Мы

Жанна прикрыла глаза и блаженно затянулась. - А вы знаете, что девяносто шесть процентов людей, умирающих от рака легких, курильщики? Из ароматных сизых клубов возникло пухлощекое детское лицо. - А знаешь ли ты, сколько процентов людей, лезущих в дела ведьм, умирают от рук последних? Сто. - Да вы что! – тут же оживилась Гермиона, приняв все сказанное за чистую монету. - Кто-то проводил исследование? Российские ученые? - Советские, - буркнула Жанна и вновь погрузилась в грезы. Перед её мысленным взором предстал небольшой домик на берегу чистого озера. Вокруг ни души: ни похотливых старых ловеласов, ни молодящихся матерей, ни волшебной мебели, лезущей не в свои дела, ни чужих детей, вероломно эту мебель мучающих. Ведьма распахнула глаза. Так и есть - негритёнок добрался до прапрабабушкиного столового серебра. Дореволюционного, между прочим. - Руки прочь от вилок! – рявкнула Жанна. – Погнешь! Дин тут же отпрянул от серванта и ошарашенно захлопал длинными ресницами. - Простите, мэм. Баба Яга глубоко вздохнула и нахмурилась. Она не имела ни малейшего понятия, что делать дальше. Напиши бывшему мужу. Он специалист в области работы с несовершеннолетними! Особенно мальчиками. Особенно смазливыми. А это, между прочим, идея. - Вы писать умеете? - строго спросила колдунья, втайне надеясь на положительный ответ. Ребята дружно закивали. - Ну вот и славно! – хлопнула в ладоши она. – Тогда сидите здесь и ничего не трогайте. Я на секунду. Пуф, за старшего! Пуф молодцевато отсалютовал кисточкой. Только бы эти дети ничего не сломали! Жанна выскочила из кухни и опрометью взбежала по старой деревянной лестнице наверх. Пыльный и темный коридор, который она не видела лет десять, пахнул в лицо затхлостью и сыростью. Ведьма зажмурилась. На неё нахлынули детские воспоминания, и ей показалось, что она захлебывается в них. Это было неприятно. Словно что-то склизкое и липкое утягивало в давно забытое прошлое. И зачем было возвращаться? - Свету, барышня? – проворковал канделябр. Выглядел он отвратительно: пошловатый, с аляповатыми розочками и завитушками, покрытый кое-где облезшей позолотой. - Уже насплетничали? – устало спросила Жанна. - Естественно. В голосе подсвечника послышалась нежность. - Я скучал, барышня. - Я тоже, - отозвалась Жанна. И почти не покривила душой. Коридор заканчивался тяжелой дубовой дверью. А за ней находилась святая святых, самое сердце дома - спальня Магды. Сердце у дома, надо признать, утопало в первобытном хаосе. Заваленное свитками и платьями, баночками, скляночками, мазями и притирками, сотней магловских безделушек и темных магических артефактов, оно глухо билось в одном, известном только ему ритме. - Чур меня, - шепнула под нос Жанна и сделала шаг за порог. Осторожно ступая по заваленному полу, она пробралась к секретеру. Магда, писать письма ненавидевшая, питала, однако, безумную страсть к различным канцелярским принадлежностям: ручкам, чаще всего перьевым, отделанным перламутром и золотом, дневникам и записным книжкам в толстых кожаных обложках. Все эти вещицы были настолько удивительными и редкими, что Жанну всегда интересовала, где мать их находит. Хотя по части поисков Магда была бесспорным мастером. Как иначе можно объяснить тот факт, что ей удавалось находить необходимое во всем этом бардаке? В этот раз Жанне повезло: в нижнем ящике оказалась большая стопка плотной магловской бумаги «для черчения», а на столешнице, на самом виду, расположились огрызки самых дешевых карандашей, которые Жанна когда-либо видела. Собрав в охапку свою добычу, она поспешила вон, но зацепилась за табуреточку для ног и растянулась на полу, испачкав руки чем-то липким. - Мерлиновы панталоны! – зло выругалась ведьма. Стоит выкинуть к лешему весь этот хлам. Да поможет ей Моргана! И дети. Идея использовать детский труд очень понравилась. Если не