Грехи отцов

- …а потом он подпалил ему штаны, представляешь? – сокрушительно вздохнула Ирис, разваливаясь на кровати и роняя на голову подушку. – Вот и что мне с ним делать, а? Я люблю Сара, но иногда его вспыльчивость меня пугает. А ведь тот молодой представитель Гильдии всего лишь убрал упавший лист из моих волос. Разве в этом есть что-то, из чего можно сделать неверные выводы, а? - Вполне, - Ирида хихикнула, - а он собственник. И как ты его только так захомутала – даже преподов не слушается, только к твоим словам слаб. Хех, но, наверное, это приятно. То, что тебя так ценят! - А разве это может быть неприятным? – энийка откинула подушку, мечтательно улыбаясь и смотря на единственную подругу детства. Их родители дружили, благодаря чему девочки с самого рождения росли вместе. – И я ничего не делала для этого. По всей видимости, мы относимся к той редкой категории людей, у которых «одна душа на двоих» - соединенные богами. Помнишь, твоя мама нам когда-то об этом читала? Что душа, разделенная надвое, всегда соединяется вновь. Одна половинка всегда тянется к другой, пока не отыщет. А отыскав – двое будут чувствовать друг друга, словно они всегда были вместе. У нас с Эльсарром все именно так… - Ты стала такой романтичной! Не удивлюсь, если ты тайком с ним сюсюкаешься, не смотря на то, что для всех остальных – ты как ледяная скала. Ты уже с ним была? Как с мужчиной? - Нет, конечно, - покачала головой Иса. – Я не считаю целесообразным заниматься подобными вещами в четырнадцать лет. Во всяком случае, для девушки. Слишком много неприятных последствий могут иметь место быть. А если для него будет слишком невмоготу – соглашусь на петтинг. - Странно, что он к тебе не пристает, - хихикнула Ирида, - мальчики в таком возрасте не могут сдерживать своих желаний, если они, конечно, имеют место быть… я бы на твоем месте меньше думала о последствиях, если честно… - девочка мечтательно улыбнулась, смеясь и откидываясь на спину и прижимая подушку к себе, - …за пару мгновений счастья и головы не жалко! Тем более, что никто не откажется от такого зятя… уверена, что мои родители бы меня поняли и были бы рады тому, что их дочка такая умная! - Если и я о последствиях не буду задумываться, то кто тогда? – пожала плечами энийка. – К тому же, я вовсе не стремлюсь за него замуж… точнее, я бы хотела, конечно, быть всегда с ним. А вот титул и фамилия меня нисколько не волнуют. Больно надо. - Титулы нужны, это залог успешной жизни, Иса! – Ирида хихикнула и, прикрыв глаза, улыбнулась. - Тем более, ты ведь тоже никогда не видела мужского тела вживую. А он и Наринэ – единственные мальчики тут, которые и красивые, и физически тело развивают, тренируются. Я тебя не понимаю, неужели не хочется потрогать? Я их один раз на тренировке видела, этим летом, в одних штанах. Красиво до визга! А ты, как снеговик, тебе все пофигу. Даже мыслишь, как снеговик… - Да видела я его, и не раз, - абсолютно спокойно сообщила та. – Не спорю, что красиво. Но вот глупо визжать я причины не вижу. - И полностью голым видела? – девочка с интересом посмотрела на подругу. - Совсем-совсем? - Ну… - щеки Лиэй предательски покраснели, - один раз, случайно. - В душе подсматривала? – Ирида подползла к ней, с интересом уставляясь на беловолосую. - Ты крута! - Говорю же, оно случайно вышло! – Ирис кинула в нее подушку. – Я к нему в комнату зашла, хотела мыло его проверить на наличие одной вредной травы в составе… ну, его в комнате не было, но я привыкла, что он позволяет свободно своими вещами распоряжаться, а его полку в душевой знаю… ну и зашла… а он, как оказалось, заглушающее заклинание наложил, чтобы не слышно было, что он в душе… и… - она покраснела пуще прежнего, - ну и увидела его… у него попа красивая… и спереди… тоже… - Спереди попа красивая? – не поняла Ирида и, хитро посмотрев на Ирис, чуть покраснела и хихикнула. - Он заметил тебя? Энийка быстро замотала головой. Даже уши заалели от смущения. - Он увлечен был, так что не заметил… - То есть, ласкал себя сам, потому что этого не делаешь ты?!! – воодушевилась девочка. – Какая ты жестокая, Иса! - Нельзя же так прямо говорить, Ида!!! – буквально пропищала Лиэй, снова пряча лицо за подушкой. – Мне до сих пор стыдно, хотя уже неделя прошла!!! - Но ты все равно ничего не поняла. Даже не верится, что я старше тебя только на полгода… - вздохнула Ирида. - Видишь ли, то, что ты видела – значит только одно. Скоро он начнет искать менее холодную девушку. Одной рукою еще ни один парень не насыщался. Особенно, учитывая возраст и темперамент. Кстати, ты слышала о той девчонке? Ну, которую ему в жены пророчили? Она бы не стала так просто смотреть… - У него совсем другой характер, так что он бы не стал делать ничего подобного, - возразила Ирис. Впрочем, не слишком уверенно. – К тому же, Сар никогда не согласится быть с той, кого ему навязали, это я точно знаю. И