Напряжение

Я знал, что мне не следовало с ним связываться. Это было понятно ещё на вступительных экзаменах в университете, когда он привлёк всеобщее внимание своей странной позой и не менее странным видом. Моя интуиция ещё ни разу меня не подводила. И когда этот подозрительный парень заговорил со мной на церемонии вступления, пообещав предоставить якобы важную информацию по делу Киры, внутренний голос прямо-таки недвусмысленно умолял послать его ко всем чертям собачьим и бежать без оглядки в надежде, что он найдёт себе дела поважнее, чем догонять невежливых однокурсников. Но нет же, я заглянул в его огромные глаза и... понял, как сильно влип. Проклятье, да я, кажется, даже покраснел, когда эта скотина, уставившись на меня возбуждёнными, расширенными зрачками, томно облизнулся! Глупец, какой же я был глупец, когда, опьянённый разыгравшимся воображением, решил поближе познакомиться и, чем чёрт не шутит, как-нибудь при удобном случае затащить его домой, когда никого не будет, с целью продолжить общение в более интимной обстановке. Ха-ха, как бы не так! Он прилип ко мне как банный лист и методично издевался, упорно твердя про какие-то проценты вероятности, что я Кира. Да у нас уже вся команда следователей стала каждый день делать ставки, кто ближе всех угадает эти самые проценты! А потом кто-нибудь подходит и подленько так, потирая потные ручки, спрашивает: "Рюузаки, простите за беспокойство, но очень нам всем интересно ваше мнение... Скажите, пожалуйста, какова вероятность, что Лайто-кун и есть Кира?", после чего, получив очередной прогноз, нижайше раскланивается и торопливо удаляется в предвкушении делёжки поставленных на кон денег. Боже, как это унизительно! Да, пусть первый Кира и руководствовался моими принципами, а его тактику вообще будто с меня слизали... Но — и это главное! — если бы я был Кирой, я бы об этом ЗНАЛ. И что бы там ни думал этот детективишка, я НЕ Кира. И когда я это докажу, я заставлю его передо мной публично извиниться. И всю команду следователей — тоже. В особенности, Мацуду, который, похоже, уже неплохо подзаработал на этих ставках. Но это ещё полбеды. Настоящий ад начался, когда я под постоянным давлением L допустил крамольную мысль, что мог быть Кирой в бессознательном состоянии, и однажды пришёл к нему с наивной просьбой проверить это. Вот дурак! Конечно же, он не преминул этим воспользоваться и надолго упёк меня в камеру-одиночку. Хотя "камера-одиночка" — это ещё громко сказано! У отца матёрые зеки в лучших условиях сидят. Комнатка 3 на 3 метра с койкой и толчком, на который я, будучи связанным, даже самостоятельно сходить не мог! И кругом камеры — эта паскуда же ещё и следит за каждым шагом — вообще ни вздохнуть, ни пукнуть! Я там чуть не свихнулся! Это же уму не постижимо: я должен был ещё умолять его выпустить меня из ДОБРОВОЛЬНОГО заключения! А ведь это ещё что, Миса вообще неделями была по рукам и ногам прикована к стальной стойке — ни дУша, ни туалета, ни кровати... Садист хренов! Но и этого ему показалось мало, и он заставил отца разыграть такой фееричный спектакль, что я чуть в штаны не наделал! Не знаю, как мне удалось ещё сохранить рассудок... Шутка ли, когда собственный папаша наставляет на тебя пистолет только из-за каких-то мифических подозрений больного на голову детектива, на ухо визжит Миса как резанная, а настоящий Кира гуляет на свободе? Я практически уверен, что это он меня подставил! Ох, доберусь я до тебя, мерзавец! Однако, как выяснилось позже, самую изощрённую пытку L приберёг для меня напоследок. Когда я соглашался работать с ним по делу Киры, я даже и представить себе не мог ЧТО он имеет в виду! Он приковал меня к себе цепью как ручную обезьянку! Ему-то, да, удобно, а мне? Постоянно сверлит меня своими глазищами и всё то облизывается, то причмокивает, то