Его называли Десятым

— Милый, что ты делаешь так поздно? Девушка, зашедшая в кабинет мужа, сонно терла глаза. — Извини. Мне просто не спится, — нежно улыбнулся мужчина, сидящий за письменным столом. Вокруг было очень много техники и при современном оборудовании, ему достаточно было лишь говорить, чтобы компьютер записывал все и превращал звуки голоса в текст, но… Все это было отложено в сторону. На столе стояла чернильница, рядом лежало перо для письма, а мужчина осторожно дул на только что написанный вручную текст, чтобы чернила быстрее высохли. — Это что у тебя в руках? Бумага? Ты где ее нашел? Она ведь запрещена и… — залепетала девушка. Ее сонное состояние тут же куда-то испарилось. — Милая, не переживай. Я всего лишь нашел этот чистый лист в архивах. И нет, я не убивал ради этого десяток коллекционеров. — Да? Поэтому решил испортить такой раритет своими каракулями? — нахмурилась она. — Ну-ка, дай почитать… «Этого человека называют великим. Одни говорят, что он посланник свыше, другие, что посланник Ада, но даже такие разные мнения сходятся на одном слове — великий. Он не был красив, не был высок. Он был совершенно обычным. У него не было выдающихся умственных или физических способностей. По крайней мере, так думал он сам. Еще юношей он мог лишь своей улыбкой поставить сильнейших на колени. Она не была обаятельной, не была ослепительно красивой. Была лишь искренней и немного неуверенной. О нем до сих пор складывают легенды. Им восхищались при жизни и восхищаются даже спустя сотни лет. Его имя навсегда вписано в гранит истории многих семей. Не было ничего, чего бы он не мог. Он никогда не пускал слов на ветер и если он говорил: „Я верну вас“, он делал это. Он говорил: „Я защищу вас“, и не важно, сколько у него было сломанных костей. Он, находясь при смерти стоял стеной между врагами и своей семьей. Он — легенда Вонголы. Еще никто до него и никто после не осмеливался на то, что делал он. Он шел против правил. Он шел против всего мира. Он лишь парой слов рубил вековые традиции. Он лишь своим видом заставлял покориться тех, кто в принципе не поддавался дрессировке. И опять же, всегда были слышны его нерешительные слова: „Я лишь хочу, чтобы все улыбались“. С возрастом он лишь становился сильнее, как и его власть над всем подпольным миром. Венидикаре — тюрьма для тех, кто не подчиняется законам и правилам. Тюрьма для тех, по кому плачет виселица. Виндиче — непокорные никому, способные ради закона заточить в свои владения не только врагов, но и друзей. И даже они встали перед ним на колени, признавая его силу и повинуясь улыбке. Он никогда не убивал. Даже тогда, когда нож летел ему в спину, он продолжал давать человеку второй шанс. И третий раз, и пятый, и десятый. Он упрямо делал это до тех пор, пока к нему не приходили и не протягивали руку, соглашаясь с ним и улыбаясь в ответ. Этот человек в одиночку вел игру со всем миром. Он словно шахматист продумывал все наперед. И никто в это не верил. Все считали его глупым и никчемным, пока он не возвысился над ними. И дело не в том, что он стал выше или сильнее. Дело в том, что они сами признали и приклонялись. Только, ему нужно было не это. Он щелчком пальцев мог разрушить весь мир. Лишь движением руки стереть с лица земли все, что человечество создавало тысячелетиями. Но немой вопрос, обращенный к самому дорогому, что у него было, к семье: „Вам нужно это?“. И с улыбкой на губах, тихое „Нет“ вторило ему эхом. И этого было достаточно для него. Ведь все они улыбались. Его мечта сбылась, и теперь он делал все, чтобы улыбки родных сердцу людей не меркли. Он был счастлив лишь поэтому. Он превзошел своих предшественников, и еще ни один потомок не смог превзойти его. Первый Вонгола был столь же велик, ведь он Творец того, что имеет сейчас мир мафии, но его планы никогда не были бы осуществлены, если бы не Десятый. Он был истинным наследником той Воли, которую мы имеем сейчас. Он затмил своим светом всех. Он накрыл свою семью защитным куполом Небес. Уже прошло почти шестьсот лет, а его имя до сих пор вызывает дрожь у тех, кто пытается напасть на нас. Савада Тсунаеши был великим человеком. Он был великим боссом. Он был прекрасным другом, чтящим узы дружбы. Савада Тсунаеши Десятый босс семьи Вонгола до сих пор живет в сердцах наследников. Его Воля, объединенная с Волей Первого Вонголы навсегда изменила устои кровавого мира мафии. Сейчас, мы живы и не утопаем в багровых реках только благодаря нему. Я, как действующий босс Вонголы с уверенностью говорю о том, что могу улыбаться вместе с семьей и Хранителями только потому, что его память, его вера, его улыбка защищают нас». Если бы не сильные руки мужчины, девушка осела бы на пол. Он притянул ее к себе и посадил к себе на колени, обнимая за талию. — Тсу, это… — она не могла поверить в то, что ее неуклюжий муж-растяпа способен на такие слова. Она не могла поверить в то, что у ее любимого человека, которого она знала еще со школы такой красивый почерк. — Меня назвали в честь этого великого человека. Я до сих пор ношу его фамилию и я счастлив. Это письмо, которое я завтра положу в архив, будет напутствием для всех будущих боссов нашей семьи. Пергамент лежал на столе. Рядом стояла незакрытая чернильница. Ветер колыхал легкий тюль в открытом окне. Лишь одно дуновение и исписанный лист закружил в воздухе, словно бабочка, вылетая на улицу. Он долго кружился на ветру, пока кто-то похожий на тень не поймал его полупрозрачными пальцами. Этот кто-то читал сие послание потомкам и на его глаза навернулись слезы. — «Я ведь говорил тебе, Савада. Ты станешь…» — «Куфу-фу, Кеечка, не вешай нам тут свои тонфа на уши. Ты его даже на смертном одре травоядным называл». — «Ах ты…». — «Затихли оба, не видите, Джудайме растроган?! А вы ведете себя как петухи на бойне». — «Эй, Хаято, ты уже как больше половины тысячелетия мертвый, а энтузиазм защищать Тсуну из всех щелей прет!». — «А, ну, цыц, бейсбольный придурок!». Эта перепалка продолжалась еще очень долго, разве что, Хранители Десятого босса Вонголы не могли теперь друг друга убить, и этот самый босс не пытался влезть между ними и остановить. Чья-то тяжелая рука опустилась на плечо, скрытое под плащом. Десятому не нужно было оборачиваться, чтобы понять кто это. Дочитав пергамент, он вновь отпустил его в объятья ветра. На его губах сияла добрая, немного грустная и от того прекрасная улыбка. — «Я говорил, что ты станешь великим, Тсуна». — «Реборн, перестань. Ты называл меня никчемным, даже когда я скрутил тебя в три узла». Оглядев своих в шутку дерущихся Хранителей и посмотрев на легкий стыдливый румянец на щеках бывшего репетитора, который прикрыл все это дело полами шляпы, Десятый босс семьи Вонгола звонко засмеялся. Именно этого он хотел. Именно такое будущее видел в своих снах. Его семья счастлива. Не это ли предел его мечтаний?