Двойной виски

Прошу прощения за столь долгую выкладку, но реальность меня не отпускала... Вик сидел за проектом и думал, что вот-вот полезет на стену, потому что сумасшедшая семейка буквально заваливала его бестолковыми идеями, и дизайнер уже начинал терять терпение, чтобы каждый раз корректно объяснять, почему они невозможны в реализации. Его вымотали сегодня буквально все, включая, неожиданно, Лекса, который укатил в другой город и не нашел другие уши, чтобы пожаловаться на свою женщину. Он проклял телефон, когда он завибрировал у закрытого ноутбука. - Слушаю, - не глядя на дисплей ответил Вик, и морально был готов разнести любого в пух и прах, было обеденное время. Его законное обеденное время. - Добрый день, Виктор, - сухо поприветствовал знакомый голос. - Стас? – удивился Стрельцов, этот человек был последним, кого он ожидал услышать, что он в принципе и озвучил. - Надеюсь, вы не посчитаете меня навязчивым. - Из-за одного звонка? – Вик фыркнул, вспоминая Лекса, - бросьте. Звоните по делу? – он отложил бумаги и планшет, откинувшись в кресле - Скорее наоборот. Хотел пригласить Вас на обед. - Заманчиво, - улыбнулся Вик, представляя чопорного Громова в фешенебельном ресторане с вилкой для устриц за обедом. - Я могу расценивать этот ответ как положительный? - Да, - тяжело вздохнул Вик, со сладкой мыслью, что, наконец, появился достойный повод отложить работу. - Однако прозвучало иначе. - Нет-нет, не подумай ничего такого. Просто я действительно рад, что у меня появилась возможность взять перерыв. - Через улицу от твоего офиса есть кафе. - Что-то не припомню такого… - на памяти Вика рядом был только ресторан итальянской кухни. - Тогда встретимся через двадцать минут на углу Фрунзе и Жукова, - и Громов сбросил звонок. Вик посчитал бы это грубостью, если бы не знал, что у критика такая манера общения. Стрельцов стоял в условленном месте в условленное время, но как ни странно Громова не было на месте. Вик решил подождать еще пять минут и звонить, однако не потребовалось, рядом припарковался крузак, который не так давно брал его на буксир. Из машины вышел Стас в идеальном костюме, на дорогой ткани которого не появилось ни единой складки после сидения. - Никак не мог найти нужный поворот, - оправдался Громов, протягивая руку для приветственного рукопожатия, - давно ждешь? - Не настолько, чтобы успеть заскучать, - ответил мужчина, стараясь не обращать внимания, что мужчина держал его руку дольше, чем это было положено по этикету. - Этому ресторану уже лет тридцать, наверное, - Громов свернул за угол, - но он ни разу не переезжал, потому что это довольно удачное место для подобного заведения. - Только не говорите, что там подают приготовленное на пару мясо дельфинов или нечто подобное… - Вик подозревал, что Стас не поведет его в простой ресторан, но к чему такие бессмысленные изыски он тоже не понимал. – Знаете, я не ценитель экзотической кухни. Люблю простую еду и предпочитаю простую свинину мраморной говядине за сто долларов порция. - Позволь тебя удивить, Виктор, - просто произнес мужчина и замолчал. Виктор напрягся, он рассчитывал на расслабляющую беседу с приятным собеседником за сытной трапезой, а получалась какая-то бизнес-встреча экстра-класса. Станислав открыл перед ним тяжелую дубовую дверь и жестом пригласил войти. Их сразу встретил ресторатор, приветствуя Громова по имени отчеству, и проводил к столику, сразу выдавая меню. Виктор осмотрелся, ресторан в классическом барокко, пышные формы стульев, на которых они сидели, декоративная колоннада контрастирующая с волнообразной поверхностью стен, в нише одного из проемов расположился их столик. Навесной потолок, который будто поддерживали колонны, в углубление которого нарисована фреска, обрамленная золотыми симметричными криволинейными линями потолочных плинтусов, в перспективе уходящая в высоту, делая трехметровые потолки еще выше. Фреска изобиловала пышностью изображений, яркостью красок, сочетая в себе неизменный библейский мотив. Ах да, еще фонтан в самом центре зала. «Чертов фонтан в чертовом