плямкает... Он же даже пить-то нормально не умеет — сёрбает! Мороженое, вон, недавно Ватари приносил — я с этого L вообще чуть не обкончался! Ну какой нормальный парень будет ТАК слизывать пломбир?! А когда бананы жрёт — такая порнография, даже отец отворачивается! А уж я-то на этого сластёну и подавно смотреть боюсь, чтобы не спалиться. Но он умеет привлекать к себе внимание: то хрустит, то шелестит, то цепью позвякивает, то чешется, то сопит! Я не могу забыть о нём ни на минуту! И ещё дурацкая привычка: подойдёт вплотную, ещё чуть-чуть и носом коснётся, и глядит прямо в глаза. А мне только и остаётся, что замереть и не дышать всё это время, только ощущая его жаркое дыхание на своей коже. Хотя безумно хочется вцепиться долгим поцелуем в его губы — и будь что будет! А если забудусь, вздохну — так точно не удержусь. Моется он редко, одеколонами не пользуется, а его естественный запах меня возбуждает до дрожи в коленях. А до его прохладной белой нежнейшей кожи я вообще стараюсь не дотрагиваться — хватило с меня наших первых рукопожатий, после которых я окончательно потерял покой от вожделения — даже все остальные события, произошедшие за это время, вспоминаются как в тумане. Вот уж точно, влюбился до потери памяти! Помню только какие-то яблоки, тайники, свидания с разными девушками... и это вихрастое недоразумение. С Мисой, вот, даже встречаться стал... Хотя, если подумать, на кой она мне, если учесть, что меня девушки отродясь никогда не волновали? Не иначе как форменное помешательство! А L ведь ещё подначивает, мол, а изобрази-ка ты к ней любовь-морковь, да выпытай в постели все подробности про Киру. А сам, типа, рядышком постоит, попялится... Вот уж конечно! И не объяснить же, что у меня банально не получится, потому что только парни нравятся — а конкретно, он сам! Да и стыдно как-то: что он обо мне подумает? А если отец узнает, так вообще яйца отстрелит. Он у меня такой, всегда суровый был. Это с Саю всё сюсюкается и растекается в сладкую лужицу, а с меня три шкуры сдерёт, если что. Бабушка как-то говорила, что он до сих пор не может матери простить, что я единственный в семье шатен — как будто и не его вовсе. Я-то, конечно, ей не поверил, мало ли что старая болтает. Но выводы сделал. А ещё я же и помыться-то нормально теперь не могу. Да, так и хожу уже пятый день. Хоть и всё тело уже зудит от грязи, и волосы сальные... А как я при нём? Сразу же всё заметит! Я когда спать ложусь, раздеваться-то стрёмно, а тут же совсем догола надо. Эта зараза-то вообще не спит, пододвинет столик со сладостями, ноутбук — и сидит в одежде в кровати чавкает. А то, что меня в таких условиях бессонницы мучают, — его мало волнует! А потом сижу, невыспавшийся, с синяками под глазами, и кофе литрами пью. Но если б только бессонницы! Оно же ещё и длительное воздержание сказывается! Вчера, вот, Мацуда за шнур ногой зацепился, на L кофе пролил, так пока этот детектив в спальне переодевался, я не знал куда деться. До сих пор стояк мучает! Так же невозможно работать! Нет, пора собрать волю в кулак и выбить у него право нормально помыться. Ну, и это, избавиться от лишнего напряжения, заодно. — Рюузаки, — обращаюсь к нему. Чёрт, даже горло сразу пересохло! А эта сволочь вообще сидит как не слышит, уставившись немигающим взором в монитор. Я встаю со своего кресла, подхожу и, положив ладонь ему на плечо, повторяю: — Рюузаки! — Мм... Чуть ниже. — Что, прости? — Очень мило с твоей стороны немного размять мне плечи, — таким же равнодушным тоном поясняет он, — но затекло у меня чуть ниже... и левее, ага. Я перемещаю ладонь и слегка массирую ему мышцы. Мне кажется, или он действительно тихонько урчит? Как же это сводит с ума! — Рюузаки... Я собираюсь принять душ... — Дай мне минут 10 закончить, и тогда пойдём... — Знаешь... нет. Я