Сегодня звезды молчат.

Протягивать руки к звездам – последнее, что он может сделать. Парень протягивает пальцы к ночному небу, надеясь, что на него горящим дождем обрушатся сотни звезд, утопив, погребая, похоронив где-то в своей необузданной и огромной волне, что накроет с головой и никогда не позволит больше выбраться на поверхность. Сухие искусанные губы немного дрожат, являясь последним признаком того, что Ухён находится на краю лезвия, по которому уже год как ходит, раскачиваясь из стороны в сторону, словно подгоняемый ледяным, пронизывающим до костей ветром. Ветер забрался настолько глубоко под кожу, что казалось, что в каждой пустой клеточке его тела нет ничему больше места: внутри лишь тянущийся непрерывный и сильный поток, что хладнокровно сносит все на своем пути, не давая появиться вновь хоть чему-то настоящему, человеческому, ухёновскому. Звезды молчат в ответ, как и всегда. Лишь сияют холодным блеском, словно смотрят безразличным взглядом. Ухён закрывает глаза и тихо выдыхает, вновь смиряясь со своим очередным проигрышем в этой неравной битве. Ухён бы с удовольствием хотел вернуться обратно в то время, когда улыбка не сходила с его лица, шуточки лились через край, эмоции искрились так же ярко, как гладь океана на солнце, а сердце словно набухало от мимолетных чувств и касаний таких разных и таких похожих людей. В то время, когда все было хорошо, а если и было плохо, то длилось недолго, потому что Ухён не привык зацикливаться на чем-то одном. Время прошло, и теперь Ухён не представляет, как можно вернуться назад. Прошлая жизнь кажется ему чужой, неестественной, она отторгает его сразу же, стоит хотя бы просто приблизиться к ней даже мысленно. Это словно жизнь другого человека, которую Ухён разглядывает как сцену в очередном фильме по телевизору. Весь Ухён разбивается и крошится как хрупкое стекло, когда позволяет другому человеку растоптать все хорошее и светлое, что в нем было до этого. С садисткой улыбкой, с крепкими руками, с колкими словами, с осознанной кровожадностью и жестокостью его пытают, заставляют по-прежнему держаться рядом и вести себя так, словно это обыденность, то, что составляет каждый его день. Стоит лишь попытаться вырваться, как словно ударом тока тебя заставляют вернуться обратно, касаются кожи, а потом рвано зализывают раны. Ухён старается быть сильным, но так и не понимает, что на самом деле он слабое существо, которым умело манипулирует человек, словно марионеткой или подопытной мышью. При желании захочет – вышвырнет, захочет – заставит вновь себе подчиняться, стоит лишь посмотреть в глаза и пробежаться кончиками пальцев по ребрам. Когда Ухёну наконец-то дают свободу, то от того человека, каким был когда-то, остается лишь горстка пепла. На его месте нет ничего, кроме черной гари, которая покрыла все живое, что было вокруг него когда-то. Да и сам он сейчас лишь прах Нам Ухёна, каким он всегда себя знал. Он – неизвестный даже для себя самого человек, который отторгает тело и мысли, живя словно от третьего лица. Нет, ему не дали свободу. Его вышвырнули, скинули в яму, закопали заживо. А как он будет выбираться оттуда – не волнует никого, потому что никого не осталось рядом. Совсем. Кроме звезд, которые вновь молчат. Когда Ухён замечает, что удивительно, на себе чужой взгляд, то в его груди не происходит абсолютно ничего. Ему не страшно, хотя ночь и он один, ему не интересно, кому принадлежит взгляд, у него нет никаких эмоций на данный момент. Его уже даже не волнует то, что, единственные собеседники, к кому он обращается за помощью, игнорируют его, не давая ни единого знака. - Сегодня звезды молчат, - доносится до ушей Ухёна чужой голос, спокойный и ровный. Но парень продолжает молчать. - А ты простудишься. Молодой человек сразу догадывается, кому принадлежит голос. Это голос Ким Сонгю, студента на курс старше, который уже полгода оказывается в поле зрения Ухёна. В основном он просто молчит и смотрит, наблюдает и изредка что-то говорит. Что-то невесомое и лаконичное, не заставляя отвечать на эти самые слова. Нет, Ухёна это не напрягает. Ухёну все равно. Несколько раз он даже переночевал у Сонгю, так как напивался в баре до такого состояния, что сам передвигаться был не в силах. И, к сожалению, Сонгю знал, в чем причина. Он был когда-то в той же тарелке, что и Ухён, но сумел разгадать зверя сразу и уйти, не получив почти никаких увечий. Чего так и не смог сделать второй. Ухёну было без разницы, что Ким Сонгю все еще ходит за ним. Ухён просто катился по наклонной, и его ничто больше не волновало. - Пойдем со мной, Ухён-а. Его тянут за