пойдут на обед, то хоть для уборки сгодятся. - Барышня, прошу прощения! – тут же затараторил писклявый голосок. – Я у всех путаюсь под ногами! Господи! Вы не ушиблись? Какой конфуз! Я совершенно, совершенно задумалась и даже не заметила вас. А вы, барышня, как мышка, как мышка, иначе и не скажешь, прошмыгнули. А я так стара, что и не заметила! Жанна кивнула, легко вскочила на ноги и, спешно подобрав свой скарб, бросилась вон из комнаты. Ведьма не любила предметы, жившие в покоях её матери, а те в свою очередь не любили её. Пуф гордо вышагивал от стены к стене, искренне наслаждаясь ролью часового. С нею, надо признать, он справился весьма недурно: ничто не было сломано или разбито. - Превосходно! – кивнула Жанна, обводя комнату взглядом. – А теперь заполняем анкеты. Она раздала каждому из детей по листу плотной шершавой бумаги и огрызку карандаша и медленно продиктовала пункты. Всего их оказалось шесть: имя, фамилия, дата рождения, место проживания, имена родителей или опекунов, место обучения. Что делать дальше, ведьма не знала. Поэтому все то время, что гости заполняли листы детскими каракулями, она судорожно размышляла. Расклад получился весьма своеобразный: мальчики, без сомнения, были волшебниками. Иначе их бы не засосало в портал. Но насколько они были сильны? Жанна, не смотря на вспыльчивый характер, была достаточно рассудительна. Поэтому маленьких чародеев всегда побаивалась: мало ли что они могут выкинуть. Зеленоглазый, судя по всему, уже выкинул. Негритёнок, по мнению колдуньи, большой опасности не представлял. Он был скорее слишком непоседливым. А вот девочка… Почерк у неё был ровный, округлый, как у любой примерной девочки, но строчки прыгали и руки дрожали. Она склонилась над листом, с силой надавливая на карандаш. Жанна чувствовала в ней упрямство, долю спеси и честолюбия. С такими не просто, особенно когда ты пытаешься их чему-то научить. Гермиона подняла руку: - А что делать, если родители умерли? - Если умерли – пиши в скобочках «умерли». - А если и опекуны умерли? – спросил Гарри. - Если и опекуны умерли, то все равно пиши. Они синхронно кивнули и вернулись к своим листам. - Я закончил! – возвестил Дин, бросая карандаш на стол. Огрызок покатился и упал бы, если бы ведьма вовремя не поймала его. Она строго погрозила пальцем, и мальчик испуганно съежился. Его листок был исписан каракулями, и если бы Жанна не работала долгое время с одиннадцатилетними волшебниками, она никогда бы не смогла это прочитать. Его звали Дин Томас, в октябре ему должно было исполниться семь лет. Родители, Джорджиана и отчим Марк, проживали в Иране. Там же Дин ходил в подготовительную школу для детей дипломатов. - Молодец, - автоматически похвалила Жанна, бегло просматривая строчки. Негритенок несмело улыбнулся. Анкета Гермионы оказалась чуть более занятной. Ей было семь, она училась в одной из лучших подготовительных школ Англии, а о родителях написала целый абзац, от которого Жанну бросило в дрожь. Сухо, но орфографически верно девочка описала их смерть. Последней строчкой значилось: «опекунов нет». Гарри, казалось, не написал ничего нового. Живых опекунов у него тоже не нашлось, зато имелись мертвые. Город, где он проживал, был маленький и совершенно Жанне не знакомый. Единственным, что её смутило, была дата рождения. В горле внезапно пересохло: - Тебе завтра семь? Гарри кивнул. Колдунья чертыхнулась. - Что-то не так? – вежливо осведомился мальчик. Жанна глубоко вздохнула, достала из пачки ещё одну сигарету, подожгла её и, прежде чем Гермиона успела открыть рот, наградила девочку уничтожающим взглядом. - Прости Гарри, - медленно начала женщина. – У меня мало опыта в подобных вещах. Она подалась вперед, окатила ребенка едким дымом и серьезно произнесла: - Ты волшебник, Гарри Поттер, и завтра ты станешь гораздо, гораздо сильнее, чем есть сейчас.