бы хотел помыться в одиночестве. — Ты меня что, стесняешься, Лайто-кун? — оборачивается он и хмуро смотрит мне прямо в глаза. — Не надо, Лайто-кун. Мы оба парни, так что нет ничего зазорного в том, что мы помоемся вместе. Впрочем, даже если бы ты был девушкой... Я ведь обещал присматривать за тобой, верно? — Рюузаки, не пойми меня неправильно, но... мне надо снять напряжение. Я не могу, заниматься этим, когда кто-то смотрит. И ладно бы просто смотрел, так он ведь ещё, как пить дать, и сопеть над ухом будет, и свои комментарии выдавать — как он это делает при совместном посещении туалета! И попробуй докажи ему, что тебе это мешает сосредоточиться и всё такое... Приходится, вот, терпеть, пока само ещё чуть-чуть и польётся, — только тогда идти. — Оу, вот как... Что ж... Знаешь, мне ведь тоже не помешало бы... как ты там сказал?.. снять напряжение, ага. А поскольку я сейчас слишком занят, чтобы прошвырнуться по девочкам... Пожалуй, я всё-таки составлю тебе компанию. — Рюузаки, я... — судорожно сглатываю, — ...вообще-то, меня никогда не возбуждали мужчины, так что... — Не возбуждали? Хм, а сейчас что изменилось? — Хватит цепляться к словам! — меня начинает бросать то в жар, то в холод от одной мысли, что он может обо всём догадаться. — Я прошу тебя, Рюузаки, позволь мне немного побыть одному... — Это исключено, Лайто-кун. Если ты Кира... — Но я НЕ Кира! — У меня ещё остались некоторые подозрения на этот счёт, если быть точным, то процента 3... — Рюузаки!! — я разворачиваю его на кресле к себе лицом и, держа его одной рукой за грудки, замахиваюсь кулаком в левый глаз, но он опережает меня и сильно бьёт в грудь обеими стопами ног. Я отлетаю на пол, цепь натягивается, и он летит на меня сверху. Нет, сегодня явно не мой день! Это ж надо так задеть по причинному месту! Вот как будто рядом свалиться он не мог! Я вскрикиваю от боли, стряхиваю его с себя и заваливаюсь на бок, схватившись между ног, а мой мучитель садится на корточки, таращит на меня глаза по нехилому блюдцу и грызёт палец. На его лице появляется гаденькая ухмылочка, которая перерастает в такой же гаденький смех: — Вот как... Кажется, я понимаю... Проклятье! Меня прошибает холодный пот, и я, позабыв про боль, полусидя пытаюсь отползти назад. Он на четвереньках настигает меня и нависает сверху, точно хищник над пойманной жертвой. Я замираю, приготовившись к худшему. — Ммм... Лайто-кун... — он легонько касается подушечками пальцев скулы, проводит за ухом, спускается по шее к впадине между ключицами и ниже, к самому ремню брюк. Моё тело недвусмысленно демонстрирует полнейшее возбуждение, а с губ срывается предательский стон. — Угу, — нехотя признаю я, чувствуя, что отпираться дальше бессмысленно, — только прошу тебя, пусть это останется между нами. — Не волнуйся об этом, Лайто-кун... Так мы идём? — он поднимается на ноги и отряхивается. Теперь настаёт моя очередь вытаращиться. Значит, он не презирает меня? Ему что, не противно мыться вместе с геем? И даже не только мыться — я же сказал для чего иду в душ! Неужели... Нет, он что-то там говорил про девочек, да и на Мису пялится, слюнки глотает... Хмм... Может... Да! Наверное, так и есть — он би. Вот же, засранец, как пристроился-то, а! — Идём, — расслабленно выдыхаю я и встаю. — Да, так, пожалуй, будет даже удобнее, — рассуждает он вслух и, повернувшись ко мне, заявляет: — Только, знаешь, Лайто-кун, у меня ведь смазки нет. Разве что могу попросить Ватари принести взбитые сливки или кисель... У меня начинает нервно дёргаться глаз, когда я представляю, как он будет просить этого тщедушного консервативного старика и втолковывать ему, для каких целей понадобилось. С этого гения станется! Ему, похоже, вообще до лампочки что о нём думают. Он и на церемонию поступления в университете пришёл с немытой