Никто не должен быть один в такой день

«Никто не должен быть один в такой день», – говорил Хаширама, когда приглашал Мадару на Новый год. Мадара обычно отвечал: «Ага, конечно», или «Кто сказал?», или «Отвали, Сенджу». Чаще всего последнее, но в итоге всё равно приходил. На празднике всегда было людно, душно, шумно и вообще противно, и Мадара, едва досидев до полуночи, сбегал в сырую зимнюю ночь, ни с кем не попрощавшись. Потом Хаширама, всегда между делом, спрашивал его, почему он ушёл так рано, и Мадара с едкой улыбкой говорил, что это была худшая вечеринка в его жизни. После, правда, иногда думал, что дело было вовсе не в этом. Просто вокруг Хаширамы было так много людей, что поговорить с ним, по-настоящему, искренне, как хочется говорить в новогоднюю ночь, было бы немыслимо. Но сказать об этом вслух тоже было немыслимо, и Мадара только отпускал саркастичные замечания по поводу гостей и чрезмерного гостеприимства Сенджу. Хаширама добродушно усмехался и говорил что-нибудь доброе, как умел говорить только он. «Я очень рад, что ты пришёл», например. Или: «Надеюсь, на следующий год ты снова придёшь. Без тебя будет уже не то». И Мадара приходил, каждый год. Только вот в этот раз что-то пошло не так: его никто не позвал. В итоге в новогоднюю ночь Мадара оказался в каком-то баре, который он про себя окрестил Клубом одиноких сердец, где он старательно притворялся, что хорошо проводит время. Время было с ним несогласно, оно тянулось до безобразия медленно, заполненное чужими разговорами и плохой музыкой. «Одинокие сердца» – посетители бара – фальшиво улыбались и думали, как бы сбежать отсюда с кем-нибудь, но никто их нигде не ждал и не хотел идти с ними. Здесь тоже было душно, людно и противно, вдобавок не было Хаширамы, но Мадаре потребовалось куда больше времени, чтобы набраться сил и выскочить в сырую ночь, где какой-то водитель окатил его дорожной слякотью, а на другой улице красивая женщина в розовом парике вручила ему пластиковый стаканчик с шампанским. Мадара был и так уже достаточно пьян. Проглотив шампанское, он прислонился к фонарному столбу, глядя, как медленно падают первые хлопья снега в мармеладно-оранжевом свете. Ему было жарко и слегка кружилась голова. Он раздражённо распахнул пальто, едва не вытряхнув из кармана телефон. – Чёрт бы побрал все эти праздники, – сказал он в пустоту. Совсем не ко времени вспомнился Хаширама. Выругавшись, Мадара достал телефон. Поздравление от Хаширамы было среди прочих, от людей, многих из которых Мадара едва мог вспомнить. «С Новым годом, Мадара. Я знаю, ты считаешь поздравления глупостью и, может быть, и вовсе ненавидишь этот праздник. Но мы с тобой друзья – хотя, наверное, это ты считаешь ещё большей глупостью. Но в любом случае, я хочу тебя поздравить и надеюсь, что, если ты сейчас усмехаешься своей как всегда саркастичной усмешкой, то в ней всё же есть немного теплоты. Ещё раз – с праздником, и счастья тебе в новом году!» – Да боже ты мой, – пробормотал Мадара. – Оказывается, он умеет издеваться. Жестом, в котором было больше усталости, чем злости, он швырнул телефон о тротуар и наступил сверху. Завтра утром или, может, чуть позже, ближе к вечеру, когда он будет трезв и снова станет собой, мелодраматичность этого жеста заставит его изойти злыми издёвками над собой, но сейчас он так хотел остаться вне досягаемости для чужих голосов и слов, что ему было всё равно. Дорога до дома показалась долгой, улицы были чужими, и повороты оказывались не совсем там, где Мадара ожидал их увидеть. Над его головой блестящий пёстрыми огнями город терялся в безликой темноте, в которой рождались снег и холодный ветер. Увидев, наконец, свой дом, Мадара почувствовал себя растерянным: он не хотел домой, там было пусто и тихо, но возвращаться было поздно, и он вошёл в подъезд. Под дверью квартиры его ждал подарок. Не очень удачный, если подумать. Точно не то, что Мадара мог бы попросить у каких-нибудь высших сил, если бы верил в них. – Эй, пацан. Ты ко мне? – он ткнул носком ботинка задремавшего прямо на полу мальчишку. Вздрогнув, тот открыл глаза и растерянно уставился на