ресторане», - сдерживая тяжелый вздох, Станиславу вдруг показалось, что мучения с проектом загородного дома очень богатой, но чрезвычайно привередливой семьи лучше, чем обед в таком тяжелом месте. Обстановка чрезмерной роскоши давила на Виктора, а обилие мелких деталей, в совокупности создающую абстрактную пышность раздражала глаза. Виктор глянул на своего спутника. Который чувствовал себя комфортно и выглядел уместно в своем дорогущем костюме, идеальной укладкой, и в этом месте казалось, что даже его седые виски посидели волосок к волоску, чтобы идеально вписаться в это место. Но Стрельцов решил позволить удивить себя, и стойко игнорировал нарастающее раздражение и усталость. Открыв меню, Вик ожидаемо не увидел цен напротив названий блюд, прописанных на трех языках: крупным шрифтом на французском, поменьше на английском и русском, так же продублированы на трех языках ингредиенты блюд. - Ты будешь стейк из свинины? – спросил Стас, наконец, обратив внимание на Стрельцова. – Я не так часто тут бываю, но могу посоветовать суп из омаров и креветок… - Стас, - остановил Вик поток монотонной лекторской речи, - ты прости меня, конечно, но я, пожалуй, вернусь к работе, - он отложил меню. - Что-то не так? – также откладывая меню, спросил Стас, останавливая Виктора за руку. Вик фыркнул. - Я не тот человек, который способен оценить все это, - он обвел свободной рукой помещение, обращая внимание на канделябры, дававшие дополнительный свет к той роскошной люстре, что висела в центре, хрустальным каскадом спускаясь к полу, сверкая граненым стеклом как бриллиантовыми гранями. - Объясни, - потребовал Стас, наконец, чувствуя раздраженность Виктора, и его готовность уйти, поэтому он крепче сжал жесткий локоть. - Ты позвонил, предложив пообедать. Я был готов к ланчу в ресторане “Palace” за углом, к кружке кофе в макдаке, на худой конец… - тяжело вздохнул Стрельцов, - а ты ведешь меня в этот ресторан. - Чем же плох этот ресторан? – никак не мог взять в толк Громов, чуть смягчив свой захват, но, не убирая руки. Все-таки он не мог утверждать, что импульсивный дизайнер просто не сбежит. - Сюда приводят впечатлительных женщин, чтобы произвести на них неизгладимое впечатление знатока тонкостей искусства и мастера изысканности. Или партнера по бизнесу на миллион долларов, но не на обед в середине рабочей недели, черт подери, - вырывая руку, Стас поднялся со своего места. Громов пошел следом за Стрельцовым, кивая на доброжелательное «до свидания» от персонала. Вик буквально вылетел из удушающего места и счастливо вдохнул пропахший бензином и городским солнцем душный воздух. - Все зависит от восприятия, но если для тебя подобная обстановка к чему-то обязывает, я учту это в следующий раз, - сказал Громов, наблюдая за мужчиной, который сейчас казался ему смешным. Человек, которого он считал не скованным какими-либо общественными стереотипами сейчас буквально порвал его шаблон. То, как раздраженно раздулись его ноздри, когда он говорил, насколько ресторан не подходит его предпочтениям, как устало и зло блестели голубые глаза. - Стас, это и к чему тебя не обязывает, - они шли обратно к машине Громова, - просто предупреждай меня в следующий раз. Я хоть приоденусь и причешусь по случаю, - отшутился мужчина, поправляя воображаемую пышную прическу и узел галстука на своей воображаемой рубашке. - Хорошо, - улыбнулся Громов, - как насчет “Palace” за углом? - Отличная идея, - кивнул Вик, хлопнув пару раз Громова по плечу. *** Вик взял отгул у самого себя на вторую половину дня четверга перед поездкой в столицу, чтобы договориться о поставке мебели для одной из хозяйских спален, которую с горем пополам удалось утвердить спустя три месяца тяжелейших переговоров и переделок. - Какие люди и без охраны! – улыбнулся старый друг, доставая высокий бокал, чтобы налить нового пива из меню. - Да-да. Прости, что игнорировал последний месяц. Я зашиваюсь с новым проектом, времени едва хватает, чтобы поспать, - Вик взобрался на высокий барный стул, в очередной раз удивляясь ловкости пьяных людей, которые