом между ног. Тэ ощущает его влажный язык во рту, принесенный вкус случайной жвачки и нескрываемую настойчивость. Сдирая манжеты и пуговицы безразмерной рубашки, Чон вскрывает грудную клетку Тэхёна вздохами, тот отворачивается, но уже несмело, невольно запуская пальцы в его волосы и помогая избавляться от футболки. Такое чудное «нет», которое целиком «да»… Уклоняться бессмысленно, особенно учитывая разницу в силе. Тэхён изнывает от нетерпения, сдаваясь куда скорее, чем предполагал Чонгук, его начинает горячо надламывать, как только что испеченный хлеб. Гук перешивает поцелуи с шеи на грудь, обсасывает соски и спадает к животу, так нежно, что Тэхёну немножко щекотно и, краснея, он опьянело улыбается. Чон надеется, что они смогут успеть хотя бы ненадолго очутиться в том рисуемом каждой ночью раю. Тэ приподнимает бедра, чтобы Чонгук стащил с него серые спортивные штаны, а затем разводит ноги. И старательно прикрывает лицо руками, стыдливо бормоча ненужные сейчас извинения, из которых улавливается дурацкое: «Я был в душе вчера вечером»… Но именно такой естественный он и нужен Чонгуку, который уже спускает губы с внутренней стороны его бедер к лакомому, затвердевшему и приглашающему себя опробовать. Мечты становятся явью, а Тэхён становится податливой пластилиновой фигуркой, которая портит своего мастера кошачьими царапинами, если улавливает его запястья на животе. Чонгук весь посвящает себя нескромному ритуалу, и Тэ, ощущая доверенную теплоту его горла, сотрясается от удовольствия. Мысли дрейфуют далеко в стороне. ― Ч…Чонгук, пожалуйста… Но тот непреклонен, он продолжает, вбирая больше по длине и пропуская Тэхёна глубже. От чего Тэ опошляет тишину громким стоном и выгибается, прокапывая локтями мятые ямочки в скомканной простыне. Чонгук заводится от хрипа Тэхёна, от того, что тому осталось самую малость до пика, а потом он вряд ли сумеет сдержаться. Тэ выдает заинтересованность едва уловимыми намеками, но Гук научился понимать фантастические шифры в его глазах. Тэхён совершает кругосветное путешествие за несколько секунд, пролетает высоко над землей и, дрожа, падает вниз со стремительной скоростью, разбивается с криком, толкаясь бедрами, продираясь куда-то сквозь густую душную пленку. Чонгуку приходится по вкусу его семя, не с чем сравнить, но кажется приятным, годным для того, чтобы проглотить. Тэ так стыдно, что он пытается сдвинуть ноги, но Гук подкрадывается выше и втирает его же белые капельки в губы, сполна отдает с поцелуем. Тэхён обхватывает его за плечи, полыхающими щеками прижимаясь к лицу, все еще потерянный от оргазма. Он улавливает смысл полароидного фото, хранимого Чонгуком под подушкой. Тэхёну следовало давно найти его, чтобы развеять сомнения и достигнуть совершенства. Наверное, это отчасти голод, если хочешь человека так сильно. А Чонгук еще слишком молод, чтобы раздумывать и стыдиться, упускать возможности. Его ладонь обманчиво сворачивает с бедра к ягодице и ниже, и Тэхён съеживается, пугаясь не на шутку, его зрачки растворяют темно-кофейную радужку до смешного миллиметра. ― Все будет хорошо, хён,― Чонгук покрывает поцелуями его шею. ― Я не готов, подожди, стой, не надо, ― запоздалым шепотом волнуется Тэ. ― А если нас застанут? ― Я закрыл на цепочку, им придется стучать или вызывать спецназ, ― успокаивает Чонгук. ― Ты веришь мне? ― Конечно же, верю... Матчасть изучена на девяносто девять процентов, не хватает одного с практическим значением. Просто Чонгук в себе уверен, потом чертовски робок, когда обилие холодной смазки вынуждает Тэхёна разворачивать мелодраму с задушенными стонами. И то ли страшно сделать больно, то ли напротив, нравится так вытанцовывать на грани. Гук задерживает пальцы внутри Тэхёна, где тесно и скользко, горячо, и сам он приходит к