Смаугу

      Дракон цеплялся за жизнь, размахивая крыльями, словно пытаясь когтями ухватиться за тонкую, почти порванную Черной стрелой, нить долгих лет. Той самой стрелой, что крепко засела в его боку, и не давала ни шанса побороть смерть. Он нервными рывками стремился ввысь, ища спасения, ища в дыму собственного огня глоток сил. Змей кружил, поднимаясь огромной спиралью туда, в пространство, и там, в самой высшей точке, где, казалось, он воскреснет — всё же потухли его глаза, и последний яростный крик вырвался из остывшего горла…       Он падал вниз — в стихию, противоположную ему, телом обездвиженным, лишенным Эребора и всех его сокровищ одним-единственным метким выстрелом Барда…       Смауг был воплощением той яростной силы, которую мало кто останавливал, но много кто видел; той стихии, которая безжалостно правила в мире наравне с сухим горячим ветром с севера и жестоким штормом с юга; той стихии, чьи искры иногда отпечатываются в характерах людей, эльфов и навсегда остаются тяжелыми ранами на сердце…       Огонь дракона запомнится жителям сгоревшего Эсгарота, но никто не вспомнит о жадном и алчном бургомистре, нелепо утонувшем в каналах собственного города, пропахшего рыбой и нищетой.