я ему верю. - Но вчера вечером он к тебе в комнату не заходил… - хитро посмотрела на нее Ирида. - Я его видела во дворе. Куда-то шел с цветами. Как думаешь, случайность? Я тебе говорю это потому, что ты – моя подруга. Потому что не хочу, чтобы тебя обманывали… - С цветами? – удивилась энийка. В сердце тут же закрался червячок ревности. – Ну, мало ли, зачем ему веник нужен был… да он же терпеть не может практически всех! Ты сама можешь себе такое представить, чтобы он кому-то букет подарил? Я не в счет – он не дарит, поскольку знает, что я считаю подобное расточительством ценных экземпляров флоры… - Да, с большущим букетом белых орхидей, - кивнула Ирида, - и такой накрахмаленный был… - Орхидей? – светлая бровь предательски дернулась. – Он же только розы признает. Остальное называет травой. - Странно, я слышала, что он считает самым прекрасным цветком именно орхидею. Впрочем, об этом говорит и заполненная им анкета поступления… - Когда это в нашей анкете подобные вопросы были? – окончательно запуталась девушка. - Когда ты уезжала на выходные, - улыбнулась Ирида, - да сама почитай, в архиве. Он написал, что «орхидея – цветок, достойный совершенства». Как думаешь, к кому он клинья подбивает? - Постой-ка… а ты откуда это знаешь? - Что именно? То, что было написано в его анкете, или то, что я была на пути к лесу и видела его там? - Все. - Учитель Амирэ попросил меня отнести анкеты и я, прочитала все – интересно же… а второе… ну, я там гуляла, хотела встретиться с Наринэ. Но его там не было. Зато был твой дорогой Сар. Но он меня не видел. Да что тут говорить – сама у него и спроси. Если он хоть немного мужчина – он скажет, что да как… - Да тут и спрашивать не надо, - деланно уверенно заявила Ирис, успешно скрывая волнение. – Он сам расскажет. Потому что он – Эльсарр. - Но не сказал ведь до сих пор, - пожала плечами девочка, - хотя, ты не волнуйся. Кто знает, что у него на уме? Может, просто решил тебя подразнить… - Может, - пожала плечами Лиэй, соглашаясь. – Скажет. Никуда не денется. Дверь в комнату открылась, и на пороге появился «виновник беседы». Окинув Ириду безучастным взглядом, мальчик вздохнул: - О, ты тут… - Я уже ухожу, - хихикнула девочка, - думаю, вам есть о чем побеседовать! Как только она вышла, Эльсарр прикрыл дверь и вопросительно посмотрел на Ирис: - Поговорить? - Да мы тут об орхидеях говорили. Как хорошо они смотрятся у тебя в руках на фоне леса. Не обращай внимания, - отмахнулась девушка, поднимаясь. – Ты же говорил, что сегодня занят и не придешь. Закончил раньше? - Да, - брюнет подошел к ней и, ласково обняв, уткнулся носом в ее шею, вдыхая запах девушки, - прости, я в последнее время был слишком отчужденным. Я соскучился по тебе, Иса. До чертиков. - Ничего, - безразлично пожала плечами Лиэй. «Ушел от ответа…» - У меня тоже бывают дела, которые я выполняю отдельно от тебя. Мы же люди, все-таки, так что нам это свойственно. - Тебя можно будет сегодня украсть на пару часов? – парень виновато посмотрел на нее. - Сегодня – ровно десять лет, как умерли мои родители. Я хотел бы, чтобы ты была со мной на службе. Она уже около недели идет, сегодня – последний день. Это слабость, конечно, но я хотел бы, чтобы прощальные цветы мы принесли вместе. Ведь ты – моя будущая жена, единственный близкий человек. Я уверен, что мама бы очень тебя полюбила, как родную дочку. Я плохо ее помню, но я не забыл, что она говорила тогда. Что если я приведу свою любимую – она будет любить ее так же, как любила бы свою родную дочь. На голову словно ведро ледяной воды обрушили. Ирис крепко обняла мальчика, успевшего снова перегнать ее в росте. - Почему ты раньше не сказал? – тихо спросила она, но тут же себя одернула. – Конечно я пойду. И это никакая не слабость, Сар! - Потому что я… - Эльсарр прижался к ней, наслаждаясь теплом девочки, - потому что я боялся, что ты посчитаешь меня слабым или нытиком и перестанешь любить. Ты всегда такая сильная, сдержанная, всегда думаешь наперед. Я восхищаюсь тобой с самого первого дня. Но для меня это – недостижимо. Я не умею жить без эмоций. Не могу жить без тебя. Ты – единственное ценное для меня в этом мире, после смерти моих родителей. Моя жизнь, моя мечта, моя любимая. Моя Иса. - Астарта тебя с лестницы спусти, о чем ты думал вообще? – даже немного обиженно упрекнула его Ирис. – Ты сомневаешься в моей любви к тебе? Как я могла посчитать любовь к родителям слабостью? Кретин ты, Фрэй Даррэлл! Парень улыбнулся и, влюбленно посмотрев на нее, прикрыл глаза, целуя возлюбленную в губы. - Моя мама больше всех цветов любила белые орхидеи. Ей когда-то приснился сон, что женщина, которая мне суждена, та, которой я отдам свое сердце – будет обладательницей таких же белых, как и цветок, волос. Она была права, - он коснулся губами ее виска. *** Встав часа через полтора и, все-таки, поужинав, спутники снова уснули, на этот раз – уже до утра. Проснувшись незадолго до рассвета, они продолжили свой путь. Камень снова вернулся в землю, никого, кроме животных они не встречали, а солнце, поднявшееся уже довольно высоко над горизонтом и скрывшееся за собирающимися на небе облаками, напоминало, что скоро обед. - Дождь скоро начнется, - проконстатировал Гордон, с неприязнью косясь на особо скверно выглядевшую тучку свинцово-черного цвета, - фигня… но зато мы почти на месте. Так что, если повезет – успеем добраться до руин сухими… - А на карте все выглядело несколькими часами пути, - недовольно комментировала Лилит, наплевав на всякую маскировку и идя в привычной для нее прогулочной одежде – иначе бы она просто не смогла нормально передвигаться. – Предупредили бы хоть, что тропа тут для экстремалов. - Для лохов, если точнее. Ползти в такое место может либо идиот, либо одержимый, либо безнадежно опаздывающий в поисках бесполезной мерзкой тетки… - парень зло пнул камень, - Не могла она издохнуть в более доступном месте? Айзенстоун шустро отвесила ему подзатыльник. - Будешь так говорить, и я тебе больше не поддамся, Момо. Тот зашипел, потирая ушибленное место и, сверкнув на нее глазами, хмыкнул: - Я неприятности чувствую. И поэтому – считаю, что человеку, которому пофигу, где умирать – лучше это делать в другом месте. Ты сейчас сердишься, но когда встретишься с ней, поймешь мою неприязнь. Злобная мужичка, от которой постоянно разит перегаром, неухоженная бычка, которая постоянно сквернословит и не способна выразить свои мысли цельно, но зато – с комплексом «яркой звездочки во всем». Зло звучит, верно? Но это ничего. Я сам рад, что к тебе приехала не она. И ты, когда увидишь – порадуешься, поверь… - Я о прошлом не забочусь, а в настоящем у нас тот факт, что она нам нужна, - напомнила девушка, с трудом шагая дальше в горку. – Или ты хочешь, чтобы она таки тебя заменила? А, Сюзанна? - Я хочу, чтобы она нам просто не мешала, - он подхватил девушку и, усадив ее к себе на плечи, бодро зашагал вперед. – Я ее очень не люблю. Я вообще не люблю тех, кто пьет. Так же я не люблю тех, кто считает, что любовь – это фигня, и ложится с каждым, кто предложит. И, конечно, я не меньше не люблю тех, кто готов совершить любой, даже самый безнравственный поступок, чтобы только заработать себе денег на выпивку. Ненавижу таких. А она… с ней у меня плохие отношения с самого детства. Вот как-то так… - Вот как… но Мими отзывался о ней вполне неплохо, - вспомнила беловласка, смотря вниз. – И поставь меня на землю! Ты так быстро устанешь, Луиза! - Не устану, не беспокойся. Ты весишь намного меньше, чем утяжелители, с которыми я тренировался. А я-второй… ну, видишь ли, я не должен говорить, что меня кто-то доводит до тошноты, особенно, если этот кто-то мой союзник… тут, к сожалению, ничего не поделаешь – я не могу отступиться от клятвы эльзерра… - Кстати, а эльзерр – это воин Храма, да? – поинтересовалась Лили, отодвигая ветку, грозившуюся поцарапать ей лицо. – Я как-то забыла спросить об этом брата Вивьена, когда он мне про храм рассказывал… - Вроде того, - улыбнулся юноша, придерживая ее колени и продолжая идти вверх по склону. – Что-то вроде судьи и палача в одном лице… - Очень добрая специальность, - хихикнула девушка. – А по какому критерию человека судят? - В основном – не человека. Нечисть, духов… ну, словом – избавляемся от того, чего тут быть не должно… - парень отвел взгляд, - хотя и людей тоже. У меня был случай на практике – было дано задание, не так далеко от храма. Там есть старые руины, около которых – небольшая деревня. Пока я очищал руины от нежити, в деревне произошло неприятное событие: одна женщина убила своих детей – троих. Для того чтобы «они не стали крестьянами, как она, а она – освободилась от этого якоря и поехала жить в город к своему любовнику». Умом тронулась, одним словом. Когда я вернулся, это уже произошло. Дети были мертвыми, любовник за ней так и не приехал, а она сидела дома и истерила рядом с трупами. Но не из-за того, что ее дети мертвы. Из-за того, что даже без них – она оказалась не нужна. Я судил ее. Это был первый человек, которого я осудил. Мне тогда было тринадцать. Старшему ребенку – пять. - Вот как, - задумчиво протянула девушка, вглядываясь в даль. – Матери вообще странные создания, правда? Все их так превозносят, а на деле… ну, ты и без меня знаешь. В общем, не хочу быть матерью. - Ты станешь прекрасной мамой. Заботливой и нежной. Просто поверь… - Ну, нет, - категорично помотала головой беловласка, - и не подумаю. Я детей люблю, но только из-за этого становиться для кого-то мамой не буду. Мне хватило собственной. - Твоя мама – не так уж плоха, просто она… ну, она строгая сама по себе. А учитывая тот факт, что она любит не твоего отца, а этого некоего ашарийского товарища «Мортиса», то совсем не странно, что это сделало ее холодной и отчужденной. В каком-то