Зеркало

Тихое эхо провожало его мерные шаги, скользящие в этом длинном коридоре, которому не было конца. Старые, закрытые наглухо, уже приросшие к паркету двери были по обе стороны этого почти что темного пути. Он вышел на улицу. Желтый свет от больших ламп освещал то немногое, что было видно: деревья, замершие в темноте; пустую лавку; гранитные ступеньки. Что-то чудесное ощущалось в этой темноте и тишине, царившей повсюду. Ощущалась неуловимая гармония во всем, что его окружало. Осторожно ступая по ступенькам, как бы боясь нарушить своим присутствием великое и вечное, не досягаемое временем, он спустился и остался стоять, вслушиваясь в тишину. Каким же лишним казался в этот миг он сам себе, лишним в этой природе. -Какой же я странный человек: ведь я разрешил, разрешил этим тысячам противоречий разъедать мне душу, дробя ее на тысячи маленьких кусочков, на тысячи разных личностей. Ведь это я, я собственноручно создал человека и волка, вогнал их внутрь себя, дав каждому из них какие-то качества, и заставил их бессмысленно бороться. И каждому качеству, высокому, чистому, у человека - находилось низкое, грязное у волка. Это было нечто большее, чем просто противоположности – они сливались и жили в одном человеке, они казались одним целым. Как же напоминала ему его собственная жизнь – жизнь всего человечества. Ведь в самом начале, когда появился человек, он появился как что-то цельное, нерушимое, сцепленное и спаянное с природой, как её неотделимая часть. Но потом он отделился, откололся, чему предшествовала, наверное, самая большая война. В душе. И плата за этот прогресс, эти трудом накопленные знания, воины, стремление к вершинам, когда даже не замечаешь падения с горы – только одна – дробление души, человечества, каждой отдельно взятой жизни на тысячи маленьких кусочков. Сознание перенеслось далеко: в горы. Солнце уже клонилось к закату, колокольчики, висящие на высохшем дереве, пели что-то далекое, недосягаемо великолепное. Тут он спросил у учителя: - Как же я могу достичь спокойствия в душе? -Многие люди, как зеркала: они научились только отражать, будь то что-то хорошее или плохое. Они повторяют ровно те же движения, которые когда-то отражались на них. Надо не только научиться отражать свет, но и пропускать через себя, чтобы этот свет увидели и другие. Одна сторона зеркала всегда темная, скрыта от глаз людей. И это что-то ему тогда сказало? Нет. Да и сейчас все так же. Удивительная по своей силе простакринация овладела им. Он не хотел ничего делать, только созерцать, как лучи солнца медленно поднимались на этот давно уже не значащий ничего город.