impossible

Все могло быть лучше, а не так, как сейчас. Их жизнь в квартире, которую Зейн снимает недалеко от его студии и офиса Найла. То, как они могли спокойно заходить в дом, держа в руках пакеты с продуктами, быстро скидывать свои ботинки в сторону и бежать за ноутбуком, чтобы узнать, не вышла ли новая серия одного из сериалов, которые они так любят. А после, с нескрываемым удовольствием готовить ужин, подпевая их группам, что они заслушали до дыр. Даже не петь эти песни, а кричать, стараясь сделать так, чтобы не было слышно второго, что, честно говоря, ужасно раздражает их соседей. Каждое утро просыпаться вместе, в обнимку, понимая, как же их тела подходят друг другу, как темная кожа пакистанца гармонирует с мраморной ирландца. Как руки, почти полностью покрытые татуировками, мягко и бережно обнимают за талию тело, не тронутое ни одним мастером татуировок. Когда лучи солнца находят блондинистую голову младшего, то он хмурится, что-то мычит, закрывая глаза сильнее и укутываясь в одеяло, будто это последняя вещь в мире, что осталась у него. Зейн никогда не сможет в достаточном количестве насмотреться на это чудо. Ему всегда будет казаться, что, если он не увидит этой сцены с утра, то он умрет, сгорит изнутри, или его сердце не выдержит и разорвется, будто осколочная граната без шансов на склеивание и реставрацию. А Найл все это знает. И пускай, что лучи солнца совсем его не беспокоят, он знает, что Зейн смотрит на него, улыбается и влюбляется в него все больше с каждой секундой. Найл словно лиса, красивая, совершенная и абсолютно наглая. Ему нравится внимание парня, нравится купаться в его взгляде, нравится заставлять его сердце бешено стучать. Их завтрак проходит тихо, но постоянно слышны звуки поцелуев и ударов о кожу, потому что " у тебя еда вкуснее моей, поделись, жадина!" После того, как завтрак окончен, каждый уходит на работу, но даже там они не забывают друг о друге, как делают это обычные пары. Они всегда разговаривают по телефону, за что иногда их коллеги называют болтушками, что, честно говоря, смешит парней. После работы они встречаются у крыльца дома, целуют друг друга и идут домой, рассказывая, что произошло после того, как они в последний раз поговорили. Казалось бы, что у них нет секретов друг от друга, что они-это воплощение идеальных отношений, полностью доверяют друг другу, но так ли это? Правда ли, что это все может быть? Ответ слишком прост. Ничто не бывает настолько совершенным. Так и с этими парнями. Это утро было не таким, каким оно было вчера. Оно было серым и грустным. "Этим утром все должно измениться,"- с такими мыслями вставал Зейн, подходя к телефону, который беспрестанно звонил последние 10 минут. -Милый, я приезжаю сегодня около часа, надеюсь, что ты меня встретишь. Я так соскучилась!- громко чмокнув в трубку, девушка положила телефон. Зейн стоял, словно онемев, не понимая ,что только что произошло. Так прошло почти 5 минут, прежде чем он понял, что перед его носом стоит Найл, а на его лице понимающая улыбка. Зейн, почти рыдая, обнимает парня, надеясь, что этот звонок всего лишь сон, ужастик, от которого он должен проснуться, пусть и в холодном поту, пусть с криками, но проснуться, зная, что ничего не мешает ему быть с тем, кого он любит. С кем его сердце и душа желает быть. -Тебе пора...- единственное, что в силах выговорить Зейн между всхлипами. -Да, ты прав. Мне пора,- с грустной улыбкой, которая так сильно ранит и без того хрупкое сердце пакистанца, Найл поспешно собирает вещи, упаковывая их в сумку, надевает пальто и уходит, чуть слышно говоря на прощание.- Прощай, my love. После этих, почти неуловимых слов, Зейн не мог успокоиться. Ему казалось, что Найл прощается навсегда, что он больше не желает быть с ним. Что ему все надоело. Надоело прибегать к нему каждый раз, когда у его девушки очередной показ мод. Когда ее нет неделями, то это время Найл живет у Зейна, это время они проводят как настоящая пара. Быстро, даже не думая, как будет выглядеть, Зейн надел одежду, ботинки, взял ключи и вышел на улицу. Его обдало прохладным ветерком, но , почему-то, Зейну стало неуютно, отчасти потому, что он не взял куртку, а отчасти потому, что его тело до сих пор помнит руки блондина. То, как они обнимают его талию, как обводят подушечками пальцев татуировки, как нежно щипают соски. Зейн сел в машину и поехал навстречу к своей девушке. Включив радио, он наткнулся на песню, что так сильно он любил слушать, когда Найл готовил ему. Она его успокаивала, придавала легкости после сложного и изнурительного дня. Так и прошла его дорога: в размышлениях о том, что же теперь будет с его жизнью, и готов ли он пожертвовать своей любовью ради какой-то фальшивки? Он стоял, ожидая, когда же к нему подойдет та, с которой он не имеет ничего общего. Та, кто не знает, какой его любимый супергерой. Та, кто не умеет готовить его любимые спагетти. Та, кто никогда не слушает его и делает все по-своему, а после обвиняет своего парня в том, что именно он это посоветовал. Как же его это достало! -Линдси, я здесь!- он машет рукой, подзывая. Она кидается ему на шею, стискивая в объятиях, но сейчас она не чувствует прикосновения рук на своей талии, и носа, что обычно утыкается ей в волосы. -Зейн? Что такое?- в ее глазах страх. Страх, что ее оставят одну. -Линдс, ты знаешь, что я тебя не люблю. Ты чувствуешь это. Я ухожу, мне надоело играть в твои игры. Сейчас едем домой, и ты собираешь свои вещи, а после никогда больше не звони мне,- он разворачивается и уходит. Дорога молчалива, лишь изредка слышны разочарованные вздохи девушки. Линдси не забудет то время, которое провела с Зейном, но сейчас, пока прокручивала все моменты с парнем, она поняла, что никогда ничего не чувствовала к нему, но то, что их отношения закончились, очень ее расстроило. В квартире девушка все пытается совладать со своими слезами, пока собирает вещи из квартиры, где она жила последние 8 месяцев. Больше она в нее не вернется. Когда дверь за девушкой захлопнулась, Зейн не переставая звонил Найлу. Проходили секунды, часы , минуты, но Зейн постоянно слышал одни лишь гудки. Он все надеялся, что эти монотонные звуки превратятся в ангельский голос Найла, но этого все не происходило. Ближе к полуночи, когда Зейн уже и не надеялся на ответ, в трубке послышался незнакомый и грубый голос, который говорил, чтобы он перестал приносить такую боль его брату. В этот момент Зейн понял, что не один он страдал, не один он, кто чувствовал все это тянущее вниз чувство. А ведь Найл мог всего этого не чувствовать, если бы в его жизни не было Зейна. Он бы был счастлив. Смеялся. Любил. Он бы жил. С этого момента Зейн решил, что навсегда вычеркнет из жизни блондина свое имя, какую бы боль ему это не принесло, ведь единственный человек, достойный счастья-это его лучик солнца, чье имя Найл.