роде для нее вы с сестрой – как символ того, что у нее нет возможности быть с любимым… а она его и сейчас очень горячо любит. Повезло ему… - Ну и где этот везунчик? – скептически поинтересовалась Айзенстоун. – Не похоже, чтобы он рвался ответить на ее чувства. Вот если бы отец меня попытался отдать кому-нибудь левому, как бы ты поступил? - Убил бы всех нафиг, только бы украсть тебя, увезти к черту на кулички и прожить там с тобой остаток дней… но, насколько я могу судить, на нее наложено Асаади - заклятие крови, под которым она не сможет забеременеть от кого-то, кроме твоего отца, и зависит от его жизни своей. Я не знаю, кто это сделал, но это – чертовски жестоко. Если бы ее возлюбленный убил или покалечил Чарльза – любая, даже самая малая царапина, отразилась бы на твоей маме. А это – уже более чем просто весомая причина. К тому же, они ведь не перестали любить друг друга, хоть и разлучены. Если задуматься, этот брак – наказание, а не счастье. Мне ее искренне жаль. Я не знаю, смог бы держаться так, как она – прямо, стойко… я, наверное, умер бы. Но она – продолжила идти. Чтобы снова увидеться с тем, кого любит. Твоя мама – очень сильная и очень несчастная женщина… - С чего ты все это взял вообще, Вайнона? – удивленно уставилась на него девушка. – Что они любят и хотят быть вместе… ладно, матушка - тут ты еще мог предположение построить, но что насчет этого Мортиса? Да и откуда ты про него вообще знаешь? Или… - синие глаза прищурились, - опять просто знаешь? - Мое второе «я» недавно столкнулось с этим вопросом, так сказать… - невесело улыбнулся парень, - напрямую. Кажется, он был довольно-таки похож на меня. Ну, на вид. Она просто перепутала. Назвала «Мортичкой». Тут было несложно догадаться. Даже моему второму «я». Поэтому – будь с мамой помягче. Она – сильная, но за маской холодности – горечь и боль, Лили. Я говорю это тебе по двум причинам. Первая – то, что я знаю, что ты не станешь доставать ее этим, а вторая – чтобы ты не принимала все на свой счет. В тебе она, кажется, видит саму себя в молодости. И любит она тебя больше, чем хочет показать. Ну, это только мои выводы. - Я с матушкой и не ругалась никогда. Во всяком случае, с моей стороны не было нападок на нее, - хмуро сообщила она. – И это нисколько не объясняет твоей позиции насчет этого Мортички. Я никогда его не видела и не слышала о нем, так что его явно нет рядом с ней. Вывод напрашивается сам собой, - вздохнув, она посмотрела на юношу, - и мы, кстати, о другом говорили. - Это было видно из ее слов и отношения к нему, - улыбнулся Гордон, - а ты – не отвертишься. Тебе еще мне малявок рожать. Сейчас ты говоришь, что это «плохо», но я не раз видел, как девушки, говорящие на эту тему «нет, нет и нет» - родив, становятся неимоверно счастливыми и заботливыми мамами. Настолько, что просто души не чают в своих малышах. А еще – у вас это окончательно ведь только после кормления грудью происходит. Ну, материнские чувства… - он опустил взгляд, - я не знаю, кем была моя мама, но мне кажется, что она не была бы плохой. По крайней мере, я очень хотел бы в это верить… - на землю упали первые крупные капли дождя, - дождь начинается. Но мы почти пришли. - Я уже сказала, что рожать не собираюсь. А когда я говорила о том, что перестану пить зелье – я имела в виду старость, - приглядевшись, она заметила среди зарослей светлые стены развалин. – Тут уже проще двигаться, так что поставь меня. Успеем добежать. Он поставил ее на ноги и, чуть прищурившись, надул губы. - Я хочу от тебя детей. Не сейчас, но года через три-четыре – точно. Я хочу, чтобы ты поняла, но сейчас, кажется, это еще невозможно, - он взял ее за руку и направился к покосившимся старым вратам, ведущим в руины, - прости уж, но я не смогу изменить своего мнения на этот счет. - Как и я своего, - пожала плечами беловласка, стараясь не отставать от него ни на шаг. – Но сейчас не об этом. Как поступим? Найдем лазейку или главный вход? - Кажется, смысл в том, чтобы пройти именно через главный, - пожал плечами тот, - а почему ты так не хочешь деток? Разве, ты бы не любила малыша, которого родила бы от меня? - Вот именно это я и не хочу выяснять, - нехотя призналась Лили. – Я не знаю материнской любви. И в большинстве своем, такие женщины, как я, не могут в итоге подарить это серьезное и важное чувство своим детям. Не хочу я, чтобы у кого-либо была такая же судьба, как у меня. Да и не тянет меня на материнство. Блэкхарт повернулся к ней и, неожиданно беззлобно рассмеялся. - Маленькая, да ты просто боишься! Поверь, так не будет. Когда твоя сестричка родит – ты сможешь взять на руки ее малыша. И тогда ты поймешь. Знаешь, я ведь тоже не хотел детей – боялся, что не смогу быть достойным родителем. Да и просто боялся – маленькие ведь, поломаться могут. Но однажды мне пришлось принять роды. Когда я взял на руки того малыша – я боялся. Потому