Этот старый джип

Лидия будит его ровно в полночь. — Стайлз! Стайлз, проснись! На его голову приземляется подушка, и он подскакивает. — Че случилось? Когда взгляд фокусируется, он видит свою жену, расхаживающую по комнате быстрее, чем позволяет ее огромный живот; огненные волосы, собранные в свободный хвост, спадают на спину. — Вставай, у нас вот-вот появится ребенок. Молодой шериф со стоном валится обратно и перекатывается на бок, нахлобучивая на голову подушку. — О, это замечательно. — Смысл сказанного дошел до него не сразу. – Погоди, ЧТО? * * * Стайлз набирает скорость до девяноста миль в час. Удивительно, что они еще не разбились. — Стайлз, можешь притормозить. Я в порядке. Он изумленно хмыкает, на мгновение оторвав взгляд от дороги, чтобы уставиться на жену. — Ты прямо сейчас производишь на свет нашего ребенка и просишь притормозить? Лидия одаривает его нежной улыбкой, поглаживая живот. — Ну, мне бы хотелось добраться до больницы целой и невредимой. — Так и будет, — обещает Стайлз, стараясь, чтобы голос звучал обнадеживающе. Но вместо этого изо рта вырывается какой-то писк, и он, вздыхая, сильнее жмет на газ. Лидия не в силах сдержать хихиканья. — Представляю себе объявление в газетах: «Шерифа Бейкон-Хиллс оштрафовали за превышение скорости». — Очень смешно. Смех Лидии прерывается тихим вскриком, и Стайлз ловко разворачивает джип вокруг телефонного столба. — Что, что? – вопит он, пытаясь уделять равное внимание и Лидии, и дороге. Лидия машет рукой, выдыхая. — Все в порядке. Просто схватки. — Как часто? – спрашивает Стайлз. — Ох… — Лидия прикрывает глаза, но Стайлз не отстает. Она чуть не врезается животом о бардачок, когда Стайлз бьет по тормозам, сворачивая на обочину. — Лидия! — Около минуты. — Ее щеки заливает краска, и она снова морщится, глотая холодный воздух. – Черт, кажется, мне нужно пописать. — Этого еще не хватало! – выкрикивает Стайлз. Лидия подавляет крик, ерзая на сидении, Стайлз же вылетает со своего, не заглушив двигатель. Лидия со стоном протягивает руку к ключу зажигания. — Стайлз, надо заглушить двигатель… обожемой! – вновь кричит Лидия, до боли кусая нижнюю губу. — Лидия, — выкрикивает Стайлз, — только не тужься! — Приходится! – взвизгивает она, откидываясь на сидение. Стайлз распахивает дверь с ее стороны и склоняется к ее ногам. — Стайлз! — Знаю! — вопит он в ответ. – Ох… Лидия стонет, обхватив живот руками. — Черт возьми, где Скотт, когда он так нужен? — Ждет нас в больнице, — отвечает Стайлз, решительно раздвигая колени Лидии. — Ты серьезно? – огрызается та. — Я видел, как это делается! – бурчит в ответ Стайлз. Лидия упирается ладонью в приборную панель; по ее лбу стекают капельки пота. Другой рукой она откидывает волосы с лица, и вновь стонет в агонии. — Я не хочу, чтобы роды принимал ты! Ты должен был быть рядом со… божежмой! …мной, мной, тут должна быть БОЛЬНИЦА… Стайлз прожигает ее взглядом: — Лидия, мы здесь застряли. И либо тебе придется довольствоваться мной, либо я даю тебе зеркало, какие-нибудь щипцы для салата и можешь заняться этим самостоятельно. Ну а сейчас заткнись и тужься. Она подчиняется. Правда, не без протестов. Стайлз уверен, что со стороны кажется, что он ее убивает. Они посреди чертовой глухомани, но кто-нибудь левый обязательно заявится. Он уже касается макушки ребенка, покрытой шелковистыми волосиками. — Он идет, — сообщает Стайлз. – Держись, Лидия. Она отвечает новым криком и подается вперед, упираясь ногой в плечо Стайлза. Он уверен, что завтра на плече расцветет синяк в форме стопы. — Головка вышла! — объявляет он. – Вдохни поглубже. Лидия откидывается назад, но лишь без толку глотает воздух ртом. — Черт возьми, Лидия, дыши! – практически приказывает Стайлз, теряя голову от беспокойства. – Лидия! И она дышит. Стайлз тоже облегченно выдыхает, а Лидия снова начинает тужиться. — Продолжай. Еще немного! Вот и плечики! Слезы безостановочно текут по щекам Лидии от боли и переполняющих ее эмоций. Глаза Стайлза тоже на мокром месте, но он не позволит упасть слезам. По крайней мере, пока все не закончится. Лидия берет себя в руки и снова тужится. Давление ступни на плечо Стайлза болезненно усиливается, и вскоре он вскрикивает вместе с ней, пока из ребенок не выскальзывает аккурат ему на колени. — Это девочка! Горячие соленые капли текут по щекам, пока он держит окровавленную и кричащую девочку на руках, поднося ее к матери. Лидия не сводит глаз с дочери, рот приоткрылся, когда она протянула к ней руки. Стайлз наклоняется и быстро заворачивает ребенка в свою олимпийку, прежде чем осторожно вернуть ее в объятия матери. Он смотрит, не стыдится льющихся слез, глядя на то,как Лидия прижимает их дочь к груди. Она отрывает взгляд от малышки, чтобы взглянуть на него. Молодая пара не обменивается и словом. Никакие слова тут не нужны. Стайлз возвращает ей взгляд, и его сердце переполняется любовью к этим двум девочкам. Его девочкам. Рыжеволосая богиня, в которую он влюблен с восьмилетнего возраста, и новорожденная драгоценная девочка с едва заметными огненными волосиками и схожим темпераментом. Пока они с Лидией смотрят друг на друга, в голове сами собой рождаются те самые слова, пусть они и не прозвучали вслух: «Посмотри, что мы сотворили». Это правда. Вы только посмотрите, что за чудо они создали. Стайлз наклоняется, на минутку пристраиваясь на сидение рядом с ней. Его взгляд падает уже на посапывающую малышку, жадно сжимающую в кулачке указательный палец Лидии. Прежде чем вновь поднимается к изможденным и таким счастливым глазам жены. Он вновь склоняется, чтобы коснуться ее губ в нежном поцелуе, который она охотно возвращает тем же трепетом и любовью. — Спасибо, — шепчет она, — за все. Ему удается подмигнуть, прежде чем подняться с сидения. — Обращайся. Лидия закатывает глаза, с его помощью усаживаясь на сиденье поудобнее. Стайлз протягивает ремень безопасности над ее коленями и застегивает его. Прежде чем закрыть дверь, Стайлз вновь склоняется к ней. На этот раз она целует его, и от нежности на ее глаза наворачиваются слезы. — Я люблю тебя. — Я тебя больше. Стайлз закрывает дверь и обегает машину. Прежде чем вернуться на место водителя, он задерживается, любуясь своими девочками. Лидия притягивает к себе дочь умелыми руками. Дочка глядит на мать большими мутно-голубыми глазами, которые, скорее всего, позеленеют через несколько недель. И тогда Стайлз понял, что смотрит на истинную красоту. Он забирается в машину и выводит ее на проезжую часть. Всю дорогу до больницы они молчали, а Стайлз то и дело поглядывал на жену и дочку боковым зрением.