Вуаль Памяти

На этот раз многоликая Выручай-комната поражала своим аскетизмом. Простой деревянный стул рядом с маленьким столиком, узкая, накрытая потрепанным зеленым покрывалом кровать в самом углу и небольшое зеркало на стене. Так выглядела его спальня в то время, когда он еще возглавлял Орден Феникса, и очередная штаб-квартира пряталась где-то в бесконечных лабиринтах улочек Лондона. Это была их последняя резиденция, переезжать в новую незадолго до Битвы не имело смысла. Гарри медленно подошел к зеркалу и внимательно рассмотрел свое отражение – зеленые глаза семнадцатилетнего, аристократически-красивого юноши, которым он никогда не был, испытующе глядели на него из глубины стекла – потом моргнул… Теперь перед ним снова был взрослый мужчина. Гарри с удовольствием отметил, что выглядит уже гораздо лучше. Бледность ушла, сменившись золотистым загаром от постоянных тренировок на воздухе, даже синяки под глазами почти исчезли… Волосы и без иллюзий лежали мягкой блестящей волной, а отросшая челка прикрывала затянувшийся шрам. Да, пребывание в Хогвартсе явно пошло ему на пользу. Такая желанная передышка перед бурей, давшая ему возможность прийти в себя и восстановить подорванные силы. Но передышки тем и плохи, что имеют обыкновение заканчиваться… Гарри отошел от зеркала и упал на жалобно скрипнувшую жесткую кровать. Странно, когда счет шел не на дни, а на часы, когда он целыми сутками лихорадочно метался по всей Англии, собирая оставшиеся «силы света», а потом, обсудив последние события с Драко и отдав нужные распоряжения, вот так же валился на кровать… она казалась ему в тысячу раз мягче, чем любая другая, на которой он когда-либо спал… Нда, впору воскликнуть, вторя Слизнорту: «О, молодость, молодость!». Гриффиндорец криво усмехнулся, подумав, что на это сказал бы профессор Снейп. В последние годы мнение ранее ненавистного преподавателя было основным критерием оценки собственных мыслей и поступков. По большей части, оценка эта была, мягко говоря, не совсем позитивной – но именно она помогла сначала превратить почти уничтоженную оппозицию к власти Волдеморта в по-настоящему грозную силу, а потом – и победить самого Темного Лорда в Последней Битве… Внутренние диспуты со своим бывшим профессором Зельеваренья настолько вошли у Гарри в привычку, что иногда он даже забывался и начинал говорить вслух… И ловил на себе испуганные взгляды подчиненных и настороженно-испытующие, но, в тоже время, понимающие – Драко. Что такого понимал Малфой, он так и не удосужился выяснить, но бесило его это всезнающе выражение лица блондина безмерно. Гарри попробовал сосредоточиться и собрать вместе разбегающиеся в разные стороны мысли. Множество фактов, ничего не значащих по отдельности, вместе же дополняют друг друга, как кусочки огромного паззла и складываются в не очень веселую картинку. Во-первых, к Волдеморту соваться пока рано – подходящей легенды нет, да и время еще не пришло… Темный Лорд уже заинтересовался новым безмерно талантливым учеником Хогвартса, возникшим из ниоткуда, да еще и водящим дружбу с верным его делу слизеринцем. Но пока – просто заинтересовался, этот интерес надо подогревать, чтобы поднять свою ценность в глазах врага. Чтобы Лорд не просто хотел, а жаждал заполучить в свои ряды этого гениального юношу, и согласился заплатить за это хорошую цену… Во-вторых, хоркруксы. До них в этом времени добраться почти невозможно. Для этого нужны мобильность, доступ к власти и хорошее прикрытие. Волдеморт сейчас на самом пике, и относится к кусочкам своей души совсем не так беспечно, как в будущем. Они все или тщательно охраняются, или спрятаны, или под наблюдением. Значит, и здесь нужно ждать. В-третьих… В третьих, Снейп. Гарри должен исполнить то, что обещал сам себе много лет назад, на озере… Тут, собственно, одно препятствие – сам Снейп. Они подружились за это время, и у Гарри были все основания думать, что слизеринец всерьез дорожит этой дружбой. Но… было что-то непонятное в поведении Северуса, что Гарри не мог охарактеризовать. Несмотря на приобретенное за долгие годы борьбы умение разбираться в людях и предугадывать их поступки, в случае со Снейпом он