что он был таким беззащитным и крохотным. Но, в то же время – это было замечательно. А потом учитель объяснил мне, что этот страх – нормальный для всех. Но, пока не придет срок, и не наступят «пробуждающие обстоятельства» - человек просто не может это понять. Так что не переживай. И поверь. Люди, которые не знали, но хотели – стократ лучше, как родители. Потому что они не могут себе позволить не любить своих детей. И не могут сдержать свои чувства. Это – счастье, когда у двоих влюбленных рождается дитя – слияние их душ, существо, рожденное от любви. - Вот только я сама не являюсь порождением любви, не забывай, - сухо ответила Лили, отворачиваясь и идя к предполагаемому направлению главных ворот. – Я – результат принуждения и вынужденных обстоятельств, не более того. Именно с этими эмоциями меня вынашивали и рожали. Эти же эмоции я впитала с молоком. Мне не быть хорошей матерью. И давай уже оставим эту тему – мне она совсем не по душе. Лучше займемся более насущными делами. - Не глупи. Твоя мать любит тебя. Она просто боится этих чувств, потому что относительно ее возлюбленного – это в каком-то роде предательство. Ей бы просто понять, что это не так… а тебе, что ты – прекрасна и будешь лучшей, - он вздохнул, - но, ты права. На эту тему пока что говорить просто рано. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я хотел бы от тебя дитя. Глупо звучит, но я считаю, что это высшее проявление любви – хотеть ребенка от того, с кем ты… - он отвел взгляд и, укутав ее плечи своим плащом, молча зашагал в сторону ворот. Некоторое время они молча шли, внимательно осматривая все, что попадало в поле зрения. - Заметил? Все, как и говорил дедушка Грегори, - наконец, подала голос Айзенстоун, идя чуть впереди. – Кроме наших шагов, тут абсолютная тишина. Даже ветра – и того нет. А ведь недавно вовсю гнал тучи… - Да, - кивнул брюнет, - но это все не важно. Мы почти пришли, - он толкнул ржавую створку ворот и, войдя в нее, протянул девочке руку, помогая переступить через довольно высокий порог, - идем… - Тут что, гиганты жили? Такие ступе… - беловласка резко замолчала, почувствовав, как на тело словно вылили толщу воды. Зрачки предельно расширились. А сознание помутнело… *** - Мне нет дела до того, кто ты, жрица Хорра. Мне все равно, как тебя зовут. Мне безразлично то, чего ты хочешь и чем живешь, - высокий худощавый молодой мужчина, стоящий около окна, был одет в длинный черный плащ с глубоким капюшоном, бросающим тень на его усталое бледное лицо и бескровные губы. Глаза мерцали алым, но холодным светом. Голос был тихим и отрешенным, - ты станешь матерью моего ребенка вне зависимости от того хочешь ты этого, или нет. Так тебе должны были сказать. В огромной комнате, где они находились, было сумрачно. Вокруг стояли полки с книгами, книги же лежали на столе, немного неровными стопками высясь над ним. Там же располагались какие-то бумаги, исписанные тонким витиеватым почерком, содержащиеся в огромном количестве. Нечеловечески огромном. Помещение могло принадлежать только какому-то замку – высокие своды и устрашающего виды горгульи, серые строгие стены и мрачный витраж открытого окна говорили именно об этом. Присутствовали трое: тот самый высокий молодой мужчина, очень красивая девушка лет пятнадцати-шестнадцати с черными длинными волосами и большими алыми кошачьими глазами, выдающими в ней ашарийку, и мужчина средних лет, одетый в темно-синюю мантию, обладающий мрачным и немного пугающим взглядом. - Магистр, вы уверены, что она – именно та, кто вам нужен для ритуала? – голос мужчины был чуть скрипучим. - Да, Эззо, - одетый в черное подошел к девушке и, взяв ее за подбородок, осторожно поднял к себе ее лицо, - у нее зашкаливает сила, как мне и нужно. К тому же, она брюнетка, - его губы скривились в невеселой усмешке, - я не хочу забыться. - Вот оно что. Понятно, - ашарийка покорно моргнула. – Хорр предупреждал меня о вас, господин, задолго до нашей встречи. Я знаю о вас все, что позволено было узнать. Как и знаю то, что я должна тебе помочь. - Эззо, выйди, - мужчина горько усмехнулся, так и не взглянув на подчиненного, который послушно покинул помещение. Магистр серьезно посмотрел на девочку, стоящую перед ним, - Риайя, я хочу быть предельно откровенен с тобой. Я не собираюсь причинять тебе зла или боли. Я не испытываю к тебе плохих чувств. Ты должна быть для меня как сосуд для моего будущего. Однако, все немного иначе. Я дам тебе то, что тебе будет полезным – деньги, положение, все, что есть у меня самого. Я сделаю тебя своей женой. Я приму тебя, как сестру и близкого друга. Но я не смогу полюбить тебя, как женщину. Мое сердце уже много лет занято. И ребенок этот – не будет жить… - он отошел от нее и, бросив короткий взгляд, в котором читались только отчужденность и усталость за окно, потер переносицу, - черт… ты, наверное, считаешь меня чудовищем. Что