А одно Всесильное - Властелину Мордора.

Ородруин ревел, изрыгая неистовое пламя и отчаянно захлебываясь в своей же лаве - кровь земли бурным потоком исходила из открытой раны. Нестерпимый жар, загустевший раскаленный воздух, колючим дуновением резкого ветра, движимый всепоглощающей и неукротимой стихией, заставил бы мучаться и гореть заживо любое существо из плоти и крови. Но Он не был столь же живым, как дети Илуватора... Как и Она не была живой. Ей было чуждо чувство земли, ибо далека она была от искусства Ауле... И в то же время близка, как никто другой. Все творения Йаванны связаны с землей. Без мертвого камня не быть жизни, которую так бережно держала в ладонях светлая вала. Таков был замысел Эру. И по жестокой иронии майа Дарительницы Плодов оказалась неразрывно связана с майаром Властителя поземных царств и великого Кузнеца. Иронии жестокой и безжалостной, на которую способна лишь судба. Она ощущала жар огня Роковой Расселины. Ощущала, но не чувствовала ни боли, ни жажды. По сути своей бесплотная, но облаченная в тело, по Его примеру и велению. В этот самый момент Молгват стояла рядом с Ним. Слушала, как грохочет Ородруин и как содрогается скалистая земля под ногами. А там, внизу текла огненная река. - "Смотри, Молгват." - говорил Он Ей. - "Смотри, как рождается абсолютная Власть!" И она смотрела. Голос Гортхаура возносился к сводам жерла подобно ужасному грохоту грома, леденящему душу. Яростный ветер нещадно рвал полы его черного плаща. Еще никогда Айнуданнэн не видела его таким. В нем была сокрыта ужасная сила - она знала это. Сила, некогда поработившая ее, поставившая на колени. Но сейчас... Сейчас даже облик его, столь разительно изменившийся после обманчиво прекрасного эльфийского лика, был ужасным, заставляющим даже ее невольно поежиться. Все ее чувства затянулись в тугой канат. В этот самый миг все стало абсолютным. Абсолютный страх. Абсолютная и беспощадная мощь. Абсолютное отчаяние. Майа ощущала, как закованный в черный доспех майар, принявший свой истинный облик, горой возвышающийся рядом с нею и которому она в своем истинном обличье едва доставала до середины плеча, творит магию небывалой силы. Магию, призванную сотворить что-то куда более ужасное, нежели можно осознать. И тут появилось ОНО. Прямо у него на пальце. Кулак в латной перчатке торжествующе сжался. И Тарнеллот ощутила, как Его пальцы сжимают стальной хваткой ее естество. Ее бесплотную душу, когда-то сотворенную Илуватором. Боль, пронзившая и тело, и разум, заставила майю содрогнуться, впившись тонкими пальцами в то место, где у всех детей Илуватора находилось живое трепещущее сердце. Колени подгибались и силы стремительно утекали, сжигаемые огнем руки Темного Властелина. Молгват не могла дышать. Взор окутала тьма. Но даже в этой тьме майа ощущала взгляд Артано, прожигающий, испепеляющий, жестокий. Так вот какая она, абсолютная Власть. Кольцо горело куда более ярким огнем, нежели потоки лавы под ногами. Оно горело вязью тенгвара по воле майара Ауле, ведавшего музыкой камней и металлов и жаждущего владеть Средиземьем. Саурон вложил в Него всю свою мощь. Всю озлобленную обиду на всех и вся. Всю жажду власти над всем живым. И все это Лилтафаирэ сейчас ощущала на себе. Ее жизненная сила, ее душа отчаянно билась огненным комком в кулаке Гортхаура, сжимающемся все сильнее. В его силах было в этот самый миг уничтожить майю, бесплотное существо которой находилась буквально в его пальцах. Он не смотрел на рыжеволосую девушку, в агонии корчившуюся в его ногах от нестерпимой боли. Он смотрел на Кольцо, увенчавшее его безымянный палец. Молгват впервые настолько отчаянно хотела жить. Ей одной были ведомы замыслы Майрона. Все его тайны. Все его мысли. Самой верной и преданной прислужницей его была Она. Испорченной, искалеченной по его воле. Но всё же не до конца. В ней все еще оставалось губительно много светлого. Того, что заставляло ее мучаться из столетия в столетие. Она ненавидела Саурона. Ненавидела каждой частицей своей души, став жертвой его ревнивой властолюбивости и алчности. И ненависть преследовала ее из века в век, мучительно долго и неотступно. Они оба могли теперь творить лишь смерть, хоть и были созданы для созидания. Но в эти минуты Гортхаур Ужасный сотворил средоточие зла. Средоточие всех темных сторон своего существа, на самом деле столь же жалкого, как и корчащаяся на земле Рабыня Тьмы. Это было средоточие той смерти, что стремился сеять он в Арде, как и его учитель, ныне прозябающий за пределами времени. Сдавленный вскрик затерялся среди грохота и какофонии ужасных звуков разрывающегося Ородруина, почувствовавшего торжество Хозяина Мертвых Земель. Это был конец. Неотвратимый конец всему живому. Обман Майрона сбылся так, как было задумано. Немым свидетелем зарождения его идеи была Она. И столь же немым свидетелем его исполнения - тоже. Какая-то часть ее разума, ее совести и ее света жаждала раскрыть глаза детей Эру на обман майара... Но ложь так и осталась ложью. Тайной и коварной. Стремящейся порабощать. Жадные Гномы. Даже Эльфы - мудрейшие из всех существующих народов. Все они стали Его жертвами. А Люди... На счёт рода людского у Гортхаура были свои планы. Со временем все девятеро королей станут рабами его воли... Безмолвными тенями. Саурон мог с легкостью уничтожать одну жизнь за другой... Но ту жизнь, что сейчас билась в его кулаке, он уничтожить не мог. Мучать, пытать, наслаждаться ее болью, ненавистью, страданиями... Но отправить на суд ненавистных Валар было выше его сил. Выше его гордости. Выше алчности. Когда-то он уже не смог отпустить ее, избравшую иной путь. Молгват была частью его. Неотделимой, драгоценной . Не такой, конечно, как Кольцо, дивным огнем горевшее на его пальце... А может столь же непризнанно дорогой? Он ощущал, как страдания застилают сознание некогда светлой майи. Он ощущал свою власть над нею. Безграничную и неоспоримую, доказанную в этот миг ее болью. И она осознала четко, как никогда раньше не осознавала, что шансов на избавление нет. А надежда на искупление стремительно таяла. Майа была бессильна пред его мощью. Не ей было тягаться с Темным Властелином. И самое страшное было в том, что она признала это. И крик ее боли был полон покорной и отчаянной мольбы. - "Теперь я Властелин этого мира!" - громом раскатился в ее разуме голос Аннатара, чудовищной тяжестью прижимая к земле... И негде было от него укрыться. - "Ты увидишь, как все встанут предо мною на колени! Склонят головы, как ты, Молгват!" Это было начало конца. Не ее, нет. Но всего мира, такого, каким его знали творения Эру и всех валар. А воздух наполнил грозный рокот темного наречия, творящего гибельное заклинание. Семь колец - пещерным гномам для труда их горного. Три кольца - премудрым эльфам, для добра из гордого. Девять - людям Средиземья для служенья черного И бесстрашия в сраженьях смертоносно твердого. А одно Всесильное - Властелину Мордора, Чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их воли. И объединить навек в их земной юдоли, Под владычеством всесильным Властелина Мордора!...