головой, в разношенных кроссовках и старых джинсах. Но мне-то не всё равно! — Нет-нет, это лишнее... Слюны вполне хватит... Полагаю, у тебя она вообще как сахарный сироп от того количества сладкого, которое ты потребляешь. — Да, наверное, ты прав, — улыбается он, и мы неторопливо идём в душ. Кровь стучит в висках, и сердце бьётся как сумасшедшее. Неужели, неужели он согласен? Неужели я смогу, наконец, овладеть им? Неужели смогу слиться с ним в единое целое в общем экстазе? Ох, от переизбытка чувств у меня идёт кругом голова, и уже в дверях ванной я набрасываюсь на него, сжимаю в объятиях, целую в шейку и тянусь к его губам... — Лайто-кун, оставим эти телячьи нежности, — отталкивает он меня, разворачивает и прижимает к кафельной стенке всем весом. Я чувствую, как его проворные тонкие руки расстёгивают мою рубашку, расправляются с ремнём, спускают брюки... — Рюузаки, а с девушками ты такой же бесцеремонный? — Хочешь знать, какой я с девушками? — мурлычет он мне на ухо и отвечает жарким шёпотом: — Мне нравится играть с ними в разные игры, не упуская возможности потрогать везде, где только можно и даже там, где нельзя. Я обожаю пробовать их на вкус и доводить до исступления ласками, обладать ими, пусть и всего на одну ночь. Да, девушек я люблю!.. Но ты ведь не девушка, верно? — Тогда какого хрена ты затеял всё это? — раздражённо спрашиваю я, еле сдерживая стон, когда он освобождает из плена одежды мою напряжённую плоть и обхватывает по всей длине, легонько сжимая. — Ну, с точки зрения физиологии, задница у всех одинаковая... — хрипло отвечает он, продолжая скользить пальцами по моему члену, то сжимая, то едва касаясь. Что значит, задница одинаковая?? Да, причём здесь вообще моя задница?! Я же парень!.. Смысл его слов доходит до меня, когда я ощущаю, что его скользкий палец настойчиво пытается протолкнуться в мой задний проход. — Расслабься, Лайто-кун... доверься мне, — шепчет он так сладко, что это больше похоже на сон, возбуждающий сон. Вот только я этому ублюдку и дворовую псину бы не доверил, не то что собственную пятую точку! — Ну же, Лайто-кун, я ведь не первый у тебя, так что давай не будем разыгрывать святую невинность... Да, не первый... Сначала ко мне приходил заниматься математикой одноклассник Синдзи, щупленький черноволосый паренёк с вечным беспорядком на голове... Пожалуй, родители бы были в шоке, узнай они, через какое место я вдалбливал ему знания. Любопытно, что оценки по математике у него и вправду стали лучше! Потом я встречался со своим главным соперником по теннису, зеленоглазым рыжим Харукой. Его я редко приводил домой, но охотно оставался у него на ночь, когда уезжали его родители. А иногда мы съезжались в отеле какого-нибудь провинциального городка под видом больших любителей храмов и прочих достопримечательностей... Да, Харука был весьма умелым любовником и сильным противником, пока в результате несчастного случая не повредил себе обе ноги и не ушёл из спорта. Я покинул теннис в тот же год. Потом расстался с Харукой. После травмы он стал невыносим! К тому же, зачем мне калека? С моими внешними данными, высоким интеллектом и богатым сексуальным опытом я всегда смогу найти себе парня получше. Привлекательного, покорного, молчаливого и не парящего меня по каждому поводу. И не пытающегося при каждом удобном случае залезть мне в задницу. Как это сделал Харука. Вот же урод, сначала напоил меня саке, потом воспользовался моей нетрезвостью и... В общем, потом он мне клялся, что было всего раза два за ночь, но я-то своему телу доверяю больше. По ощущениям утром — минимум пять. А ведь даже я его больше четырёх раз подряд не трахал, щадил — лучший друг всё-таки. Вот и верь после этого людям. И хорошо, что его полгода назад грузовик сбил. Нефиг выкатывать на проезжую часть на инвалидной коляске! Да