ж. Если это так – то ты права. - Верно. Вы – чудовище, господин, - не смогла не согласиться с ним девушка, подходя и обнимая. – Это я так же знала уже давно. Но сердцу не прикажешь. Мне не нужно ничего из предложенного. Я не буду считать себя матерью жертвы. Все, чего бы я хотела – остаться верной двум мужчинам, которым я поклялась служить всю свою жизнь. Хорру и вам, мой господин. - Ты тогда слышала не Хорра, - мужчина опустил взгляд, - и ты не будешь рожать не будучи в браке. Может, я и скотина, но не настолько, чтобы еще больше испортить тебе жизнь. Так что – через два дня ты выйдешь за меня, - он повернулся к ней, - Рия, если ты захочешь меня убить, у тебя это не получится. Я умер еще в шестнадцать. Поэтому, прошу. Просто не дай себе полюбить этого ребенка. Я уже говорил, я не смогу полюбить тебя, как женщину. Но я буду заботиться о тебе не как о сосуде, а как о близком человеке, который меня принял таким, каким я стал. Поэтому – не называй меня «господином», это – лишнее. - Лишним будет именно мое отношение к вам, как к мужчине, господин, - спокойно возразила ашарийка. – Я знаю, что вы никогда не полюбите меня и жертву. Но, видя вас в своих видениях, я не смогла побороть в себе чувства. И вы уже испортили мне жизнь, просто появившись в ней. Я люблю вас, но одновременно с этим – ненавижу больше чем кого бы то ни было. Своим добрым отношением вы лишь разожжете во мне ненужную надежду, ведь и о желании вашем мне так же поведано. - Я не смогу иначе, Рия, - мужчина осторожно обнял ее, укладывая голову девушки на свою грудь и бережно гладя ее по волосам, - прости. Снизу продолжал доноситься праздничный шум – несмотря на то, что свадьба была относительно тихой, по меркам Великих Герцогов, без полноценного торжества не обошлось. В спальне, куда молодожены поднялись после заката, горели десятки небольших приземистых свечей, чей огонь красиво подчеркивал изысканность и строгость убранства, единственным праздничным украшением которого служили цветы, присутствующие тут в изобилии. Пышные букеты жимолости и сирени украшали стол и прикроватные тумбы, пол был устелен лепестками чайной кремовой розы, постель – лепестками белой и бордовой садовых роз. Тонкие, песчаного цвета занавеси из эльдатской паутины, словно бы посыпанной алмазной крошкой тончайшей и практически невесомой ткани, ценившейся вдвое выше, чем на вес золота, были опущены. Простыни из нежно-золотистого атласа, расшитого по краям шелковым изящным узором, переливались в свете живого огня. В большие стрельчатые окна проникал свет полной луны и звуки пения ночных птиц, стрекот цикад и прохлада расположенного во внутреннем дворе глубокого темного озера. В воздухе за окном, словно теплые движущиеся звезды, летали светлячки. Магистр повернулся на бок, укрывая себя и лежащую рядом Риайю одеялом и, повинуясь внутреннему порыву, коснулся губами ее виска, обнимая девушку и утыкаясь носом в ее шею. - Как ты себя чувствуешь? – осторожно начал он, зная, что девушка не спит. - Все в порядке, - спокойно ответила она, позволяя себе прижаться к нему. – Я женщина, так что такое в порядке вещей. И мы не нуждаемся в повторении – жертва зачалась, как вы и хотели. - Так быстро? – он приподнялся на локте, удивленно глядя на ее лицо. - Это физически невозможно, учитывая то, что ты была невинной. Кровь, - он снова лег обратно, упираясь лбом в ее плечо и неосознанно переплетая пальцы их рук. - Факт остается фактом, господин. Возможно, Боги вняли нашим мольбам о том, чтобы все это поскорее закончилось. Жертва родится шестого апреля. Я знаю это. - Боги, говоришь… - он коснулся рукой ее живота, - я безбожник, увы. Не хочется верить в тех, кто так просто играет чужими жизнями. Хотя… я не лучше… - мужчина вздохнул, - Рия, пожалуйста, перестань называть меня «господином». Я – твой муж. Но дело даже не в этом. Я не хочу, чтобы это слово звучало из твоих уст. - Я не та, кого бы вы хотели видеть своей женой, - Риайя села, кутаясь в одеяло и спокойно смотря на супруга. – Могу я спросить? Я знаю о вас, Хорр поведал мне. Но я ничего не знаю о ней. Какая она? – она осторожно, словно боясь, что ее оттолкнут, положила ладонь на грудь мужчины, туда, где мерно билось ледяное – она знала это – сердце. – Что в ней особенного, раз вы не выпускаете ее образ отсюда? - Ты та, которую я выбрал сам. Та, кто стала моей женой по моей воле и решению, - он невесело улыбнулся, - а она… она та, ради которой я продолжил жить даже после того, как умер. Она – моя мечта. Первая, кого я полюбил из всех людей. Первая, кто стал для меня важнее всего на свете… - он накрыл руку девушки своей, гладя ее пальцы, - она та, с кем было лучше не встречаться. Не видеть. Не любить. Фактически – не я один умер тогда. Нас убили обоих, просто по-разному. Поэтому я знаю, что та встреча, много лет назад, принесла нам только боль. Но тогда я думал иначе. Глупец… мы