не падали с этих сомнительных конструкций. - Конечно-конечно, - согласился Лекс, ехидно улыбаясь, глядя прямо в глаза другу. - Что это за выражение лица? – нахмурился Вик, готовый к остротам друга. - Нет, я все понимаю, Вик, - выставил перед собой раскрытые ладони бармен, улыбаясь шире, - друг детства конечно не чета твоему новому другу. - Эй! – Вик бросил в Лекса фисташками, - если издеваешься, то хотя бы намекни по какому поводу, - Вик с наслаждением тянул свежее светлое, как уверял Лекс, ирландское. - Как по какому? Громов, - ухмыльнулся друг, - вы встречаетесь или как там это называется у геев? - Что? – Вик окргулил глаза и чуть не подавился пивом, которое полилось прямо из открывшегося в удивлении рта. – сука… - он промокнул мокрое пятно дружески предоставленными салфетками. - Это же абсурд! Что за… Кто… Откуда вообще такие мысли? – в недоумении воскликнул Вик. - Вас частенько видят вместе то тут, то там. Вчера в галерее были, неделю назад на званом ужине у какого-то режиссера, а месяц назад вообще за поздним ужином в одном из ресторанов, где мне по карману заказать разве что кофе, - язвительно перечислял друг, загибая пальцы на руке. - Я часто ужинаю вне дома и тебе это известно, и ужинаю зачастую не в одиночестве. Почему бы не Громов? А на званый ужин я на тебя рассчитывал, между прочим! Но вспомни-ка, ты отказал мне почти в самый последний момент, а Стас был единственным человеком, кто был свободен в этот вечер и согласился пойти. А в галерее… черт подери! Какого хрена я перед тобой отчитываюсь?! – возмутился Виктор, выпивая бокал пива чуть ли ни одним глотком. Лекс расхохотался. - Тили-тили тесто, жених и… - замялся на пару секунд друг, прекращая ржать, - жених? – и снова заржал. Вик насупился, нахохлился и вообще обиделся. Почему его лучший друг такой идиот? Задавал он вопрос к небесам, прося у них немного мозгов для звонкой черепушки. - Нет, серьезно, - вытирая слезы начал Лекс, - никогда раньше не замечал за тобой такой пассивности. Рестораны, званые ужины, походы в галереи… Все это как-то мелко, для такого махрового романтика как ты. - Прекращай, - потер переносицу Вик, начиная злиться, - как я и сказал, что это был просто ужин, приглашение плюс один к режиссеру и самый обычный поход в галерею, потому что оригиналы графики Сальвадора в нашем городе бывают реже, чем мне хотелось бы. Никакого подтекста, - твердо настаивал на своем Стрельцов, пока друг с подозрением пялился на него. - …но мужик тебя зацепил, - утвердительно изрек Лекс, делая свой самый правильный вывод со слов лучшего друга. Закипевший Вик моментально остыл. - Это вообще-то не так важно, - равнодушно пожал он плечами. - С чего это? Когда ты успел стать евнухом? Или монахом? – усмехнулся бармен, заглядывая в тусклые глаза своего самого лучшего посетителя. - Алексей, сколько раз мне повторить тебе, что я хочу отдохнуть от отношений, чтобы до тебя, наконец, дошло, что я действительно устал и разочаровался? – с болью произнес Вик слова, уже набившие ему оскомину. - Не хорони свое либидо раньше времени! – продолжал наставить на своем друг, а Вик уже устал подрабатывать попугаем. - Налей лучше еще одну, - он покачал в руке пустой бокал, когда в кармане тренькнул телефон, сообщая о новом входящем сообщении. Вик достал аппарат из кармана, и его настроение против воли чуть-чуть улучшилось, когда он прочитал имя отправителя: «Громов». «На следующей неделе я тоже буду в столице. Может, встретимся? Сходим на постоянную экспозицию художников Ренессанса» Уводя экран мобильника, светившего слишком ярко от любопытных глаз Лекса, Вик набрал ответное сообщение, чувствуя разливающуюся по телу радость, так непохожую на ту, что бывает от опьянения. «Буду только рад нашей встрече. Напиши, когда будешь в городе, а там уже решим в музей пойдем или джаз-ресторан. Позволь мне удивить тебя». Вик убрал телефон обратно в карман, совершенно не надеясь, но все равно ожидая ответа, который по обыкновению пришел буквально через двадцать секунд. Вик с нетерпением открыл сообщение. «Джаз не самый