Останься

Он должен успеть. Он должен успеть! Нельзя ошибиться. Он не простит себе, если отпустит его. Он должен его остановить. Жаль, что он понял это слишком поздно и теперь вынужден так нестись, опасаясь за каждую секунду. Любым способом добраться. Любым… * — Рейс Токио — Лондон отправляется из терминала один аэропорта Ханэда в одиннадцать ноль пять по местному времени. Приятный механический голос смолкает и играет короткая мелодия. Когда затихает и она, пассажиры начинают возиться и подниматься со своих мест, чтобы пройти таможенный контроль и проверку билетов. Кажется, в и без того людном и шумном месте становится ещё громче и суматошнее. — Харука-сама, осталось двадцать минут. Пора идти, — голос Хикудзиро выводит мальчика из глубокой задумчивости. Он поворачивает голову в сторону старика, с трудом оторвав взгляд от окна, за которым вдали за огромным мегаполисом едва-едва виднелась гора. — Да. Харука кивает, и глаза его грустнеют, когда он опускает ресницы и невидяще упирается взглядом в гладкий светлый пол аэропорта. Хикудзиро не может не замечать настроения хозяина, но что он может сделать? От вида его понуро опущенной головы и сгорбленных плеч сердце старика сжимается, и ему так хочется чем-нибудь утешить и подбодрить его, хотя бы просто подойти и обнять, чтобы он знал, что он не один, что у него ещё есть человек, которому он нужен и который никогда, ни за что на свете не бросит его… Хикудзиро уже несколько раз порывается сделать это, но всегда остаётся на месте, тяжело вздыхая. Он понимает, что хозяину просто нужно время, чтобы всё осмыслить и всё осознать. Он не может мешать ему. Слишком многое надавило на Харуку-сама за последние несколько дней, и несмотря ни на что, он всё-таки ещё ребёнок, и справляться со всем этим ему неимоверно тяжко. И старый дворецкий знает, что Харука предпочтёт переживать в одиночестве, нежели с кем-то, пусть даже с человеком, который находится рядом с ним с самых пелёнок. «Это только моя проблема, — скажет он. — Прошу, не беспокойся обо мне». Представив, как хозяин говорит ему эти слова, Хикудзиро подавленно качает головой. Как он может не беспокоиться о том единственном человеке, который имеет для него наивысший смысл? — Харука-сама, я могу чем-то помочь? — не выдерживает в конце концов старик. — Может быть, что-нибудь купить или что-то узнать? Харука бросает на него непонятный отстранённый взгляд, и Хикудзиро понимает, что ему велено замолчать. И ему ничего не остаётся, как послушаться мальчика. — Начинается посадка на рейс Токио — Лондон. Терминал один. Просьба пассажиров пройти таможенный контроль. Харука медленно поднимает голову и оглядывает здание аэропорта с кишащими вокруг японцами и иностранцами. Кажется, он совсем никуда не торопится. — Харука-сама, — осторожно окликает его Хикудзиро. — Харука-сама, нам нужно спешить. Вы ведь не хотите опоздать на самолёт? Харука снова кивает, встряхивает головой, чуть расправляет плечи и берёт за ручку сумку на колёсиках. Хикудзиро подталкивает вперёд сумку побольше и направляется в сторону очереди, то и дело обеспокоено оглядываясь на хозяина, плетущегося за ним. Шуршание колёс по плитке. Гул голосов. «Пятнадцать, шестнадцать… — считает Харука мелкие квадратики чёрного кафеля, — семнадцать, восемнадцать… Прощайте… простите…» — Хару! — громкий возглас где-то позади заставляет вздрогнуть не сразу. Сначала Харука решает, что ему это всего лишь мерещиться, ведь на самом деле звать его здесь уже никто не может. — Харука! Хару! Но так его может звать только один человек. Харука замирает на месте, а затем медленно-медленно поворачивается. Сердце отсчитывает глухие тяжёлые удары. Внезапный приступ страха разочарования, что это игра воображения, жестокая, жестокая игра… — Хару! — снова доносится уже ближе, и Харука, глубоко вдохнув, оборачивается назад. Так и есть. Ко мчится к нему, с поразительной ловкостью ныряя в толпе и чудом никого не задевая, мчится, видимо, давно и издалека, потому что волосы его растрёпаны, а тонкие прямоугольные очки