считали, что наши мечты сбудутся, что будущее просто не может предать. Но одной, пусть даже очень большой любви оказалось недостаточно для того, чтобы хоть немного изменить данность. Странно это говорить сейчас. Горько. Но все так, как оно есть. И знаешь, я счастлив, что рядом со мной сейчас – ты. Не потому, что я не люблю ее. Потому что ты для меня – очень дорога, Рия. Ты – тот человек, который удерживает меня на грани безумия, не давая окунуться в него окончательно, - он выпрямился и, коснувшись ее скул пальцами, нежно поцеловал ее в губы. – Полежи со мной. Ты такая теплая. - Хорошо, - покорно кивнула она, снова укладываясь рядом и утыкаясь носом ему в шею, обнимая одной рукой. Красные глаза закрылись, старательно сдерживая набежавшие в них слезы. – Я буду рядом, господин. Все то время, пока вы будете во мне нуждаться. - Рия, - мужчина ласково обнял ее, притягивая к себе и целуя лицо девушки, - я не господин тебе, - найдя ее губы своими, он прикрыл глаза, словно пытаясь забыться. - Как ты себя чувствуешь? – мужчина подошел к ней, осторожно беря за плечи и глядя на очертившийся живот, определенно говорящий о ее положении. - Ты бледная. - Все хорошо, - слабо улыбнулась девушка, держа руки там, где сейчас рос ее сын. – Просто… это так странно. Он впервые пошевелился. - Да, наверное, - Магистр улыбнулся, обнимая ее за плечи, - мне сложно понять – я мужчина. Но тебе точно нормально? Может, хочешь чего-нибудь? - Если можно, я бы хотела ненадолго остаться одна. Мне не помешало бы отдохнуть – активность жертвы оказалась куда более изнуряющей, чем я думала. Магистр понимающе кивнул. - Хорошо, я не буду тебе докучать. Но, если что – я буду неподалеку, в кабинете. Просто позови, Рия, хорошо? Даже, если тебе просто станет скучно. - Непременно, - снова улыбнулась она. Но стоило двери в ее спальню тихонько затвориться, как улыбка вмиг сползла с лица. Риайя вздохнула, подходя к ее любимому креслу-качалке и осторожно устраиваясь на нем, боясь как-либо повредить плоду. Плотно укрывшись пледом, она снова горестно вздохнула, переводя взгляд в закрытое окно, наблюдая за первыми снежинками и думая, думая, думая. Рука сама потянулась к животу, принимаясь медленно его поглаживать. Ребенок, чувствуя прикосновения матери, зашевелился. - Тише, сынок, не буянь… - прошептала она, чуть улыбнувшись. Прошептала – и побледнела, осознавая, что именно только что озвучила. Он не сынок. Жертва. Так ведь было всегда. Тогда почему сердце щемится от боли? Малыш снова зашевелился, желая подбодрить свою горячо любимую маму. Она знала это. По щеке скатилась первая за долгое время слеза. В саду начинали отцветать старые раскидистые вишни, из-за чего двор полнился тысячами лепестков, которые, падая на гладь пруда, находили свой покой на поверхности его чистых вод. Магистр подошел к сидящей на траве девушке, ставшей его женой, и обнял ее о спины, осторожно целуя за ухом. - Ты выглядишь потерянной, Рия. Это потому что ты на днях должна родить, верно? – он говорил тихо и без издевки. - Ты переживаешь, так ведь? - Для женщины это естественно, - смотря куда-то в пустоту, ответила ашарийка, ловя любимые ладони своими и прижимаясь к ним губами. – Все-таки процесс очень болезненный. - Я не об этом, - мужчина ласково привлек ее к себе, нежно целуя в висок, - Я о том, что ты… - он ненадолго умолк, - я и сам потерялся. Черт… почему-то в теории – все было намного проще. А теперь… - Ты не отступишься только из-за этого, - спокойно отметила девушка, закрывая глаза и наслаждаясь прикосновениями. – Я знаю это. Как знаешь и ты. Не терзай себя лишними сомнениями. - Я просто не думал, что это будет больно даже такому чудовищу, как я, - он прижался щекой к ее щеке, наблюдая за полетом лепестков, - Рия, можно тебя попросить? - Конечно, - кивнула она, открывая глаза и старательно отгоняя от себя желание положить его руку на свой живот, туда, где прямо сейчас их маленький сынишка протянул руку, силясь дотянуться до любимых родителей. - Очень велик шанс того, что я не переживу этот ритуал. Он будет не сразу ведь. Роди мне еще дитя. Не для ритуала. Я хочу, чтобы… я не хочу, чтобы все было так. Хочу, чтобы он был. - Что? – ашарийка неверяще уставилась на него. Руки инстинктивно накрыли живот, что делали впервые в присутствии мужчины. – Ты… ты правда хочешь его оставить? - Я хочу его переродить. Душу. Она не пострадает, если сделать все правильно. Он просто родится не магом. Я… - мужчина положил руки поверх ее, - … для того, что я намерен сделать – мне важна только его сила. Но я чувствую, что ты привязана к этому малышу, хоть и скрываешь это. Я не понимаю, что чувствую я сам, и я не хочу это понимать, чтобы не сойти с выбранного однажды пути. Но я не хочу, чтобы все закончилось вот так для тебя, для меня и для него. Поэтому, я думаю, что можно использовать одно из колец души, чтобы вернуть дух ребенка