Мадару. – А. Это вы, – сказал он. – И незачем было меня пинать. – Ты Наруто, да? – Мадара разглядывал паренька, как новый вид насекомого. – Десятиюродный племянник бывшей жены моего бывшего друга или как-то так. – Ага, типа того. И по совместительству друг Саске. Наруто поднялся с пола. – И что ты тут делаешь? – Мой типа отчим отправил меня на Новый год к Хашираме. Я сбежал. Мадара хмыкнул: – Понимаю. – Прогоните меня? – Нет, пожалуй, не буду. Заходи, – открыв дверь, Мадара распахнул её перед Наруто. – Правда? Вот спасибо! В какое-то мгновение Мадара с ужасом подумал, что сейчас этот мальчишка полезет обниматься, но тот только торопливо проскользнул в квартиру и начал раздеваться, словно боясь – а может, так и было на самом деле, – что Мадара сейчас передумает. – Мадара? – неожиданно робко сказал Наруто. – А можно вы пока не будете говорить Хашираме, что я тут? Мадара бросил на него страдальческий взгляд. – Можно. – Ура! – Давай потише, – Мадара прикрыл уши. – Хорошо, конечно! – радостно согласился Наруто на прежней громкости, а потом добавил: – А можно спросить? Почему «бывший»? – Что? – Вы сказали, что Хаширама – бывший друг. Почему? Разве такое вообще бывает? – Не можно. – Чего? – Ты сказал: «Можно спросить?» Так вот, не можно. Есть хочешь? – Да, наверное. Можно. В холодильнике нашлись остатки пиццы и несколько яблок. Разогрев пиццу, Мадара сел за стол вместе с Наруто, хотя и не был голоден. Просто – поддержать беседу, так ведь принято, как ходить друг к другу на Новый год. – Так что, почему ты пришёл сюда? – спросил он, наблюдая, как Наруто ест. – Больше некуда было, – ответил тот с набитым ртом. – Я бы пришёл к Саске. Но он уехал. А у Хаширамы оставаться было невозможно. – Почему? – Мадара, в общем-то, знал ответ. – Все разговаривают со мной, как с тупым. И радостные такие. И Тобирама… – Наруто изобразил, будто его сейчас стошнит. Мадара поглядел на него с интересом. – Не любишь Тобираму? – Ненавижу. Где он, там всегда скука. И Новый год тоже ненавижу. – А ты-то почему? Наруто весь как будто сразу сжался и отвёл глаза. – Ну… – протянул он. – В общем. В прошлом году я был на Новый год с Саске и Сакурой. В позапрошлом тоже. А до этого – один. И раньше тоже всегда один, ну или с какими-то малознакомыми людьми, это когда я совсем маленький был и меня нельзя было одного оставлять. И в этом году… Саске уехал, а Сакура осталась с подружками, меня туда не пригласили. Это отстойно. Невесело усмехнувшись, Мадара спросил: – Скучаешь по Саске? Наруто кивнул. Он выглядел таким несчастным, что это почти умиляло. – Уверен, он сейчас тоже по тебе скучает. – Ага, конечно, – Наруто скривился. – А я-то думал, вы не врёте, как все остальные. – Я не вру? Ну надо же, меня заподозрили в честности. – Ну, не так, как другие. Они говорят то, что, как им кажется, другие хотят услышать. Или что им кажется правильным сказать. Но и то, и другое – это же не правда. – Ну ладно, предположим, этого я действительно не делаю. Так что не так с Саске? – Он не скучает по мне, точно знаю. – Откуда? Опустив взгляд на свои пальцы, Наруто пожевал губу, прежде чем ответить. – Он с Итачи. Саске не скучает ни по кому, когда Итачи рядом. Мадара не нашёлся, что ответить. Может быть, Наруто был прав. Может быть, нет. Вряд ли бы и сам Саске смог сказать наверняка. – Хаширама вон тоже не сильно переживает от отсутствия своих друзей… – эта фраза вырвалась быстрее, чем он смог сообразить, что говорит, и оказалась чистым ядом. Наруто удивлённо уставился на него. – Вы сейчас о чём? – Вот чёрт. Забудь, – попытался отмахнуться Мадара. – Нет, стойте, я знаю: Хаширама всё-таки не пригласил вас, да? – Не заставляй меня пожалеть, что я не оставил тебя под дверью, – Мадара протяжно вздохнул. – Я даже знаю, почему, – продолжал Наруто, не обращая на него внимания. – Да мне всё равно, – как можно непринуждённее соврал Мадара. – Нет-нет, подождите… – Не хочу. И тебе спать… – Это всё Тобирама! – Наруто не дал ему договорить. Мадара заинтересованно посмотрел на него: – Ладно. Продолжай. – Я случайно услышал, как они спорят. Правда, только часть разговора, – Наруто