Mr. Luminous

      Тук-тук-тук.       Такие знакомые звуки для любого барабанщика. Нарезая овощи на тонкие ломтики и аккуратные кубики, нож встречается с деревянной поверхностью.       Тук-тук-тук.       Не то чтобы я любил или умел готовить, но сегодня особый случай. Как-то раз ты сказал, что, если говорить о группе, то меня можно сравнить с разделочной доской. Наверное, сейчас этот каламбур со стороны выглядит довольно забавно. Изо всех сил стараюсь не порезаться, это сейчас будет очень некстати.       Я не собирался играть в твоей группе. Да, ты и Шиндо показались мне классными ребятами. Тогда, под действием алкоголя я, кажется, сказал что-то вроде: «Было бы интересно…». А уже на следующий день ты позвонил мне и стал спрашивать, когда я планирую присоединиться к вам. И потом. Ты звонил мне каждый день, и, несмотря на то, что не собирался уходить из прошлой группы, я так и не смог сказать тебе «нет». Будь на твоём месте кто-то другой, меня бы, наверное, раздражала такая настойчивость. Но каждый раз после разговора с тобой настроение от чего-то улучшалось. Осознав, наконец, что просто так ты не отстанешь, я сам предложил встретиться. Ты оказался очень интересным собеседником: нестандартные шутки, удивительные истории из жизни, витиеватая речь и твоя улыбка сделали дело. Я согласился.       На сцене ты был неотразим. Странное слово, но именно таким было первое впечатление. Сам я всегда чувствовал себя несколько скованно. Это отчасти скрывалось барабанной установкой, но всё равно было видно на записях лайвов и в клипах. Ты же полностью вживался в образ и заставлял всех находящихся в зале последовать за тобой. В образ ли? Со временем я понял, что именно это – и есть ты настоящий. Незачем лукавить: я восхищался тобой. Как и сейчас.       Бульон готов. Я кладу лапшу в кипящую жидкость и смотрю на часы. Десять минут. Сажусь на табуретку и смотрю, как не поместившиеся кончики палочек из теста становятся мягче и постепенно скрываются в кастрюле. Кошусь на аккуратные кубики моркови. Уже собираюсь попробовать, но отвожу руку. Нет. В таком виде Куга бы не оценил.       Как-то раз ты пригласил меня в парк. Погода стояла хорошая и, невзирая на ранний час воскресенья, я решил составить тебе компанию. Ты был в своём светло-бежевом пальто и фетровой шляпе. Просто джентльмен. Рядом с тобой я часто думал о том, что никогда не смогу выглядеть настолько стильно. Не то чтобы меня это волновало, скорее, это была абсолютно естественная мысль. Мы непринуждённо болтали, гуляя по ещё голым аллеям. Стояла ранняя весна. Солнце уже начинало греть землю после долгой зимы, и всё вокруг трепетало в ожидании новой жизни. Ты рассказывал что-то жутко смешное, когда мы вышли к небольшому декоративному пруду. Вокруг никого не было, лишь по водной глади бесшумно скользили рыжеватые утки. Я почему-то подумал, что они хорошо подходят к твоему пальто, когда ты вдруг перестал смеяться и, всё ещё улыбаясь, сказал:       – Хорошая идея была выбраться сюда.       – Это точно.       – Знаешь, Эйки, ты мне очень нравишься. Думаю, мы могли бы встречаться.       Я удивлённо моргнул. Мне показалось, что я ослышался.       – По крайней мере, мне бы хотелось этого. Что скажешь, Маруяма? – ты весело подмигнул.       – Ано… Ты мне тоже очень нравишься, Шинго-кун. Но в таком смысле… Пожалуй, нет, – я жутко покраснел и с ужасом подумал: «Что, если я его обидел?». Мне совершенно не хотелось терять этого яркого и замечательного человека. Но Шинго лишь рассмеялся:       – Где-то я уже это слышал. Да брось, Маруяма! Я буду звонить тебе каждый день, и ты всё равно в конце концов согласишься.       