съехали на бок. — Ко-ни… — одними губами шепчет Харука, заворожено следя, как знакомая и до боли родная высокая фигура стремительно приближается к нему. Он не замечает ни старого Хикудзиро, ошарашенно застывшего за его спиной, ни громилу-охранника, который подозрительно косится на странного бегущего по аэропорту взрослого мужчину, наверняка нарушающего покой мирных граждан. Рука непроизвольно разжимается, и отпущенная сумка с негромким шлепком ударяется о кафель. Ко наконец подбегает к Харуке, останавливаясь на ходу. Грудь его тяжело вздымается и опускается, рубашка и пиджак немного помяты, а рукав запылён. Он пытается отдышаться, наклоняясь вперёд, и привычным движением пальца поправляет очки, придавая им более-менее цивильный вид. Харука смотрит на него обескуражено, чувствуя, как глаза начинает пощипывать, а губы дрожат, порываясь растянуться с улыбку. — Я успел… Хару… — хрипло выдыхает Ко и внезапно опускается перед Харукой на корточки, ударившись коленом об пол. — Ко-ни… — лепечет Харука, испуганно глядя ему в лицо сверху вниз. — Как ты… Что ты делаешь в Токио?.. Ко порывисто дышит. За поблёскивающими стёклами очков глаза его чуть затуманены, и Харуке вдруг кажется, что он видит в них страх и отчаяние. — Я бежал сюда… — выговаривает он, — к тебе… — Что-то случилось, Ко-ни? — Харука напрягается. — Где остальные? Где они? Это Хомураби? Кокучи? Что, Ко-ни, что? Не молчи! Ко-ни качает головой и слабо улыбается. — Нет, Хару, всё в порядке. Все дома. Здесь только я. Харука хмурится. — Но… что тогда? — Я хотел увидеть тебя, Хару. Сердце замирает, пропускает два удара и начинает колотиться с бешеной силой. — Зачем, Ко-ни?.. Ко кладёт руки Харуке на плечи, как часто делал раньше, когда-то, словно бы в прошлой жизни, и заглядывает ему глубоко в глаза. Харуке кажется сейчас вполне возможным нырнуть в его глаза и достать самого их дна. — Хару, братишка… Послушай… Ладони несильно сжимают руки Харуки. Он почти физически чувствует волнение Ко и ещё какую-то его внутреннюю борьбу. — Я не хочу, чтобы ты улетал. Эти слова даются Ко-ни вдруг так просто и легко, на одном дыхании слетают у него с губ. Харука весь сжимается. — Нет. Я не могу. Ко закрывает глаза и опускает голову. Он явно привлекает внимание находящихся в аэропорту людей; многие косо поглядывают на него, кто-то открыто пялится, маленькие дети показывают пальцами. Харука замечает, как от стены у соседних дверей отделяется громоздкая фигура охранника, а с другой стороны к нему спешит, торопливо цокая каблуками, миниатюрная администраторша. — У вас всё в порядке? — обращается она к Хикудзиро, которого, что неудивительно, приняла за старшего по положению, и который, застыв, наблюдал за сценой между хозяином и Ко. — Да, всё в порядке, — отвечает за него Харука, не отрывая глаз от Ко-ни, который снова поднимает к нему лицо. — Этот парень не достаёт тебя, малыш? — басом осведомляется охранник, недоброжелательно оглядывая Ко. — Нет, ничуть. Ко усмехается и, внезапно подмигнув Харуке, одаривает охранника своей фирменной вежливой улыбкой. — Я его брат, — произносит он непринужденно. — Правда, Хару? Харука замирает на несколько секунд, затем моргает, словно очнувшись, и переводит взгляд с Ко-ни на администраторшу: — Правда, — кивает он. — Старший брат. Охранник пожимает плечами. — Хорошо. Администраторша всё ещё недоверчиво глядит на Ко-ни, затем наклоняется вперёд. — Извините за беспокойство. Когда она удаляется, Харука замечает, как глаза Ко вновь становятся серьёзными. — Хару… — Ко пытается подобрать нужные слова. Пока он добирался сюда, у него не было времени подумать над этим — самым важным было успеть застичь Харуку до того, как начнётся посадка пассажиров в самолёт. — Хару… Тебе нет смысла уезжать. — Я не могу остаться. — Все совершают ошибки. Все делают глупости. Не наказывай себя так, Хару… Ты ведь хочешь остаться… — Это уже неважно. Я всё для себя решил. Ровный голос даётся Харуке с неимоверным трудом, особенно когда Ко-ни смотрит на него такими глазами. — Они не винят