предпочтительный жанр музыки, но я попробую довериться твоему вкусу». Стрельцов уже начал набирать ответ, но следом пришло еще одно сообщение от Громова. «Твой самолет в это воскресенье? Могу подвезти тебя до аэропорта, если необходимо». Виктор улыбнулся. Громов обращался к нему как к своему хорошему приятелю, хотя знались они меньше полугода. Но и у него было особе отношение к критику, которое он до сих пор не мог идентифицировать. Ему нравилось проводить время вместе с Громовым, но не так как с Лексом или любовником, но он не мог представить рядом с собой такого человека как Громов. Хотя бы потому, что не был уверен даже в его предпочтениях, Громов в отличие от него, не объявил о своей гомосексуальности в одном из интервью крупного архитектурного журнала. Виктор еще раз перечитал сообщение, пытаясь понять, есть ли в этом предложении какой-то второй смысл или это просто манера Громова действовать согласно исключительно собственному мироощущению. «Нет необходимости. Я могу взять такси, но спасибо, что предложил». – Лекс нажал кнопку отправить, но даже не успел спрятать телефон в карман, как он пикнул, что пришел ответ. «Звони в любое время, Виктор». Станислав смотрел на сообщение, сравнивая его с именем отправителя, и его голова никак не могла отбросить идею о том, что Громов флиртует с ним по смс. Не спасало от этих мыслей даже легкое чувство неловкости от того, что Вик не хотел останавливать его. Уже набирая ответ, он заметил на себе ехидный взгляд друга, а когда он поднял на Лекса глаза, тот игриво подмигнул ему. Вик удалил сорок знаков, которые уже написал, и, отчеканив короткое «спасибо, буду иметь ввиду», отправил, убирая телефон в карман, зарекаясь больше не доставать его этим вечером. И Громов, будто почувствовав это, тоже не писал. *** Громов получил ответное сообщение и отложил смартфон. Ему нравился его новый знакомый, Станислав это прекрасно понимал. И чем дольше они общались, тем больше он импонировал дизайнеру. Он помнил то интервью из забытого журнала в самом начале его карьеры, где молодой, амбициозный, подающий огромные надежды, дизайнер признался в своей сексуальной ориентации. Станислав был уверен, что останься Виктор после такого скандального признания в родной стране, то вряд ли бы сыскал такую популярность. Но он уехал в Германию почти на четыре года, заработал себе репутацию и вернулся в родные пенаты. Правильный и рациональный ход. Но нравился ему не этот рациональный подход, не увлеченность работой, и даже не то, что за все время их общения Виктор даже намека не дал о своих симпатиях. То есть мужчина говорил, что ему нравится его общество, но симпатии Громова все ближе подбирались к черте, когда влечение уже нельзя назвать дружеским. Станиславу просто нравился этот энергичный, добрый и открытый человек. Ему редко нравились энергичные и открытые люди. И в принципе авторитетный критик редко задумывался о симпатиях и антипатиях. Но Стрельцов Виктор всегда его цеплял. Он был на той выставке дизайнерский идей, где тогда еще мальчишка совершил каминг аут, и уже тогда необычная геометрия пространства, в котором решил задачи комфорта, удобств и новизны дизайнер, не могли оставить его равнодушным. Хотя на взгляд Громова решения были слишком смелыми, но из-за приглушенных цветов и правильной палитры с почти отсутствующими элементами декора, треугольные стулья и жесткие линии контуров остальной мебели смотрелись гармонично. Можно было бы сказать: «Грандиозно!» - если бы не третье место. Но стоит заметить, что его комната получила почти столько же места в журнальной статье, сколько и та, что взяла второе место. И критик тогда был уверен, что в жизни дизайнера этот проект, эта выставка играла не самую последнюю роль, а сейчас, когда он знал, насколько импульсивен и переменчив этот человек, он готов был отдать руку на отсечение, что дизайн был из категории «пан или пропал». В итоге пан! Рисковый, эмоциональный, но в той же степени бесхитростный и уверенный. Первое впечатление редко обманывало Громова, да и в этот раз не подвело, просто, узнав