Ещё раз посмотрев на кухонные часы, я осторожно, стараясь не уронить ни кусочка, высыпаю овощи в бульон. Пробую. Немного соли не помешает. Мешаю суп бамбуковой ложкой и наблюдаю, как всё его содержимое медленно движется по спирали к центру. Заглядываю в рецепт. Всё верно. Мне никак нельзя ошибиться.       Так всё и вышло. Уже к концу следующей недели о наших отношениях знали Араи и Шиндо. Ты не считал нужным скрывать от них что-либо, а они были искренне рады за нас. Поначалу мне было неуютно и странно, когда ты позволял себе целовать меня сразу после репетиции в коридоре. Или в гримёрке за кулисами, или… Но мне было безумно приятно знать, что я нужен тебе, что ты меня не стесняешься. Я недоумевал, почему такой яркий, общительный ты выбрал такого ничем не примечательного меня. Как-то раз я даже спросил об этом, но ты лишь очень по-доброму улыбнулся мне и, надев на мою голову шляпу, показал в зеркале.       – Знаешь, сколько на свете крутых рокеров, от которых визжат девчонки?       – Наверное, не мало, - осторожно ответил я, рассматривая своё отражение. Твоя шляпа мне совершенно не шла.       – А знаешь, сколько таких милых барабанщиков?       – Ано…       – Ты один! – ты обнял меня сзади и, совершенно по-кошачьи улыбаясь, промурлыкал мне это на ухо так, что в груди пронёсся трепет, и мне самому захотелось сказать тебе что-то в этом роде. Сказать о том, как ты важен для меня, как скучно мне было жить раньше и много ещё о чём. Но как только твои губы коснулись моей щеки, а потом затянули в нежный поцелуй, все мысли разом вылетели из головы. Я так и не сказал тебе тогда ничего, что хотел. И жалею об этом до сих пор.       Выключаю огонь и через воронку переливаю ароматно пахнущее блюдо в большой термос. До упора, пока не заболят пальцы, закручиваю крышку и лишь тогда кладу его в рюкзак. Выходя из квартиры, смотрюсь в зеркало. Светлая рубашка, серые джинсы. Недавно подстригся. Выгляжу свежо и очень даже по-весеннему. Отражение улыбается мне, и я с хорошим настроением выхожу на улицу.       Проснувшись первый раз в твоей квартире, я сильно испугался, увидев твой взгляд, как только открыл глаза. В нём было что-то маниакальное. Конечно, иногда в процессе творчества ты бывал полным психом, ссылаясь на особенности своего воспитания, но теперь объектом такого внимания был я. Безотрывно наблюдая за мной, ты полностью стянул одеяло, под которым я прятался, и стал рассматривать моё тело. Несмотря на то, что накануне мы переспали, тогда я всё ещё не свыкся с этой мыслью. Ты очень медленно скользил взглядом вниз, до самых ступней, а потом обратно. Мне было жутко неуютно, хотелось убежать, спрятаться где-нибудь от тебя, но я терпел. Ты никогда не страдал какими-либо комплексами, я не видел тебя смущённым. Ты был открыт для всего. Наверное, поэтому у тебя было так много друзей. Когда ты вновь посмотрел мне в глаза, я понял, что ты смотришь на меня с безграничным обожанием. Грань между этим состоянием и маниакальностью была очень размыта, но это было уже не важно. Быстро, но с чувством поцеловав меня, ты вскочил с кровати и куда-то убежал, было слышно, как ты роешься в каких-то ящиках. Я уже подумывал пойти посмотреть, в чём дело, когда ты буквально влетел в комнату и, усевшись рядом с кроватью, стал что-то быстро писать на большом листе бумаги.       – Что это? Ты с нажимом поставил точку и, сияя улыбкой, протянул лист мне.       – Куга, что это? Это… - я перевернул плотную бумагу. Наверное, мои глаза временно переместились на лоб. – Это завещание?!       – Точно, – Шинго радостно кивнул.       – Но зачем? Ты чем-то болен?! Что случилось?       – Спокойно-спокойно, – ты замахал на меня руками и сел рядом. – Всё в порядке. Просто я потихоньку его пишу. Чтобы в случае чего вы, то есть оставшиеся в этом мире, не натворили без меня делов.       – Ты серьёзно? – не поверил я.       – Абсолютно. Я его уже несколько лет пишу. Я внимательнее всмотрелся в последнюю запись. «Прошу, сразу после кремации отдать мой прах Эйке Маруяме»       – Что?! Но зачем?       – Что значит «зачем»? Такова воля покойного, – ты сложил руки на груди крест-накрест и, закатив глаза, упал на кровать.       – Это не смешно! – насупился я и ткнул тебя в бок.       – Воу-воу! Полегче! – ты очень боялся щекотки.       Парк встретил меня шелестом ярко-зелёных листьев и весенними ароматами. Вокруг праздно гуляли люди, но у меня была конкретная цель. Поудобнее закинув на плечо рюкзак, я направился вглубь парка, к небольшому искусственному пруду. С тех пор, как ты предложил мне встречаться, здесь многое изменилось. Больше двух лет прошло. Поставили другие скамейки, вокруг воды росли ирисы, а утки почему-то стали белыми. «Подходят к моей рубашке», - с улыбкой подумал я. Найдя пустующую скамейку, я сел и достал из рюкзака термос.       Когда я узнал, что тебя сбила машина, у меня случился ступор. Я не верил в это, пока мне не показали твоё тело. Всё то же прекрасное лицо, а ниже пояса кровавое месиво. Вместе с патологоанатомом нам удалось одеть тебя для прощальной церемонии. Случившийся шок не позволял мне в полной мере осознавать, что я делаю. Я совершенно забыл о твоём завещании и, когда твоя мать отдала мне урну с прахом, я лишь удивлённо посмотрел на неё.       Через неделю я окончательно осознал, что тебя больше нет. И мне стало плохо. Так плохо, как не было ещё никогда. Мне казалось, что кто-то выключил свет, и теперь я заперт в пустой холодной комнате без окон и дверей. Ты так и стоял у меня на полке в небольшой золотистой капсуле. Иногда по ночам мне казалось, что ты говоришь со мной, но проснувшись на утро, не мог вспомнить ни слова. Так продолжалось довольно долго, пока однажды меня не посетила абсолютно дикая мысль. Её абсурдность и ненормальность могли вывести меня из равновесия в любой момент, поэтому я решил не ждать, а действовать.       Я извлёк из рюкзака большую чашку и, вылив туда содержимое термоса, достал палочки. Сегодня замечательный день, не правда ли, Шинго-кун?       Морковь, помидоры и лук. Не слишком оригинально, но они замечательно росли у меня в квартире, несмотря на зиму за окном. Мои окна выходили на солнечную сторону, а минеральные удобрения ещё никому не мешали. Минеральные удобрения? Нет. Это ты помогал расти им. Это твоя бесконечная энергия помогала плодам наливаться спелостью ранней весной. Мне было страшно высыпать тебя из урны в большой лоток, наполненный покупным грунтом, но со временем я всё больше убеждался, что это было правильно.       Итадакимас!       Теперь мы всегда будем вместе. Пусть таким странным образом, но, думаю, ты бы оценил. Может быть, посмеялся бы, но против ничего не сказал – это точно. В конце концов, ты сам как-то написал текст, где просил это сделать.*       Весна огромными горстями кидала в этот мир лучи солнца и яркие краски. Я отложил опустевшую тарелку и, щурясь, посмотрел в ослепительно чистое небо. Жизнь продолжается и, кажется, я снова почувствовал её вкус.