Ещё чуть-чуть

Он всегда избегает оставаться с ней наедине. Бьянки неприветливо хмыкает и стаскивает золотистые туфли-лодочки с отекающих ног. Ей хочется поймать его взгляд хоть на мгновение, но Гокудера стремительно скрывается в комнате, выключает свет, плотно запахивает шторы. В его съёмной квартирке всегда душно, темно и остро пахнет сигаретами. На низком журнальном столике у раскладного дивана помимо переполненной пепельницы и пустой кружки с засохшей каймой кофейной пенки Бьянки подмечает упаковку салфеток, но делает вид, что всё как обычно, и быстрым, расчётливо-жеманным движением заправляет волосы за ухо. Щёлкает зажигалка. — Ну, чего пришла? Он всегда ведёт себя, словно враг, — подчёркнуто грубо, агрессивно и прямолинейно, скалит зубы, злобно щурит глаза, но Бьянки знает, что стоит подсесть и будто невзначай прижаться к его плечу, весь этот фарс лопнет, как мыльный пузырь, и её глупый младший брат окажется беспомощным и беззащитным. — Мне нужен повод, чтобы тебя увидеть? Присаживается она всё же на противоположный край, закидывая ногу на ногу, и щурит глаза, привыкая к полумраку, заполняемому едким табачным дымом — короткая передышка для них двоих между навязнувшим на зубах приветствием и излюбленной игрой в «Кто кому более безразличен». Бьянки знает, что Гокудере это тоже нравится, потому что проигравших всегда двое и без зазрения совести можно винить сестрицу в неизменном провале или вообще во всём, ведь как-то так получилось случайно, что на ней свет сошёлся клином. И Бьянки спрашивает его обо всём на свете, несмотря на то, что в курсе каждого шага, делает вид, что слушает, впитывая лишь звуки его голоса, а сама заворожённо смотрит на напряжённые плечи и мечтает к ним прикоснуться. Гокудера на неё никогда не смотрит. Пялится в телевизор, на собственные руки, фильтр сигареты и прикрывает глаза при очередной затяжке. Пока она вне зоны его видимости, Бьянки может позволить себе ностальгическую улыбку, горькую, как его губы. Её младший брат слишком юн, чтобы понять, что честность не является слабостью, что не стоит обороняться от неё колкими фразами, полумраком и дымом сигарет — ничего уже не сработает. — Расскажи, о ком ты думаешь перед сном? — тихо смеётся она, кивком указывая на упаковку салфеток, и, прежде чем он успевает хотя бы вспыхнуть и выйти из себя, перехватывает фильтр раскуренной сигареты и затягивается, а затем, набрав полные легкие щекочущего дыма, приникает к его губам и медленно выдыхает. И тогда их взгляды встречаются — Гокудера в такие моменты всегда выглядит чуть виноватым, растерянным и злым, а Бьянки хватает всего одного прикосновения к щеке, чтобы сорвать с него тормоза, как кожу, и заставить поддаться тому, что залегло глубоко в груди копотью, гниением и безысходностью. Она безразлично тушит фильтр о край стола, пока Гокудера вдыхает запах её волос и тянет лямки майки вниз, чтобы потом во всём случившимся и повторяющимся по кругу множество раз винить свою сестрицу. — Смотри на меня, — выдыхает Бьянки в его губы. — Только на меня смотри. Гокудера скользит по ней туманным взглядом, коленом раздвигая ноги, и Бьянки хочется поверить, что день, когда он так же мутно будет смотреть на другую женщину, никогда не наступит. Что всё это для неё — дымные, горькие поцелуи, искусанные губы, нетерпеливые ласки и переплетённые пальцы. В отличие от брата, ей не стыдно быть честной с самой собой. И она старательно мстит ему, мстит по-особому, по-женски, намеренно расцарапывая спину ногтями, чтобы ещё долго жгло и болело так же сильно, как жжёт и болит внутри неё ощущение его двойственности, неприятия и желания. Как жжёт и болит внутри него выдуманная аллергия на её лицо. Бьянки не о чем жалеть. Разве что о своём молчании. Но её брат слишком юн, чтобы воспринимать их связь как нечто большее, чем провокации во всём виноватой сестрицы. И пусть даже все карты на руках — козыри, ей совершенно нечем биться. Она намеренно затыкает его рот поцелуем, когда, разомлевший после секса, он необдуманно хочет выразить в словах свою привязанность, потому что знает — о них он будет жалеть. Старшие сёстры для того и рождаются, чтобы беречь младших братьев от глупых поступков. Бьянки отчаянно хочется, чтобы он прекратил эту бессмысленную борьбу с собой, что тянется пропастью неопределённости в их устоявшихся отношениях. И Бьянки знает — нужно подождать ещё чуть-чуть.