Кактус

- Гаара. Грубый тяжелый голос отца привлек внимание мальчика, и он нехотя посмотрел на стоящего рядом с его постелью мужчиной. «Он так боится, что даже охрану привел» - промелькнуло довольством в сознании, сменившись печалью. Мальчик опустил глаза на свои маленькие руки, и голос отца вновь утонул в посторонних шумах больницы за пределами палаты. Яшамару умер. Гаара его убил. Больше в этом мире не осталось никого, кто бы заботился о Гааре. - Гаара! Казекаге заметно занервничал, как и его охрана, состоявшая из пары внушительного вида джонинов. План мужчины с сыном катился псу под хвост, так что поведение мальчика лишь усугубило скверное настроение. Нужно было что-то говорить. Как-то вновь взять под контроль. Заставить слушаться. Но как? Смотря в пустые глаза ребенка Каге терялся, путался в мыслях. Ему не хотелось ничего кроме как вернуть все к тому, что было. В то время, когда его шурин был жив. В то время, когда отцу не нужно было целиком и полностью уделять внимание сыну. В конце концов, отец так и не поговорил с Гаарой. Казекаге позорно сбежал не то в страхе не то в незнании, что же делать. Мальчику на этот счет уже было все равно – ведь Яшамару умер. Старшие же брат и сестра, изредка мелькавшие светлой и темной макушками перед окнами в палату, испуганно выглядывая на младшего и тут же убегая, лишь несказанно злили. Они его ненавидели. Отец его ненавидел. Темари его ненавидела. Канкуро его ненавидел. Ненавидел ли их Гаара? Пожалуй, так они и считали. Ненавидел ли их Гаара? Он не был в этом так уверен, как они. Раны уже давно зажили, а Гаару все продолжали держать одного в палате. Редкие посетители – врачи, лишь холодно смотрели на мальчика, молчаливо пряча за безразличностью страх. Их страх неприятно отдавал горьким запахом медикаментов. Отец вместе с Темари и Канкуро появились вместе лишь раз – заглянули через разделяющее их стекло, всего-то на минуту, не больше, но Гаара успел различить цвет и их боязни – белый. Белый, как цвет его палаты. Ему уже было все равно, зачем они приходят на него поглазеть, мальчик просто хотел выйти из комнаты. Демон, не дающий спать, требовал этого, да и сам Гаара этого хотел. Правда совсем не так, как предлагали мысли демона – убив всех, кто попадется на пути. Отчего-то он желал ждать. Ждать чего-то. Ждать Яшамару. Яшамару умер, но его слова навсегда поселились в сердце Гаары. Что же на самом деле есть любовь? - Гаара. Твердый уверенный голос неожиданно раздался в его палате спустя месяц его жизни в четырех стенах. Мальчику этот человек показался смутно знакомым, но интерес к нему долго не прожил. Гаара стиснул покрепче игрушку. За то время, что они провели в больнице, вместе с плюшевым мишкой, тот успел потемнеть и потрепаться. Правая лапа начала болтаться, еле удерживаемая нитками, поэтому мальчик старался обращаться с игрушкой как можно аккуратнее. Бездушная вещь была единственным, что как не могло ни предать его, ни любить, но все же всегда быть рядом. - Хочешь, я починю его? Незнакомец оказался рядом с Гаарой, сидя на стуле, который никто до него ни разу не использовал. Незаинтересованно, совершенно без опасения, этот человек задал мальчику довольно странный вопрос. Гаара был удивлен настолько, что даже ответил. - А сможешь? – детская наивная подозрительность невольно проступила на лице мальчика, когда незнакомец протянул к игрушке руку. - В этом нет ничего сложного. Однако Гаара конечно же не отдал этому человеку мишку. Демон раззадорился не на шутку, веля убить наглеца, но, когда убедил в этом Гаару, незнакомца уже не было в комнате. В приступе неконтролируемой ярости, сжимая голову от пульсирующей боли, таким его и пытались успокоить врачи, спустя некоторое время, когда гнев не прошел сам. Мальчик полностью согласился с демоном, когда их обоих связали так, что даже дышать было трудно – того человека нужно было убить. Впрочем, эта мысль забылась сразу, как только незнакомец появился вновь с какой-то коробкой в руках. Гаара настороженно следил за каждым его движением, пока не увидел, что тот принес – швейные принадлежности. - Раз не хочешь отдавать, то починю здесь, - как ни в чем не бывало, пояснил человек. Под ловкими движениями умелых пальцев игрушка преображалась на глазах. Пустым, но заинтересованным взглядом Гаара следил, как погруженный в свои мысли незнакомец вертит в руках плюшевого зверя. - Меня зовут Сасори. Акасуна Сасори. Я твой двоюродный брат, помнишь меня? – не отрываясь от мишки, спросил, как оказалось родственник мальчика. Гаара