Виктора ближе, он нехотя был очарован им. В его жизни было всего несколько человек, можно сосчитать на пальцах одной руки, которыми он был также очарован, и двое из них это мать и младшая сестра. И похоже, в этот короткий список пора вписывать еще одно имя. Он никогда не был робким или чрезмерно скромным человеком, Громов также не относил себя к категории людей, любящих томительные душевные переживания и сладкую тягучую сердечную боль. Но сейчас ему хотелось продлить это интересное знакомство, к тому же вряд ли наступит тот момент, когда Громов по-детски втрескается в этого дизайнера и ничего не сможет с этим поделать. «Бес в ребро», - проворчал в сердцах критик и отбросил эти юношеские мысли, столь непривычные и в какой-то мере оскорбляющие еще седые виски. Громов надеялся, что лысеть начнет хотя бы в семьдесят, потому же в свои сорок он не хотел, чтобы его лысина слепила чей-нибудь взор. Иронично улыбнувшись самому себе, критик поднялся с кресла, где предался своим страстным думам, и пошел готовить документы к переговорам, ради которых он собственно и собирался в большой город. *** Виктор закончил договариваться о поставке мебели, переговоры о которых затянулись из-за сущей ерунды и заминки с ответом от перевозчика. «С этим проектом все не то, да не так!» - гневно гонял мысли дизайнер, пока листал каталог люстр и канделябров. В кармане неожиданно зажужжало. «Громов Стас: свободен завтра вечером? Я заканчиваю со своими компаньонами, и думаю буду свободен следующие два дня». Виктор варился в столице уже вторую неделю и нервы действительно уже начинали звенеть от напряжения. Конечно, у него было еще множество дел, которые требовали его личного участия, если он продолжит поддерживать тот же бешеный ритм, то просто порвется, как та самая грелка, на которую точит зубы сокрушительный Тузик. Поэтому он с радостью набрал восхищенное: «ДА! С тобой хоть сегодня вечером куда угодно, дорогой друг!». Ответ пришел как всегда незамедлительно. «Не могу не отметить твое рвение, но сегодня я занят». Стрельцов улыбнулся. «Меня вымотала эта неделя. Думал, ты позвонишь по прилету». «Ты говорил, что будешь занят, не хотел тревожить тебя по пустякам». Обычно Вик бы выдал целую тираду, по поводу того, что «друг – это важно! И что как настоящий друг он обязан был знать, когда тот прилетит!». Однако он был слишком вымотан, чтобы верить в свою собственную чепуху или просто устал от того, что «обязан» всегда только он. «Вот всем бы такую рациональность». «Лестно, что ты оценил. – Виктор готов был поспорить, что сейчас Стас ехидно улыбается, конечно, лестно ему! – Завтра дай знать, когда освободишься. Ты обещал мне выставку и культурную программу». – А сейчас Вику хотелось верить, что тонкие губы чуть дрогнули улыбкой, а в уголках глаз спрятались морщинки радости. Ему нравилось это выражение лица критика, когда он находился в благоприятном расположении духа. Веревки из него, конечно, было не свить, но если поканючить и привести хотя бы мало-мальски логический вывод, то можно было просто склонить на свою сторону. Выражение «не-циник», как окрестил его про себя сам Вик. «Я помню только про выставку Ренессанса, а вот про культурную программу Вы, выдумали, уважаемый», - каталог светильников был закрыт, а мозги отдыхали в этом незамысловатом обмене сообщениями. «Тогда я что-нибудь организую». Виктора так и подмывало написать что-то про свидание, но они со Станиславом были уже в стольких местах, которые Вику казались до безупречности романтичными, однако Громов оставался собой и разносил в пух и прах всякую атмосферу, тем не менее, оставляя ее непринужденной. В этом плане критик Станислав Громов был неподражаем и неотразим, вызывая искреннее восхищение. И может быть кое-что еще. И подобные отношения складывались у него впервые, не считая Лекса, когда вторая сторона не ищет от общения с ним каких-то личных выгод. У Громова была уже достаточна авторитетная репутация, чтобы не самоутверждаться за счет него (да и самоуважение у этого гордого человека было соответствующее), ему не