тебя, Хару. Они простили, потому что ты им не чужой человек. Я знаю, тебе сложно это понять и поверить в это, но это действительно так. Они любят тебя, Хару. И я… я люблю тебя… Харуке совершенно непонятно, как его глаза умудряются остаться сухими. Сейчас ему самое время разреветься, а он смотрит на Ко сверху вниз, как на привидение, а в глазах — ни слезинки. — Начинается посадка пассажиров на рейс SU581 Токио — Лондон. Просьба пассажиров пройти контроль и занять свои места в самолёте. Мягкий голос из динамиков оглушающе действует на Хикудзиро, и он, встрепенувшись, начинает беспокойно переступать с ноги на ногу: — Харука-сама! Нам нужно очень поторопиться, чтобы успеть занять свои места! Старик не знает, как реагировать на появившегося из ниоткуда наглеца Ко-ни, который никогда не нравился ему и только внушал опасения по поводу хозяина. Хикудзиро не понимал, как Харуку можешь влечь к такому отвязному хулигану и к тому же преступнику, явно имеющему проблемы с мафией и деньгами. И неважно даже, что служит он свету, — такой вульгарный, упрямый и не знающий никаких ограничений — ни моральных, ни физических — негодяй мог повлиять на маленького хозяина исключительно отрицательно. Но в то же время старик не мог не замечать того, как сильно Харука-сама привязался к этому бессовестному нахалу. Не мог не видеть, как сияют его огромные синие глаза, когда Ко находится рядом с ним. Сияют восторженно, доверительно, почти… влюблённо. И как Харука краснеет, ловя на себе укоризненный взгляд дворецкого, и тут же лицо его принимает обычное грустно-безразличное выражение. И что делает этот «братик Ко» сейчас в аэропорту, когда хозяин уже практически готов надолго распрощаться с Японией, что он несёт, зачем он это делает?.. Хикудзиро должен любой ценой защитить Харуку от очередной порции переживаний. — Харука-сама, мы должны идти! Иначе самолёт улетит без нас! — Я слышу, Хикудзиро. Я слышу. Но глаза Ко-ни из-за тонких стёкол не пускают его, не дают ни сдвинуться с места, ни даже отвернуться, — они притягивают, заковывают, и Харука ничего не может поделать с этим. Взволнованный голос Хикудзиро достигает его словно сквозь толстый слой воды и так же размывается и теряет своё значение. Ко-ни утыкается лбом Харуке в грудь и теперь уже с силой сжимает пальцами его плечи. От них останутся синяки, но Харука рад этому. Они останутся для него памятью о братике. — Хару… Я прошу тебя, Хару, не улетай… Если не хочешь оставаться в особняке, ты можешь жить у меня. Помнишь, как нам было весело вместе? Так вот, нам будет ещё веселее… Не делай ещё одной большой глупости… Останься, Хару… Останься со мной… Его жаркое дыхание ощущается на груди через жилет и рубашку, и по коже бегут мурашки, заставляя дышать чаще. Харука поднимает руку и касается пальцами тёмных растрёпанных волос, затем не выдерживает и запускает в них ладонь, чувствуя, как тепло они скользят меж пальцами. — Ко-ни… — шепчет он, отчаянно пытаясь сглотнуть подступивший к горлу ком. Ему совершенно плевать на излишнее внимание окружающих, на любопытные взгляды, на испуганно изнывающего позади Хикудзиро, который уже не знает, что предпринять, чтобы забрать наконец хозяина от вечно не вовремя появляющегося братца Ко. Ему так хочется… Так хочется… Харука глубоко вдыхает, крепко-крепко зажмуривается и — отталкивает от себя Ко-ни, пробормотав еле слышное «прощай…», отвернувшись, хватает багаж и стремительно проносится мимо Хикудзиро в сторону контроля, проверяющего последнего из очереди пассажира на посадку. Дворецкий поспешно следует за ним, перед этим на секунду встретившись взглядом с Ко, от которого ему стало совсем не по себе. Ко остаётся стоять на коленях посреди огромного аэропорта, похожего на расползшийся муравейник, и глазами, стеклянными ещё более, чем его очки, смотрит вслед Харуке, который вместе с Хикудзиро сдаёт сумки в багажный отдел. Харука не оборачивается во время проверки, и лишь только у выхода на перрон оглядывается и бросает последний взгляд в его сторону, но тут же исчезает за