***
Вечером, когда Ичиру собирался уже спуститься вниз, к нему в комнату ворвался Акацки. — Эй, а стучать тебя не учили? – воскликнул охотник. — Собирай вещи, — сказал Каин. — Зачем? — Ты уезжаешь обратно в академию. — А? Подожди, почему это я один уезжаю? Акацки устало запустил руку себе в волосы и вздохнул. Он же предупреждал их! Почему они не послушали его? — Ёсида-кун рассказал родителям Айдо, что вы спите вместе. Они ужасно злы и сказали, чтобы ты уезжал. Ичиру отшатнулся, как от удара плетью. Не может быть! — Понимаю, — проговорил Кирию. – А мне можно будет его увидеть? — Нет, — строго сказал Каин. — Пожалуйста, ненадолго. — Нельзя, — отчеканил Акацки. – Собирайся, через полчаса за тобой прибудет машина. Когда за вампиром закрылась дверь, охотник в бессилии опустился на пол и закрыл лицо руками. Все равно они не помешают, через какое-то время Айдо вернется в академию, и все будет как раньше. Кирию даже не представлял, насколько он ошибался.***
— Айдо, надо поговорить, — сказал Куран, заходя в комнату Ханабусы. Блондин отстраненно кивнул. Ему было все равно. Родители узнали о его отношениях с охотником. Они просто в бешенстве и заставляют его уехать. Аристократ закрыл глаза; когда Айдо вернется в академию, он все равно будет вместе с Ичиру. — Надо рассказать твоим родителям об узах. — Что? Нет! Не надо! Они заставят меня разорвать узы, а я не хочу этого. — Но ты можешь погибнуть без него. — Пожалуйста, Канаме-сама, не рассказывайте им, — умолял блондин. Чистокровный какое-то время смотрел на аристократа, но ничего не ответил, подошел к двери и, перед тем как выйти, сказал: — Это для твоего же блага, Айдо. Дальнейшие события Ханабуса помнил смутно. Он помнил то, как Куран рассказал родителям об узах. Они долго кричали, обвиняли во всем охотника. Айдо помнил, как стоял в подвале своего дома напротив Ичиру, тот был бледный и сильно уставший. Помнил, как ему резали запястье, выпуская кровь. Помнил, как вампиры с совета читали над ним какие-то заклинания. Помнил, как его тело скрутила разрывающая боль и сознание потухло.***
– Ты меня не любишь! Это все из-за уз! Если бы их не было, то и чувств тоже! – Да плевать я хотел на узы! – Ханабуса вскочил с кровати и заметался по комнате. Остановившись, взглянул на охотника и тихо произнес: – Просто я никогда еще ни к кому не испытывал таких чувств. И пусть они вызваны лишь узами, но они есть… я правда… не хочу тебя потерять… Встав с кровати, Кирию подошел к аристократу и обнял. – Я тоже люблю тебя.***
Айдо прикрыл глаза, стараясь унять наворачивающееся слезы, вызванные воспоминаниями. — Эти чувства пройдут у вас обоих. Они должны были исчезнуть сразу после ритуала, но, видимо, надо время. Это пройдет, — успокаивающим голосом сказал Канаме. Ханабуса отстраненно кивнул. Исчезнуть… да, они должны исчезнуть. Родители с тревогой смотрели на сына, они видели его состояние, но все равно не могли простить ему, что он поступил так безрассудно. — Пожалуйста, оставьте меня одного, — тихо попросил блондин. Чистокровный понимающе кивнул и удалился из комнаты Айдо вместе с его родителями. Аристократ накрылся одеялом с головой, и устало закрыл глаза. Ичиру уехал в академию три дня назад, ему так и не дали увидеть охотника. После разрыва уз вампир потерял сознание, и, воспользовавшись этим, Кирию отправили обратно в академию. Эти три дня без Ичиру Ханабуса старался не вспоминать. Ему стало безразлично все. Как будто у него вырвали половинку сердца и выбросили. Было так холодно, и не хотелось ничего. Канаме говорит, что чувства пройдут, но ведь они должны были пройти сразу после разрыва уз? Тогда почему он еще каждый день думает о Ичиру, хочет его увидеть, обнять, поцеловать? На этот вопрос ответа Айдо не знал. Но он прекрасно понимал, что нужно забыть и постараться жить дальше. Ведь, может, у Кирию чувства уже прошли, и только блондин за них все еще цепляется. На следующий день Куран уехал в академию, а через день прислал письмо. В котором рассказывал, что он поговорил с Ичиру, и тот в порядке и уже ничего не чувствует к Ханабусе. В тот день, после прочтения письма, Айдо понял, каково это, когда у тебя темнеет в глазах от боли.