руку и тот, словно кукла, безмолвно подчиняется, с трудом переставляя ноги. Его ведут к чужому дому, заводят в чужую квартиру. Даже дают чужую кружку с чаем, из которой парень все же делает глоток. - Так-то лучше. А теперь грейся. Сонгю уходит, оставляя Ухёна одного, вновь не проникая в его пространство. Это привычно, и на мгновение Ухёну даже хочется сказать сухое «спасибо», но мысль промелькнула так быстро, что от нее не осталось и следа. Вытащив пачку сигарет, парень достает одну и прикуривает, притягивая к себе пепельницу, стоящую неподалеку на столе. Он выпускает дым сквозь зубы и следит за тем, как тот клубится в свете неоновой вывески, что проникает сквозь неровные жалюзи. Ухён до сих пор не считает, что Ким Сонгю находится рядом с ним. Он находится рядом с каким-то неизвестным ему человеком, но никак уж не рядом с ним. Он не воспринимает свое тело в относительной близости к телу Сонгю. Даже сейчас, когда он ложится рядом с ним и кладет руку на его плечо, то это не вызывает чувств. Нет, Сонгю никак не виноват в этом. Он даже, кажется, в общем-то, неплохой парень. Дело в том, что Ухён все еще не встал с колен. Прикосновение холодное и обжигающее одновременно. Сонгю это чувствует, но ничего не предпринимает, потому что знает: лишнее движение и все – хрупкая атмосфера разобьется так же громко, как когда-то разбился Ухён. А потому он просто закрывает глаза и тихо выдыхает, позволяя другому парню устало провалиться в сон. Сонгю любит Ухёна. Ухён, скорее всего, даже догадывается об этом. А, может, чувствует подсознательно, так как не сосредотачивает на чем-либо свои мысли. В любом случае, проницательный взгляд старшего постоянно находит макушку Ухёна в толпе. Сонгю старается оберегать парня, насколько это возможно, так как сам Ухён находится в том состоянии, когда даже не может сам постоять за себя. Осознание того, что происходит, лишь давит на Сонгю, но он ничего с собой не может поделать. Он знает, на что способен тот человек, что довел парня до такого состояния. Он даже знает, что тот человек не раскаивается и уже давно забыл про очередного подопытного. Но когда Сонгю впервые слышит издевку в сторону Ухёна от того самого человека, то его руки сами сжимаются в кулаки и награждают монстра сломанным носом. Сонгю не составило труда понять, о каком таком Ухёне упомянул тот самый человек, так как пустой холодный взгляд сам подсказывает ему, и Сонгю не ошибается. Этот парень и вправду разорван в клочья, словно его терзала стая волков, отрывая плоть крупными кусками. Сонгю и сам не замечает, как начинает молчаливо оберегать этого странного Ухёна, который явно даже не задумывается о том, что ему действительно в таком состоянии нельзя оставаться одному. Сонгю и сам не замечает, когда впервые напряженно сглатывает, смотря в опьяненные полузакрытые глаза Ухёна. А уж тем более он не замечает, когда он успевает полюбить парня, который за полгода так и не заговорил с ним ни разу. Сонгю до сих пор не знает, как звучит голос Нам Ухёна, но надеется, что когда-то тот заговорит с ним. Что когда-то стальной щит Ухёна треснет и сможет пропустить в себя хоть немного света. И Сонгю готов ждать. *** Однажды Ухён сам подходит к Сонгю и молча стоит рядом с ним, все еще не снимая наушники. Маленький шаг вперед заставляет сердце Сонгю биться быстрее. Главное, чтобы ни Ухён, ни Сонгю не позволили себе сделать шаг назад. Старший даже порой ловит на себе взгляд Ухёна, в котором что-то понемногу меняется. Нет, не кардинально, а совсем чуть-чуть. Сонгю все еще осторожен и не делает лишних движений, чтобы не спугнуть парня. Провожая его до дома, он находит в себе силы и аккуратно вкладывает в руку Ухёна бумажку с номером своего телефона. Он почему-то надеется, что тот напишет ему. И опять интуиция не подводит. В один из вечеров, когда Сонгю сидит и пьет пиво, лениво поглядывая в экран телевизора, ему приходит сообщение: «Звезды снова молчат сегодня». Сонгю не знает, радоваться ли ему. С одной стороны, Ухён впервые хоть каким-то образом обращается к нему. С другой стороны, он не знает, где сейчас Ухён. Но то, что тот говорит о звездах, означает, что парень вновь теряется и не знает, что ему делать, а потому обращается за советом к ночному небу. Он всегда делает так, когда пытается найти последний аварийный, как ему кажется, выход. «Ты можешь прийти ко мне». Это не звучит как вопрос или указ. Сонгю уверен, что это больше похоже на просьбу, поэтому наспех надевает куртку и выходит из квартиры. Дверь, что не удивило парня, открыта. Ухён не закрывает ее, так как даже красть-то там особо нечего, а если уж