помотал головой из стороны в сторону, не сводя взгляда с рук Сасори. Сейчас было понятно, почему тот был ему знаком. Конечно же, они когда-то виделись, раз родственники. Правда еще одним больше или меньше – ему было все равно. Ведь они ничем не отличались от других людей. - Ты знаешь, почему ты все еще здесь? Ребенок вновь замотал головой, невольно коснувшись шрама на лбу. Все остальное зажило. Все, что было снаружи. - У тебя пока нет опекуна. – В возникшей паузе Сасори обрезал несколько ниток. – Я хочу им стать. Ты согласен на это? Третий отказ. Гаара пристально посмотрел в глаза двоюродного брата. Тот, не дрогнув, выдержал его с таким же безразличным видом, а затем вновь обратился к игрушке. Пока он завершал последние штрихи, мальчик всмотрелся в его лицо. Округлое, еще не потерявшее детские черты, спокойное, с темными глубокими глазами, обрамленными длинными ресницами. Сасори совершенно не был похож ни на Яшамару, ни на Темари и ни на Канкуро. Лишь цвет волос напоминал Гааре об отце. Скорее всего, это отец попросил этого человека стать его опекуном. Мальчик не хотел ему потакать. Не хотел слушать, пусть даже совершенно ничего не знал о сидящем рядом. Ему просто хотелось все вернуть, чтобы все было как раньше. «Возможно, если его убить, то отец передумает?» - чья была эта мысль, и что сделал бы отец, Гаара не знал, но решил оставить эти мысли на потом. Сасори протянул ему игрушку. Плюшевый зверь был словно новый, крепко сшитый едва видимыми стежками, поблескивая глазами-пуговицами, будто желая что-то сказать. Будто желая убедить Гаару согласиться. Но медведь не мог говорить и думать, так что Гаара простил его. - Тебе нравятся кактусы? – спросил Сасори в одно из своих посещений. На нем был жилет джонина, лоб закрывала повязка со знаком деревни. Так Гаара узнал, что Сасори был ниндзя. Часто тот его не посещал, и мальчик только сейчас узнал причину. Не то, что ему не было все равно. «Убей его» - шепнуло подсознание, но Гаара отмахнулся. Красная макушка на пару тонов темнее его собственной иногда мелькала за стеклом рядом с шевелюрами его брата или сестры, которые держались за длинные рукава, выглядывающие из-под песочного цвета жилета. Однажды Гаара подумал – а каково это? Но тут же забыл, отвлеченный от своих мыслей болтовней демона. «Тебе нравятся кактусы?» - после этих слов на прикроватном столике, на котором никогда ничего не стояло кроме баночек с лекарствами, появился цветочный кирпичного цвета горшок с зеленым игольчатым цветком. «Кактус» - повторил про себя Гаара, смотря на цветок, узнавая в его колючках самого себя. - Нравятся. – Решил мальчик, отсадив от себя игрушку. Маленькие руки смело потянулись к иголкам, касаясь, надавливая на них подушечками пальцев, но, прежде чем выступила кровь, Сасори одернул его ладонь. Получилось слишком резко, так что в итоге он поранился сам, оставив на заостренных шипах несколько капель крови. - Зачем?.. Закончить Гаара не мог. Он и сам не знал, что и зачем спрашивает. Однако Сасори ответил: - Если хочешь ранить себя, то продолжай сдерживать себя шипами. Это были совсем не те слова, что мальчик ожидал услышать. В них не было смысла. Ведь если Сасори сравнивал его с кактусом, то в этих словах не было смысла. Ведь кактус, как и он, ранил не себя, а других. - Сейчас ты вывернут наизнанку, поэтому и ранишь лишь себя, думая, что причиняешь вред другим. Смотри, - на поцарапанной руке кровь уже успела свернуться, начиная затвердевать, - Мне не больно, потому что я ранил тебя, а не себя. Твое сердце. Сасори впервые с их знакомства слегка улыбнулся. Мальчик ошеломленно заморгал, все еще не понимая его слов. - Тебе не обязательно ранить себя, не желая сближаться с другими. Просто измени расстояние до своего сердца и никто, даже ты сам, не сможешь себя ранить. - Все на самом деле так просто? Подпустить к себе людей – но не открыться им настолько, чтобы ему было больно. Это Сасори имел в виду? Просто не открыть своих слабых мест, но держать окружающих не на столь далеком расстоянии, чтобы ему самому было больно. Это было возможно? Это было так просто? - Пока не попробуешь – не узнаешь этого предела. Уклончивый ответ разозлил демона, но не самого Гаару. Кажется, понемногу он начал понимать этого человека с глазами, так похожими на его собственные. Пустые и безразличные. - Так, ты позволишь мне стать твоим опекуном? «Не соглашайся!» Но мальчик уже слабо кивнул, вновь протягивая руку к кактусу, желая знать, насколько далеко можно надавить на острие, чтобы не пораниться.