Protege Moi

Знаете, я люблю валяться на холодном полу в ванной комнате. Ну, вот как-то так. Кто-то любит есть сладкое, кто-то – бегать по утрам, а я вот, приходя после университета, ложусь на прохладную плитку и прижимаюсь к ванне. Мое тело постоянно горит, оно не знает покоя. Я уже перестал понимать, что во мне болит больше. Дважды сломанная рука, когда ноет на плохую погоду? А, может быть, ребра так и не срослись после недавней «ссоры»? Или просто душа завывает от безысходности. Представьте на минуту, что вместо костей, скелет состоит из иголок. Тысячи иголок в вашем теле. Шаг влево, шаг вправо и вы падаете замертво. Вот это то самое чувство. Сколько раз я умирал? Если честно, я сбился со счета где-то еще год назад. Я умирал каждый день. Затем просыпался и опять падал замертво. Уверен, что вы все равно меня неправильно поняли. Вам не дано. Это мое, только мое. Я живу болью. Нет, не физической. Моя боль – Чанель. А теперь, подумайте. Просто представьте ситуацию. Вам 13, или 15, неважно. Вы уже вроде бы и не маленькие, и не взрослые тоже. Но с рождения у вас был дефект, к примеру, вы неправильно различали цвета. Дальтонизм, ведь так? И не то что бы вам жилось плохо. Вас устраивает розовая трава или ваши зеленые волосы. Вы не знаете как по-другому, что вообще, в принципе, можно иначе. Вы любите свою жизнь. Ведь то, что для других людей трава зеленая, а ваши волосы светло-русые - нихера неважно. И в один прекрасный день, о чудо, вам говорят, что это лечится. Что вы якобы были больны и это можно исправить. Ваша реакция? Конечно же, вы станете биться в конвульсиях, пытаться доказать, что вы не больны, нет. Это для НИХ вы - урод. А ведь в вашем мире нет места зеленой траве и светло-русым волосам. Вы ЛЮБИТЕ эту чертову траву. Почему нельзя понять, что не все то уродливо, что не вписывается в рамки общепринятых норм и правил? Что полная хуйня эти ваши своды законов и кодексы. Родители кричат на вас, пытаются доказать, что так НАДО. Что вы ДОЛЖНЫ быть такими как они, что вы просто не понимаете, вы маленький. Как они могут понять меня, если они - не я? От вас ничего не зависит, вам делают операцию или проводят курс интенсивного лечения, это опять не важно. Важен результат. Вы мертвы. Потому что трава зеленая, а волосы светло-русые. Это не ваше, это все не то. Не ваш мир, не ваша жизнь. Те, кто подстраиваются под перемены, изначально не имели своей жизни, своей правды. Но вы - не они. Вы остаетесь гнить до конца своих дней. Может быть, к годам так к тридцати, вы начнете говорить, что, мол, да, родители сделали правильно. Трава она на то и трава, чтобы быть зеленой. Но то, к сожалению, будете уже не вы. Вы умерли, тогда, вместе с волосами зеленого цвета и травой розового оттенка. Моя правда в том, что я – это Чанель, а Чанель – это я. Почему наша любовь должна быть шаблонной? Цветы, шоколад, свидания? Я вас умоляю. Гематомы всех оттенков радуги, соленый привкус крови и очередные побои – это его любовь. Он не сможет без меня, он потеряется, он сгниет. А что будет со мной? Я исчезну. - Что ты тут делаешь? – в дверном проеме стоял мой Чанель. Каждый раз он задавал один и тот же вопрос, когда находил меня в ванной. И он получал один и тот же ответ. - Тебя жду. - Ты можешь простудиться. - Наверное, ты прав, - опираясь о край ванны, я встаю. С каждым разом становится все сложнее. – Ты кушал? - Нет. - Сейчас что-нибудь приготовлю. Я прохожу мимо Чанеля, направляясь на кухню. - Прости, это было последний раз, - я даже не разворачиваюсь к нему, потому что и так знаю, что именно он имеет в виду. - Я знаю. Курица или говядина? Что приготовить? - Говядина. Он не врал. Это был действительно последний раз. Сегодня, для него, это последний раз. Но завтра или, может быть, даже сегодня ночью будет еще один последний раз. А потом еще. Но он верит, он надеется. - Чанни, ты звонил сегодня Кенсу? – я выглядываю из-за кухонной столешницы, наблюдая, как Чанёль развалился на диване и пытается отыскать пульт. - Нет. - Но мы давно ему не звонили, - я наигранно надуваю щеки, - я соскучился. - Рот свой закрой, шлюха. - Эй, я