дверью, немедленно открытой для него заботливым Хикудзиро. Простояв так до тех пор, пока любопытные взгляды не стали слишком ощутимы, Ко-ни неторопливо поднимается с колен и, задержав взгляд на двери, за которой только что скрылся его Хару, подходит к широкому, высотой во всю стену окну. Достаёт сигареты и зажигалку, но вовремя видит табличку, гласящую, что курение в зале ожидания строго запрещено, и убирает пачку обратно. С этим охранником хлопот не оберешься. Да и идти наперекор правилам у Ко сейчас нет совершенно никакого желания. Солнце стоит высоко над городом, но, к счастью, не бьёт по глазам, а висит прямо над крышей аэропорта. Далеко впереди еле виднеется, скрытая облаками, Фудзи, которая находится совсем близко с его родным городком и в которой совсем недавно… Маленький, глупый маленький братишка. Он снова ошибся. И снова он поймёт это не сразу, а когда возвращаться будет слишком поздно… Когда он решит, что ничего уже не исправить… Какой же ты дурачок, Хару. И что будет теперь со мной… без тебя?.. Ко прячет руки в карманы; губы плотно сжаты. Перед глазами снова маленькая фигурка, порозовевшие от неожиданного смущения щёки, подрагивающие ресницы. «Прости меня, братик. Прости и прощай…» — Посадка пассажиров на рейс Токио — Лондон завершена. Самолёт отправляется в одиннадцать ноль пять из терминала «Большая птица». Ко-ни бросает взгляд на широкие настенные часы. Четыре минуты двенадцатого. Через несколько секунд огромное железное чудище унесёт его братишку через океан, в другой мир. Навсегда. Ко-ни стискивает зубы и оборачивается. В противоположном окне, гораздо ýже и меньше, виден аэродром и едущий по нему вдаль белый самолёт. Разогнавшись, самолёт взмывает в чистое небо, сворачивая шасси, и Ко провожает его взглядом, пока он не превращается в крошечную белую точку на синем фоне. Тогда Ко-ни вновь поворачивается к окну с видом на Токио. Он попытался. Он хотя бы попытался. Кажется, в зале ожидания поубавилось человек и даже стало тише. Ко не хочется уходить отсюда и даже думать, что рано или поздно ему придётся это сделать. В волосах всё ещё сквозит ощущение тоненьких пальцев, а руки помнят острые мальчишечьи плечи. Хару. Хару. Хару… — Хару… — еле слышно произносит Ко-ни, чувствуя, как губы слабо тянутся в улыбке после произнесения этого имени вслух. — Я подумал, что мои эксперименты могут пригодиться вам в борьбе с Хомураби, — раздаётся за спиной знакомый голос, от которого немедленно перехватывает дыхание. — Кроме того, в Англии не едят палочками, а с ложками и вилками я всегда был не в ладах… Ко-ни резко разворачивается и встречаемся глазами с Харукой, застенчиво застывшим шагах в пяти. Чуть поодаль от него вздыхает Хикудзиро, грустно покачивая головой. — Хару! — вырывается у Ко изумлённо, но вместо того, чтобы броситься к мальчику, он стоит замерев и не в силах сдвинуться с места. — Ты что-то говорил про то, что я могу пожить у тебя? — продолжает Хару, и губы его чуть подёргиваются в робкой улыбке. — Мой багаж сейчас летит в Англию вместе с ключами от особняка. Так что если ты не против… Ко смеётся, едва сдерживая вспыхнувшее в груди счастье. — Конечно не против, живи сколько влезет! — Только Хикудзиро тоже некуда идти… — Харука скромно опускает глаза. — Можно, он тоже останется у тебя? — Э-э… — Ко озадаченно чешет в затылке и пытается улыбнуться как можно радостнее. — Конечно можно, Хару… не вопрос! — Благодарю вас, Ко-сама! — старик кланяется, а затем снова начинает качать головой: — Харука-сама так напугал стюардессу, когда внезапно бросился по трапу обратно… Харука пожимает плечами, показывая, что, мол, так оно и было, но что уж теперь. — Как насчёт прогулки по Токио? — весело предлагает Ко-ни. — Я был здесь всего пару раз, — задумчиво произносит Харука, подходя к нему, — и то по делу… — Решено, — со смехом говорит Ко. — Целого мира я тебе не обещаю… но вот мороженое куплю. — А мне не нужен мир, — Харука уверенно берёт его за руку и смотрит вперёд на двери выхода из аэропорта. — Мне нужен ты. 3 апреля 2010