выводу, что чересчур натерпелся, не только за сегодня. Тогда Чонгук вспоминает маленький совет для первого раза и переворачивает Тэхёна на живот, придерживает за плечо, присасывается к шее и дает ему время привыкнуть к своему весу. Привыкание длится доли секунд, а дальше мышцы Тэхёна стягивает тугими веревками, его трясет. Чонгук внутри, сначала немного, но жутко ощутимо, а потом весь по основание. Проклиная ногтями стену, Тэ порывается выскользнуть, избежать разрывающей боли. Но Чонгук обхватывает его и мягко целует в висок, нашептывает успокоительное и двигается внутри с любовной осторожностью. Какое-то время Тэхёну страшно представить, какой в нем размер, потом становится чуть привычнее и с каждым миллиметром Тэ осознает, насколько теперь они близки с Чонгуком. Плоть к плоти. Хаос вздохов мешается с громкими стонами, Гук входит в раж и делает так, что Тэ прогибается под ним и медленно приподнимается, просясь на четвереньки. И вскидывает копной взмокших волос, выпячивая зад и наталкиваясь на Чонгука самостоятельно. Желание видеть лицо Тэхёна в такой момент толкает Чонгука не только вперед-назад, но и к сентиментальности. Уложив Тэ на спину, он подтягивает его к себе и входит снова, на этот раз без промедления. Он думал, что так хорошо в принципе быть не может. Оказывается, пределов нет. Прежде стягивающей тесноты доставляют живые эмоции Тэхёна, его острая реакция, безжалостное полосование ногтями, неровное дыхание и вздрагивающие мокрые ресницы под играющими бровями. Чонгук хотел бы все будущие ночи напролет согревать его и заворачивать в объятия, чтобы никому больше не досталось ни этого соблазнительного тела, ни этой крошечной родинки. ― Чонгуки… ― Тэхён силится обхватить его всего и найти его губы прежде, чем его размажет оргазмом во второй раз. Все случается в синхронности с разницей в несколько секунд. Тэхён прижимается к губам напротив и нежно водит по спине Чонгука. Минуты никто не считает, они не отпускают друг друга. Чон заваливается на бок, не снимая с Тэхёна рук, боясь, что он упорхнет птичкой, но не знает еще, что тому даже пошевелиться пока больно. То, что они наделали - не издержки профессии и совместного проживания. Гук заботливо прижимает его к себе, силясь защитить даже от гнетущих и малоприятных мыслей. Дороги назад уже нет. ― Почему именно та фотография? ― решается спросить Тэхён. Чонгук задумывается, но ответа не находит. ― Да не почему особенно, просто. Но по одной интонации можно заключить, что все гораздо сложнее, в чем не так легко признаться. Было бы здорово забрать Тэхёна с собой и жить где-нибудь на берегу моря, неважно где. И даже если бы смыло - к черту, главное, чтобы сразу вдвоем. Умиротворенное дыхание Тэхёна все больше походит на тихий прибой, его руки на волны, а шепот на рассыпающиеся пузырьки пены. Он весьма странное создание, о котором Чонгук мечтает даже тогда, когда он рядом. Его согревающая улыбка сквозь прищуренные глаза кажется Чонгуку славным солнечным светом. ― Давай уедем куда-нибудь, когда получится? Только мы с тобой, Тэхён, ― предлагает Гуки, обрисовывая пальцем его скулу. Для Тэ это почти предложение руки и сердца, заманчивое, авантюрное. Но так не получится. Если только сбежав вдруг не оставить вместо себя клонов. ― Лучше пообещаем друг другу не забыть, чего мы хотим, ― просит Тэ. ― Только попробуй, ― хмурится Чонгук. ― Я с тебя глаз не спущу. ― А если я женюсь? ― хохочет Тэхён. ― Я организую похищение и увезу так далеко, что нас никогда не найдут. Ты же понимаешь, я чисто из благих намерений. Скажи, со мной кайфово? ― О да, еще как, Чонгуки, ― заигрывая, стонет Тэ и закидывает ногу ему на бедро. Чонгук прикидывает, сколько у них есть времени тет-а-тет и, ухмыльнувшись, решается вконец измучить рассмеявшегося Тэхёна.