нужны были никакие связи или тем более деньги. Вику показалось, что, несмотря на свое увлечение: зарабатывание чистых денег при помощи денег, Громов относился к ним как к средствам, а не как к цели. И уже тем более не секс, нет Вик, конечно, задумывался пару раз на эту тему, ведь Стас толи сам того не осознавая, толи намеренно «сигнализировал» о своем нетрадиционном взгляде на сексуальные отношения. И как ни странно, рядом со Станиславом ему комфортно в неформальной обстановке, если бы он находился в обществе другого мужчины, знающего о его ориентации, пусть даже лояльно относящему к геям. Громов не укладывался в его голове без ориентации, потому что с другими мужчинами в его круге общения таких проблем не возникало. Но что было самое неловкое, каждый раз, когда он начинал думать об ориентации этого уверенного в себе, жесткого во мнениях мужчины, то испытывал смущение и стыд, будто представлял его голого в душе, хотя подобная фантазия не вызвала прилива крови к щекам. Он будто подвергал сомнению их доверительные дружеские отношения или ждал какого-то удара в спину или плевка в самый неожиданный момент. И чем больше в нем копилось сомнений и глупых мыслей (Стрельцов действительно расценивал подобные мысли как глупые), тем сильнее ему хотелось задать прямой вопрос. Неожиданно телефон снова зажужжал в руках, Вик даже удивился, зачем Станислав звонит, если они обо всем уже договорились, и даже не посмотрел на высветившееся на дисплее имя. - И что будет входить в культурную программу? Помни, что я люблю мясо, - улыбаясь, сказал Вик, но голос в трубке, высокий и наиграно ребяческий, выбил его из колеи. - Откуда знаешь, что именно по этому поводу звоню? Вик посмотрел на дисплей: «Столичный Энди». - Да так, - чуть разочаровано ответил Вик, вдруг обнаруживая, что хотел бы услышать голос Стаса. Очень хотел бы. Настолько, что вряд ли решится позвонить. - Я слышу, что не моего звонка ты ждал, но уверен, не разочаруешься! Иначе зачем ты мне кинул то смс, где сообщил, что на днях будешь в моем городе! – озорным, заигрывающим голосом тараторил Энди. С этим жизнерадостным парнем он познакомился как раз перед практикой в Германии. Энди в то время был начинающей моделью, которую пригласили, чтобы он снялся в каталоге интерьеров в одном из журналов. Хотя «сняться» тяжело было назвать фотосессией, он и еще девушка должны были стоять в дверном проеме, изображая страсть своими силуэтами. О, Вик до сих пор помнил этот абсурдный по смысловому содержанию оборот речи. С тех пор Вик уверен, что фотографы, умеющие красиво снимать мебель и прочую интерьерную роскошь, совсем неумело обращаться с людьми, будто смущает, что человеки, в отличие от мебели двигается и имеет выражение лица, а не гармоничную палитру и картинно уложенные кладки одеяла. - Может быть, - хохотнул Вик, - да, может быть, я на что-то надеюсь, - признался без сожалений Стрельцов. Он знал неуёмную натуру Энди, неиссякаемый источник энергии и веселого настроения, человек-компания, когда одного его иногда бывает уже много. И из-за этой своей очаровательной черты он был популярен в своих кругах. Всегда опрятный, свежий и чистый, с бодрой улыбкой на пухлых губах, живой искрой в глазах и солнечной аурой. Фотографы говорили, что этого парня камера просто любила. И что заметно, потому что за довольно кроткое время его лицо стало мелькать на таблоидах и в рекламе. Энди было двадцать девять, но выглядел он моложе Виктора, может ввиду своего более мелкого телосложения, но на первый взгляд парню нельзя было дать и двадцати пяти. Была еще причина по которой собственно Станислав и сделал когда-то дизайн-проект для трехкомнатных хором Энди за символическую плату, этот парень умел отдыхать и веселиться. И поскольку он был популярным востребованным, то всегда был желанным гостем на любой, даже закрытой вечеринке. Не то чтобы Вик нуждался в подобном виде отдыха регулярно, н временами хотелось, как говориться, «тряхнуть стариной»! - You just in time my dear friend*! – голосом самого заинтересованного страхового агента пропел