ведь и обидеться могу. Смотри, у меня даже нож в руках, - я попытался рассмеяться, даже для меня звучало слишком наигранно. Ответа не последовало. Так даже лучше. Иногда я забываю следить за своими словами. «Соскучился по Кенсу». Идиот. Ты не должен по нему скучать, ты не должен об этом говорить. Пусть мы не виделись целый год. Он давно переехал обратно к своим родителям, сменил университет. Иногда я отправляю ему смс-ки примерно с одинаковым содержанием: «У нас все хорошо. Чанель идет на поправку». Нет, он не идет на поправку, это я потихоньку заболеваю. Но ведь, по сути, одно и то же. Вот просто интересно, когда я начал меняться? Это не важно, абсолютно. Просто интересно. Когда только увидел его? Первый раз заговорил? Или когда понял, что влюбился? Или это пришло ко мне с первым ударом? Не знаю, но оно уже со мной. Где-то между процедурой мытья овощей и их нарезки почему-то кольнуло в сердце. Как будто что-то должно случиться. Но я был сосредоточен на помидорах, морковке и луке. Ведь так не бывает, чтобы ты просто резал ту же капусту, а к тебе пришло знамение или что-нибудь в этом духе. Слишком просто. Все наши завтраки, обеды и ужины проходят по одной и той же схеме. По нарастающей. Утром, когда Чанель еще ясно мыслит, мы вполне нормально общаемся. Как будто ничего такого странного в наших отношениях нет. Хотя, само собой, странностей и нет, но так я доступней могу объяснить вам всю суть. Обедаем мы молча. Затишье перед бурей, кажется, называется? А ужины, сами понимаете. Без слов. Меня схватили за волосы и тащат в спальню. Я даже посуду не успел помыть, придется утром. Больно бьюсь об край тумбочки. Конечно же, абсолютно случайно. Неправильная траектория полета, всего лишь. В моих же интересах сейчас самому доползти до кровати, там нет твердых поверхностей, не обо что биться. Дальше я слышу отрывистые фразы, переполненные на 80% матерными эпитетами. Пару ударов, и еще, кажется, в этот раз меня пытались задушить. У меня есть водолазки с горлом? Неудобно будет ходить с синяками на шее. А после подобного остаются синяки? Все резко остановилось, я даже не с самого начала заметил. Сегодня не так, сегодня по-другому. Обычно Чанёля начинает съедать совесть, или как там у него это называется, где-то ближе к пяти утра. Ровно час ночи. Еще не время. Чанёль забился в дальний угол комнаты и тихо поскуливал, напоминая раненое животное. - Чанни, эй, что случилось? Иди ко мне, - я попытался сползти с кровати. Но получилось слишком неаккуратно, и я просто упал на пол. Колени предательски подкашивались. Я не мог элементарно подняться на ноги. - Ты жалкий. - Я знаю, - я улыбнулся. Искренне. Ведь это действительно так, а почему бы и нет? Мне нравится таким быть. - Мне надоело. Я не хочу видеть тебя таким. На сей раз улыбки не получилось. То, чего я боялся, действительно боялся. Делать все что угодно, только не слышать эти два слова: «Мне надоело». Я стал терять контроль. - Чанни, не говори так, пожалуйста… - Заткнись. Я ухожу, - Чанель встал на ноги направился к выходу. Колотило, лихорадило, трясло. Я попытался подняться, но опять упал. Тогда я начал ползти. Когда он захлопнул за собой дверь, я отключился. Хотя, нет. Еще минут пять орал, как сумасшедший. Но не думаю, что тогда я был в сознании. Утро. Мы с Чанелем пропустили завтрак. Затем не пообедали вместе. И даже не поужинали. К следующему утру меня нашел Джунмен. Сколько прошло дней? Лет? Я не видел его вечность. Вечность длиною в три дня, по словам Джунмена. Когда я смог нормально ходить, то вернулся домой. Чанёль, наверное, очень проголодался. Не с первого раза открыл дверь. Все еще тяжело двигаться. Нет, боль была не сильнее, чем раньше, просто мне не было с кем ее делить. Но сейчас я вернулся, сейчас все будет хорошо. Вот, Чанёль как всегда лежит, прикрыв глаза, на своем любимом диване. Я просто опустился рядом на пол. А сейчас сколько прошло? Неделя. Прошло семь дней. Эй, Чанель, просыпайся. Я очень соскучился. Пожалуйста, открой глаза. Годам так к тридцати, я начал говорить, мол, все было сделано правильно. Но это, к сожалению, был уже не я.