и теперь уж точно не проболтается. Чёрт, похоже, я так задумался, что и не заметил, как внутри меня вовсю хозяйствуют уже два пальца этого шустрого детектива. А-ах, что он там творит? Из-за недостатка смазки ощущается лёгкий дискомфорт, но как же это приятно! Я подаюсь бёдрами навстречу ему, он чуть меняет угол проникновения, и меня окатывает горячей волной наслаждения. Да, похоже, этот парень и вправду знает толк в сексе. Он уверенно задаёт темп, и я двигаюсь с ним в унисон, уже не сдерживая стоны. Вскоре пальцев внутри меня становится три, и я выгибаюсь от чувства заполненности, а он урчит и легонько закусывает мочку уха. Потом он под моё недовольное ворчание выходит совсем и возвращается снова... Только... а он там не охренел?! Если с тремя пальцами было ещё очень даже неплохо, то это не значит, что я собираюсь принять его до локтя!.. Ох ты, чёрт, как же хорошо! Но больно. Да, да, да! Сделай так ещё! Одной рукой крепко сжимает мой член, другой гладит по бедру, а третьей... СТОП! Откуда у него третья рука?? Так, раз, два и... Проклятье, да как он посмел!? Он мне справку показывал, что не болеет каким-нибудь венерическим заболеванием? Нет! Так какого хрена пристраивает тут свой член?! Харука хотя бы полное медицинское обследование делал регулярно... А этот... даже не спросил разрешения! От негодования и обиды у меня непроизвольно сжимаются мышцы ануса, и L рычит мне в ухо. Как же больно! Он замедляется, массирует головку моего члена, поглаживает мне грудь и живот, ласкает бёдра, а я постепенно расслабляюсь под его прикосновениями. И снова становится легко и хорошо. К чёрту справку, переживу. Главное, что он со мной... во мне... Темп нарастает, и он всё громче пыхтит, обдавая мою шею жарким дыханием, запах его пота сводит с ума... И я уже... сейчас... Головокружительная сладкая дрожь пробегает по всему телу... И... я... к чёрту всё, я никогда ещё не был так счастлив, Рюузаки!.. L... или как там тебя?.. Кажется, я сказал это вслух? Ох, ну и ладно... Он всё равно слишком увлечён, чтобы обратить внимание... Я прикладываюсь лбом к холодному кафелю... Сейчас больше всего я хочу уткнуться носом в его плечо и растаять в нежных объятиях... Но он продолжает движение, размазывает мою сперму по моему же животу, сжимает бёдра... Неистово врывается, стремительно выходит и снова, и снова... Чёрт, больно же! И... наконец... изливается, замирает, тяжело дышит... выходит из меня... Хлопает по плечу... — Ох, знаешь, а мне полегчало... Спасибо... — хрипло благодарит. — Это была отличная идея, Лайто-кун, снять напряжение! Ну, всё, теперь в душ и за дело. Он бодренько скрывается в душевой кабинке, а я опускаюсь на пол... Пятая точка болезненно саднит... И что-то мне подсказывает, что так сильно я ещё не влипал... — Если хочешь, можешь протереть пол и стенку пока я моюсь, не стесняйся, — кричит он мне из душа. — Спасибо, как-то не горю желанием... — устало отвечаю ему. — А, ну тогда не надо. Просто сюда иногда Мацуда заходит... Тоже от напряжения... И твой отец... Они очень удивятся, когда узнают, что это место такое популярное... — Отец?? Быть такого не может! С чего ты вообще это взял? Отец дома моется. — Ты забыл, что тут везде камеры? — усмехается он из кабинки. — Два раза в неделю твой отец, раза три-четыре Мацуда... Айзава ходит в душ этажом ниже... А уж Миса-Миса что в своей спальне каждую ночь вытворяет, ммм! — Эй, когда ты успеваешь за всеми следить? — Просматриваю записи пока ты спишь. Я же имею право тоже отдохнуть? Вот же извращенец! Пока я тут бессонницей мучаюсь, он порнушкой развлекается! И не стыдно же! — Ладно, где, ты сказал, тряпка? — В шкафчике, под рукомойником... Так и знал, что ты не устоишь, хе-хе... — откликается он, делает посильней напор воды и затягивает какую-то весёленькую детскую песенку.