и наведается вор – то не велика потеря. Проходя внутрь, по пути разуваясь и снимая верхнюю одежду, Сонгю шмыгает носом и видит Ухёна сидящим на полу. Он медленно подходит и молча садится рядом, решая, как и всегда, не нарушать тишину. Возможно, где-то в глубине души он надеялся, что Ухён наконец-то что-то скажет ему при личной встрече, но этого так и не происходит. Потому что спустя десять минут Ухён поворачивает голову и осознанно смотрит в глаза Сонгю. Потому что для Сонгю стрелка на часах застывает, когда он видит, как блестят глаза Ухёна, немного сужаются, а потом катится первая слеза. Ухён все еще смотрит в глаза Сонгю и плачет, что завораживает. Почему-то Сонгю знает, что ни в коем случае он не должен отводить взгляд или пытаться как-то успокоить парня, например, прижав его к себе. Нет, старший выдерживает на себе взгляд Ухёна, и мельком видит, как дрожат его руки и губы. Первые эмоциональное проявление рядом с Сонгю отозвалось в Ухёне слезами. Он не может их сдержать, потому что так давно ничего не чувствовал, что попросту разучился себя контролировать. Но он безмолвно просит Сонгю, чтобы тот смотрел. Чтобы тот видел первые чувства, что парень испытывает спустя столько времени. Медленно ситуация эволюционирует практически в истерику, но Ухёну сейчас нужно выплеснуться, нужно, чтобы кто-то без осуждения просто понял его и позволил побыть сейчас таким. И Сонгю оказывается именно тем самым кем-то. Ухён начинает успокаиваться и все медленнее и медленнее моргает. Кажется, такой шквал был слишком сложным для парня, потому что тот ощущает упадок сил. Такой, что в итоге его просто вырубает. Сонгю еще некоторое время смотрит на заплаканное лицо Ухёна, а затем осторожно поднимает парня и перекладывает на диванчик, стоящий неподалеку. Сам он решил поспать сидя, прислонившись к спинке дивана. На утро Сонгю ведет себя спокойно, стараясь никак не смущать Ухёна и не давить на него, потому что все еще не уверен, что вчерашнее не оставило никаких последствий для состояния парня. Но все же привлекает внимание, когда убирает со штанов Ухёна перышко из подушки. Ухён поднимает взгляд и всматривается в Сонгю, который так и не привык к тому, что в парне-таки что-то начинает меняться. Его удивляет и пугает одновременно взгляд, в котором проявляются какие-то эмоции, но их все еще тяжело прочитать. Проходит еще три дня и Сонгю, временно перебравшийся в квартиру Ухёна, слышит: - Принеси, пожалуйста, воды. Голос тихий и неуверенный, словно сомневающийся, правильно ли то, что он сейчас делает. Стараясь не оставлять парня одного, старший как можно быстрее набирает воду из под крана в одноразовый стаканчик, и протягивает его темноволосому, который начинает медленно пить. - Еще, пожалуйста, - вновь слышит Сонгю и выполняет просьбу, буквально не веря своим ушам, но стараясь никак не выдавать свое волнение. После того, как Ухён допивает воду и сминает пальцами использованный стаканчик, он наконец-то вновь говорит: - Спасибо. *** Время уже не тянется настолько медленно. Понемногу Ухён начинает разговаривать с Сонгю (пока еще только с ним), начинает проявлять заинтересованность, даже в голосе появляется смена оттенков. В данный момент он находится у Сонгю, который ненавязчиво попросил все же вернуться с ним обратно в его квартиру, так как у Ухёна даже завтракать нечем. Каждую ночь парни спят на одной кровати. Каждый миллиметр завоевывается временем, никто не торопится и никуда не спешит. Когда Сонгю позволяет себе провести пальцами по ключицам Ухёна, тот немного дергается, но не отодвигается. Вместо этого он неловко протягивает пальцы и берет Сонгю за плечо, немного сминая гладкую кожу. Первый их поцелуй получается мокрым. Потому что Ухён опять расплакался, и им пришлось остановиться. Но во второй раз все проходит более гладко. Нежный, почти невесомый отпечаток остается на губах Ухёна от прикосновения губ Сонгю. Даже не поцелуй, просто касание и теплое дыхание сквозь приоткрытые губы. Сонгю зализывает раны не так, как тот человек, по причине которого они вообще когда-то появились. Нет, он это делает аккуратно, терпеливо, стараясь рассчитать все наперед, чтобы не дать ни разу возможность усомниться в себе. Внутренняя тревога, словно волна, разбивается о гранитную скалу. И Ухён наконец-то чувствует, что расслабляется. Сонгю учится понимать эмоции Ухёна. Ухён учится заново их выражать. *** Летом Ухён на улице берет Сонгю за руку, когда те возвращаются с практики. Доверительный жест воспринимается спокойно, и старший переплетает их пальцы, едва улыбаясь в ответ на: - Ты мне и вправду нужен, Ким Сонгю.