пожал плечами. – Ту, в которой Тобирама говорил, что ты на людей плохо влияешь и что если я с тобой встречусь, то всё, конец света, я стану пропащим человеком. Как ты, – это его слова. – Мда, – Мадара поморщился. – Мне, конечно, льстит такая репутация, но неужели Хаширама воспринял это всерьёз? – Да нет, Хаширама сказал, что это всё чушь, – Наруто махнул рукой. – Но потом Тобирама говорит, что тебе эти приглашения на самом деле в тягость. Что типа ты вообще не хочешь его видеть. Но Хаширама спросил, «а почему он тогда приходит, если не хочет меня видеть?». А Тобирама такой, «а почему он сбегает в середине праздника, если это не так?» Ну и… и вот. Тебя не пригласили, – Наруто сочувственно посмотрел на него. – Значит, вот что было… – пробормотал Мадара, удивляясь, как он не додумался до этого сам. В конце концов, если происходит какая-то мелкая гадость, разве не ясно, кого винить? – Ну да. А я тогда решил тебя увидеть. В смысле, раз ты так плохо на людей влияешь… Мадара невольно рассмеялся. – А ты вообще-то забавный. Но ничего интересного у меня нет. Можешь посмотреть телевизор, – вообще-то, Мадара хотел сказать, что Наруто пора спать, но всё-таки статус врага Тобирамы к чему-то обязывал. – Да неважно, – Наруто улыбнулся. – Достаточно того, что вы не заставляете праздновать. – Ну, праздники – это не всегда так плохо, – осторожно заметил Мадара. – Не в твоём возрасте, по крайней мере… – Ага. Но не новогодние, когда все вокруг говорят про чудеса и особое настроение, словно кто-то в это действительно верит. Так тухло и лицемерно. Как будто каждый год ждёшь чуда, которое никогда не случится. Мадара тихо вздохнул. В этот момент он неожиданно остро ощутил, как ему не хватает Хаширамы. Чудеса никогда не случались, и новогодняя ночь не скрывала в себе волшебных тайн, но рядом с Хаширамой было так легко притвориться, что Новый год всё ещё имеет смысл. Наруто, впрочем, тоже был ничего – не как Хаширама, никаких воодушевляющих слов, за которыми всегда будто скрывалось что-то большее, что придавало смысл вытершимся фразам о чудесах и человеческом тепле в зимнюю ночь. Но Наруто был словно дуновение свежего воздуха, которого Мадаре не доставало, чтобы задышать полной грудью и позволить себе, наконец, чувствовать то, что он пытался скрыть от себя. И пусть это было одиночество, и чувство пустоты, и сожаление о том, что он так и не сказал Хашираме – да и сам не понимал, – как ему были важны эти приглашения, – прожить все эти чувства в полную их силу сейчас казалось правильным. Наруто потёр глаза и откинулся на спинку стула. – Хочешь спать? – спросил Мадара. Наруто кивнул. – Пошли, – Мадара отвёл его в гостиную. Наруто тут же упал на диван, смачно зевнув. Мадара вышел из комнаты за одеялом и подушкой, но, когда всего спустя минуту он вернулся, Наруто уже спал, по-кошачьи свернувшись клубком. Мадара невольно улыбнулся. Накрыв его одеялом, он заставил его приподнять голову, аккуратно подкладывая под неё подушку. Наруто что-то сказал, заворочавшись. – Что? – шёпотом спросил Мадара. – Спасибо, – пробормотал Наруто. – Пожалуйста, – усмехнулся Мадара и потрепал его по взъерошенным волосам. Наруто недовольно замычал. – А знаете, если бы я верил в чудеса, знаете, что бы я загадал? – Что? – Чтобы Саске был рядом. Но этого же не будет. – Не будет, – согласился Мадара. – Ну и ладно. Вы его не хуже… – сказал Наруто и накрыл голову одеялом. Выключив свет, Мадара пошёл в спальню. Часы на столике у кровати показывали половину пятого утра, и Мадара удивился, что прошло так много времени. Не раздеваясь, он лёг в постель. Из-за окна долетели звуки фейерверка и чьи-то голоса. В комнате было душно и одиноко, и разбавленная огнями за окном темнота казалась хрупким и ненадёжным убежищем. Пустым взглядом Мадара смотрел прямо перед собой и сам не заметил, как заснул. Ему снился Хаширама и его дурацкие гости. Откуда-то там был Саске, он разговаривал с Наруто. За ними наблюдал Тобирама, то и дело хмурясь. Сон был такой бесцветный, почти прозрачный, что Мадара почти всё время понимал, что всё это ненастоящее. Когда раздался звонок в