Энди, - у меня есть билетики на closed party в лофте одного моего знакомого фотографа. Парень просто само очарование! Ты должен с ним познакомиться. И да, он в твоем вкусе, - рассмеялся Энди, - и я сейчас говорю про работу! – более таинственно закончил он. - Что ты имеешь ввиду? - Я помню, ты говорил, что больше импонируешь фотографам, которые снимают статичные вещи, потому что сам создаешь интерьеры и эта тема тебе ближе. Вот, он занимается пейзажами и натюрмортами. Или в фотографии цветы и корзины с фруктами называются иначе?.. Ладно, не важно, - отмахнулся парень, - главное, что парень хороший. И, по-моему, он упоминал, что сейчас подыскивает себе какую-нибудь халтурку. Но это уже не моя забота, однако, если что есть на примете, можешь его спросить? – щебетал Энди так быстро и так заинтересовано и увлекательно, что информация усваивалась с опозданием. - Хорошо, но ничего не обещаю, - после паузы ответил Вик, гадая что же этот неуправляемый хочет от фотографа. - Именно это я ему и сказал, - поддакнули в ответ и моментально переключили тему разговора, - насчет вечеринки. Я бы не стал разбрасываться такими приглашениями, но зная, что ты как человек одаренный и творческий, не скован общественным мнением и комплексами… - Стой, - смеясь, остановил Вик бесконечную болтовню своего хорошего знакомого, - давай сразу к сути. Я тоже осведомлен о твоей сложной натуре и привычке начинать с наименее важного. - Лааадно, - сдаваясь, простонал Энди с не меньшим удовольствием продолжая, - пати-то закрытая, а это означает «особые» условия входа для гостей помимо пригласительных. - Что-то типа костюма в стиле восьмидесятых? Ты же знаешь, что это… - Ты был близок! – рассмеялся Энди, - но угадал лишь с тем, что это касается одежды. - Внимательно слушаю. Прошлое твое приглашение на чаепитие Алисы в стране чудес кончилось довольно увлекательно. - Да, мне тоже понравился финал, но подобный размах большая редкость, - посетовал Энди и даже печально вздохнул. – Но сейчас не об этом. Для этой пати ты можешь одеться хоть в адидасовский костюм, но на тебе не должно быть нижнего белья! – продекламировал парень, торжествующе замолкая. - Не понял. - Для дам строго настрого запрещены какие-либо трусики и лифчики с пеньюарами и прочими изысками. Можно только чулки или гольфы. Для мужчин запрещены нательные майки, трусы, кальсоны и прочее исподнее, и, кстати, если идешь в костюме, то либо сорочка и галстук по желанию, либо один пиджак на голое тело, то же самое касается кардиганов и свитеров. - И в чем прикол? - Если ты заинтригован, то сними трусы и приходи! Я брошу тебе адрес. Надеюсь, ты на своей тачке? Николас живет на окраине города, рядом с восточным лесом. - Это странно… - единственное, что смог найти Вик в своем обширном лексиконе, чтобы хоть как-то отреагировать на подобное… подобные требования. – А тема вечера? - Николас неделю назад открыл собственную галерею современного искусства и фотографии. Поэтому это больше званый вечер, нежели чем вечеринка или что-то такое громкое и с танцами. - Прости, Энди, но не думаю… - А, подожди отказываться! – раздалось на другом конце линии. – Я хочу заинтриговать тебя концом вечера! Николас никому кроме меня не сказал, что под вечер будет что-то фееричное. В детали он не вдавался, но обещал, что все просто ошалеют и потеряют головы! - Надеюсь, он не собирается пускать в систему вентиляции кокаин… - Эй, вообще-то это противозаконно. В отличие от ходьбы без исподнего. Давай, Вик. Тебе надо расслабиться после загруженного графика и расставания с твоим… как его там? Не важно. Серьёзно, Вик, - в голосе Стрельцов услышал беспокойство. – Плюс, тебе надо иногда появляться в столице давать людям смотреть на твой прекрасный лик. - Неужели тебе Лекс звонил? - Твой the best boy? – наигранно удивился Энди, - да никогда! – фальцетом врал парень, едва сдерживаясь. - Ладно, - усмехнулся Вик, - он же с тебя потом отчет стребует. - Именно! – воскликнул он. – Хорошо, лови координаты и будь готов раздеться… - томным голосом закончил разговор Энди и отключился.