Навеки живой

Дион чувствует, как по проводам течет ток. Чувствует, как механизмы внутри него работают, как часы, — стоит только завести и смазать. Чувствует, как от его процессора идут импульсы, заставляя пальцы сжиматься и разжиматься одной только силой мысли. Конструкция так похожа и непохожа одновременно на человеческое тело, что парень теряется, завороженно наблюдая, как конечности дергаются, двигаются, крутятся и перемещаются. Дион восхищен своим творением. Он начинает с малого: пытается пробежаться, чувствуя напряжение в несуществующих мышцах ног, и замечает только через час беготни, что совсем не устал. Обежав преступный район, перепрыгивает через машины наркодилеров и бандитов, с удивлением понимает, что пули, не пробивающие корпус, не ощущает вообще никак. Все кажется нереальным, невозможным, но оно происходит на самом деле, и Дион это знает. После этого его учат стрелять: Чаппи лично предложил это и потребовал, чтобы Создатель умел постоять за себя без его помощи. Робот нашел пистолет на очередной помойке, в которой жили бандитские группировки, неизвестно как вообще выживая среди крыс и мусора. Патроны обнаружились там же, заваленные картоном и коробками. Чаппи берет в руку пистолет, поднимает вверх и, повернув его под углом, стреляет, попадая точно в бутылки, стоящие на мусорных баках. В какой-то момент робот напоминает Диону опасного гангстера, и он не к месту вспоминает Йоланди с Ниндзя и Америкой, которые таким воспитали его творение. Досада и злость то вновь зарождались в сознании, то погасали, стоило только вспомнить, как умерла «Мама» Чаппи. Дион не в праве их осуждать. Не всем же быть богатыми учеными. Уилсон пытается целиться, стреляет, но косо: его навыки в стрельбе и так были плохи, а со способом, которым пользовался Чаппи, так вообще становились никакими. Он растерянно вертел в руках пистолет, пытаясь понять, как у друга вообще выходит так работать с ним, предлагает Чаппи альтернативный, нормальный способ стрельбы с вытянутой вперёд рукой, но «Скаут» стоит на своем и повторяет вновь, как нужно стрелять, на своем примере. — Да как вообще можно..? — начинает было растерянно говорить Дион, как Чаппи вдруг кидает ему пистолет. — Пожалуйста, Создатель, попробуй еще раз. Пожалуйста, — он отходит в сторону, а Уилсон проклинает себя за то, что учил своего робота вежливости, потому как с образом опасного гангстера, каким его воспитали бандиты, это совсем не вязалось. — Ладно-ладно. Я попробую, — послушно соглашается ученый и повторяет действия и движения Чаппи. Лишь через полчаса у него вышло попасть в одну бутылку. На дальнейшие тренировки, предложенные другом, Дион не согласился. Его увольняют из компании, как, собственно, и самого Винсента, оставшегося не только без работы, но и со сломанной рукой. Чаппи признался, что сделал это нарочно в порыве злости, но Уилсон его особо и не винил. Ему даже хотелось порадоваться, потому как прошлое тело он потерял только из-за этого самого Винсента, а не кого-либо другого. Но, даже оставшись без работы, парень продолжает свои научные исследования: он день за днем экспериментирует и улучшает — или пытается улучшить — программу своих роботов, переписывает коды, чтобы создать роботов, чувствующих и мыслящих, как Чаппи. Дни работы не прерывались ни на обед, ни на ужин-завтрак, ни на мелкие нужды. В этом тело «Скаута» даже помогло. В конце концов ему удалось улучшить программу до того, до чего и не додумывался, и это стало порывом в его работе. Дион с Чаппи бродил по всему городу, собирая запчасти еще уцелевших после того инцидента с отключением роботов. Руки, ноги, туловища, головы и батареи — все могло пригодиться для дальнейшей работы Диона. Он буквально сиял от счастья, когда обнаружил программу Йоланди, записанную на флешку. Ниндзя лично принес ее и попросил, чтобы Дион протестировал нового робота именно с ней. Уилсон не перечил. Он чувствовал себя правда счастливым, когда сидел дома на диване с Йоланди, Ниндзя и Чаппи и слушал, как те разговаривают. Слышал, как бандит радовался, как бережно прижимал к себе пусть и титановую, но все еще его Йоланди, и рассказывал о новом деле. Этих двоих Дион не осуждал ни по морали, ни по закону. Теперь он сам был одним из их «банды», которую нормальные люди называют иначе - семьей. И Дион понимал, что он действительно не одинок. Навеки любим. Навеки живой.