дверь, Мадара сразу догадался, кто будет за дверью. Смахнув сон, он пошёл открывать. Хаширама выглядел уставшим и невыспавшимся и был слегка пьян. – Привет, – пробормотал он, глядя Мадаре прямо в глаза. – Помнишь Наруто? Он сбежал из дома и я подумал… он не у тебя? – он неловко рассмеялся. – Да, с чего бы… Мадара картинно вздохнул и в приступе неожиданного великодушия выдал: – Не мучайся. Он здесь. – Правда? – Да. Спит в гостиной. – Надо же. Если честно, я не ожидал. – Зачем тогда пришёл? – раздражённо спросил Мадара. – Сам не знаю, – Хаширама прислонился к дверному косяку, всё ещё продолжая смотреть ему в глаза. – Интуиция, наверное. Мадара хмыкнул. – Заберёшь его? Хотя нет, знаешь, – он сам удивился тому, что собирался сказать. – Пусть остаётся сколько захочет. Даже для меня было бы слишком жестоко отправлять его туда, где Тобирама, – поморщившись, пояснил он в ответ на удивлённый взгляд Хаширамы и, немного помедлив, сказал: – Заходи. Хаширама не знал, зачем пришёл, а Мадара не знал, зачем пригласил его. Некоторое время они сидели в спальне Мадары, не включая свет и ничего не говоря. Мутная городская ночь сочилась сквозь окно, раскрашивая тёмную комнату бледными отсветами уличных огней. – Я звонил тебе, – наконец, сказал Хаширама, когда Мадара уже решил, что он заснул. – Чтобы спросить про Наруто. – Телефон трагически погиб, – Мадара страдальчески развёл руками. – Да? – Именно. Несчастный случай. – Печально, – кивнул Хаширама. – И как это произошло? – Я не хочу об этом говорить, – Мадара раздражённо повёл плечом. Признаваться в своей глупости не хотелось, врать было лень. – Ты его выкинул, – усмехнулся Хаширама. Мадара поморщился. – И чтобы ты об этом говорил, тоже не хочу. Хаширама добродушно засмеялся, а потом неожиданно серьёзно сказал: – Прости меня. Что не позвал на Новый год. – Ой да ладно, – Мадара вдруг разозлился: ему показалось, что в голосе Хаширамы проскользнула жалость. – Думаешь, мне было не к кому пойти? – Нет, не думаю. Пересев на кровать рядом с Мадарой, Хаширама взял его за руку. – Я неплохо провёл время и без тебя, – Мадара высвободился. – А мне было одиноко. В такие дни, когда все вокруг веселятся и празднуют, без тебя я одинок, кто бы рядом ни был. Мадара чувствовал на себе его взгляд – взгляд, в котором наверняка сквозила печальная улыбка, – и не решался повернуться. – Хаширама… – Прости. Это всё ужасно глупо звучит, – он тихо рассмеялся. Мадара всё-таки посмотрел на него. Хаширама выглядел усталым. В его лице читалась какая-то острая, почти невыносимая тоска, которая встревожила Мадару. Ему хотелось сделать что-нибудь, но лицо Хаширамы тут же разгладилось, оставив его гадать, не было ли всё это просто игрой теней. – Спасибо, что приютил Наруто, – вздохнул Хаширама. – Как будто у меня был выбор, – фыркнул Мадара, но потом позволил себе улыбнуться – без сарказма и издёвки, открыто и искренне, как обычно улыбался Хаширама. Хаширама не ответил, и в повисшей тишине Мадаре было до странности спокойно. Возможно, подумал он, ему действительно рядом нужен кто-то вроде Хаширамы. Иногда. Когда на душе тревожно и вообще противно, потому что Хаширама умеет возвращать чувства в правильное русло просто своим присутствием. С улицы до них снова долетели звуки чужого веселья. – Как я хочу спать, – неожиданно сказал Хаширама и прислонился к его плечу. – Ну отлично, – проворчал Мадара. – Осталась только эта кровать. – Спасибо за предложение, – Хаширама зевнул, – думаю, я им воспользуюсь, – не дожидаясь возражений, он залез в постель. Мадара вздохнул. – Ну и ладно, – через некоторое время сказал он, хотя Хаширама, скорее всего, уже не слышал. Кровать была большая, а у Сенджу всё-таки была совесть, и Мадаре осталось достаточно места. Закрыв глаза, он позволил себе сдаться усталости. В темноте обрывков воспоминаний и неслучившихся снов, царящей на границе бодрствования, его не покидало тревожное понимание того, что ночь подходит к концу. Он подумал, что утро будет безрадостным и непраздничным. Так всегда бывает после Нового года. И ещё что им обоим очень повезёт, если Хаширама не обнимается во сне.