терялся. Совершенно невозможно было понять, чем вызвана очередная вспышка едкого сарказма, направленная на Гарри – или, наоборот, почти трогательная забота о его безопасности на матче, помощь в Зельях, просто брошенные вскользь, но такие своевременные слова поддержки. За оскорбления Снейп никогда не извинялся – просто через некоторое время появлялся рядом и, пока Гарри не улыбался ему, как ни в чем не бывало, не сводил с него настороженно-обеспокоенного, тревожного взгляда. А, убедившись, что его не собираются послать куда подальше, тут же переходил на обычный для него саркастичный тон, и через некоторое время все повторялось. Но было такое ощущение, что окружающие понимали поведение Снейпа гораздо лучше, чем сам Гарри. Причем все, включая и Мародеров! Даже Лили, которой он периодически жаловался на выходки Снейпа, абсолютно им не удивлялась, только странно косилась на него и пожимала плечами. Пару раз она, казалось, собиралась было что-то сказать, уже открывала рот… но потом, упрямо встряхнув кудряшками, заявляла, что это не ее дело, и пусть в сложных отношениях с «этим слизеринцем» Гарри разбирается сам. Уже большой мальчик, да и знал, с кем связывался. Вовсе не способствовало претворению в жизнь планов и то, что Гарри приходилось искажать собственную память и личность. Меняя перед зеркалом внешность, он вместе с тем менял и свою психику, и свои воспоминания. Этому его тоже когда-то научил Снейп – именно с помощью этого заклинания слизеринец в свое время смог так долго водить Темного Лорда за нос, невзирая на легилеменцию. Попав в прошлое и оказавшись перед необходимостью поступить в Хогвартс на тот же курс, что и родители с Северусом, Гарри воспользовался своим новым умением. На это уходила бездна силы (что в целом было совсем неплохо, потому что иначе она давно бы выплеснулась через край, и от замка остались бы только живописные руины), но результат того стоил. Он поступал, думал, чувствовал как семнадцатилетний подросток, и никто, даже профессор Дамблдор, не замечал подвоха. Он сам его в этом состоянии не замечал. Память тоже корректировалась – «Вуаль Памяти», заклинание, изобретенное его бывшим учителем Зельеваренья, предусматривало и это. Когда возникала острая необходимость, эта своеобразная завеса приподнималась, и его юное Альтер-эго получало требуемую информацию. А так – Гарри Прингстон знал только тот минимум, который объяснял его путешествие в прошлое и помогал определить основные задачи на данный период. Случались, конечно, срывы – такие, как в этот день – но так редко, что их можно было даже не принимать в расчет. Так что ему приходилось надеяться только на сообразительность своего семнадцатилетнего воплощения, которой он, памятуя все свои действия на шестом курсе и после, не очень-то доверял. Но выхода не было, и Гарри был вынужден подстраиваться под обстоятельства. Каких-то особенных изменений в дальнейшие планы он так и не внес. Общая тенденция оставалась прежней – постараться еще больше сблизиться со Снейпом, чего бы это ни стоило. А в этом свете завтрашний матч между Слизерином и Гриффиндором как-то не внушал здорового оптимизма. Проиграть Гарри не мог – его и так, мягко говоря, недолюбливают на собственном факультете, а в случае поражения вообще сочтут предателем, специально поддавшимся своему «змеиному дружку». Не все – но Сириус не преминет воспользоваться этим предлогом, чтобы затеять склоку, и Гарри боялся, что даже в последнее время настроенный вполне лояльно к новичку Джеймс в этом случае поддержит своего друга. Слишком трепетно он относится к квиддичу в принципе, и к успехам своей – хоть и бывшей, но все равно своей – команды, в частности. Значит, необходимо выиграть, но так, чтобы никому, включая Снейпа, не было обидно. Зрелищно, на последнем рывке, идя нос к носу со своим противником, желательно – с не смертельными, но довольно тяжелыми травмами. Благо, к ним он давно привык. … Когда Гарри вышел из Выручай-комнаты и торопливо направился на ужин, он уже не помнил этого своего последнего решения. Но глубоко в подсознании, за невидимой и неощутимой Вуалью Памяти, он твердо знал, как будет складываться завтрашний матч.