в уже новое тело. Ты – жрица Хорра, и ты понимаешь это лучше, чем кто-либо другой. Смерть не столь важна на фоне перерождения. Риайя и сама не смогла объяснить нахлынувший на нее порыв. Но уже в следующую секунду она поднялась, скидывая с себя чужие руки. - Переродить душу, - повторила она. Малыш, чувствуя ее волнение, тут же завозился, не зная, как помочь маме. Девушка прикусила губу, борясь со своими чувствами. Не дать окровавленным рукам прикоснуться к ее сыну. Отдать его, как велит ей долг. Даровать ему жизнь. Отдать в руки смерти. Сохранить его всего, целиком, такого нужного, такого любимого. Потерять его сейчас, чтобы однажды вернуть. Однажды. Не сейчас. Позволить вспыхнувшей надежде разрастись. Уничтожить ее в зачатке. – Хорошо. Я смогу это сделать. Только пообещай… все сделать быстро… Ребенок внутри настороженно замер. Мужчина покачал головой. - Он даже ничего не почувствует, - Магистр подошел к ней, снова обнимая за плечи, - прости, что тебе приходится терпеть такое. Но это – лучшее, что я могу предложить, ведь на нем печать с самого зачатия. Если ее не активировать, то он все равно не проживет больше, чем двадцать лет. Рия, я вижу, что тебе больно, но я не знаю, что с этим сделать, не знаю, что сказать. Я ни разу не солгал тебе, даже если тема была неприятна. Не лгу и сейчас. Я дорожу тобой. Ты - одна из двух людей, кто для меня важен. - Я знаю, - кивнула ашарийка, прижимаясь к нему, но не отнимая руки от живота, защищая напуганного – она знала – ребенка. – Я это знаю. Прости, родной… Мужчина ласково коснулся ее губ своими. - Идем в дом. Еще прохладно, ты простынешь. Я хотел бы, чтобы мы просто побыли рядом, хорошо? Полежим немного, тебе ведь тяжело. Хочешь, я тебе почитаю, Рия? - Просто побудь рядом, - согласилась девушка. Рядом. С нами. Магистр улыбнулся и, осторожно взяв ее на руки, понес в сторону замка. - Я буду рядом. Это оказалось значительно больнее, куда мучительнее для ее еще юного организма, чем она думала. Полная потеря сил от пережитого напряжение, магическое истощение, моральное потрясение. Все ради этого плача, что сейчас эхом раздавался по огромному ритуальному залу, где они находились. Даже для родов отвели отдельный ритуальный зал. А скоро им предстоит посетить еще один. Акушеры вышли доложить о родах, оставляя молодую маму и крепенького, здорового малыша, плачущего на руках у не верящей в происходящее мамы. Мама. Она теперь мама. А ее любимый человек – папа. Всего на несколько жалких часов. - Сынок, - тихо шепнула она, прижимая маленькую щечку к своей. – Сыночек… мой малыш… Мальчик чуть притих, распахивая свои глазки – такие же яркие, насыщенно-красные, как и у его отца. Младенец неожиданно понимающе посмотрел на мать, прикасаясь к ней своей ручкой. Прощает. Она знала это. - Маленький мой, - из глаз ашарийки потекли слезы. Поцеловав сына, она решительно встала на еще трясущиеся ноги. Пусть с трудом, пусть сил может не хватить, пусть очень рискованно… - не отдам… я не отдам тебя, сынок… - Рия? – мужчина шокировано осмотрелся. Если бы не эти чертовы акушеры, которые так долго докладывали о ее состоянии, он бы успел. Этого бы не было. Глаза отражали ужас. - Ты же… тебе нельзя! - Магистр, мы ее найдем, это ведь не к спеху, я про ритуал… - Эззо чуть испугано посмотрел на ашарийца, глаза которого отражали ужас, безумие и нежелание принимать действительность. Он впервые видел его таким. - Рия!!! – брюнет рванулся, руководствуясь скорее интуицией, нежели разумом. Не разбирая дороги. Не так, как положено было по статусу. Не так, как того требовала ситуация. – Рия!!! Дорога мелькала, но он мало обращал на нее внимания. Ноги отчего-то несли по направлению к реке. Когда до нее оставалось не так уж долго, а растительность расступилась, открывая кругозор, он остановился. На берегу лежала знакомая до боли фигура черноволосой девушки, одетой только в домашнюю сорочку. - Рия… - он что есть сил побежал к ней и, остановившись, упал на колени, склоняясь над все еще живой женой и обнимая ее. Из глаз хлынули слезы, - что же я наделал… - Очень… красивого… малыша… - сквозь точно такие же струящиеся из глаз слезы прошептала девушка. Ее лицо было бледным, как никогда, но она улыбалась. Чистой, светлой, пусть и немного горькой улыбкой. – Знаешь… я помогла ему… он будет… жить… я верю… ведь он наш… сын… мальчик… наш… - Глупая, какая же ты глупая… - мужчина обнял ее. Руки катастрофически дрожали. Он вцепился в нее, принимаясь нараспев читать восстанавливающие заклятия, хотя и понимал, что они тут уже не помогут, - Я ведь всегда считал тебя женой, считал его сыном, иначе бы не хотел, чтобы он появился вновь… я тебя терять не хотел, Рия! Ну не уходи, глупая ты женщина! Я не хочу быть один, не хочу без тебя! - Не… надо… - с трудом подняв руку, она коснулась его лица, улыбаясь все той же улыбкой. – Мы оба… знаем… это… не так… я… люблю… тебя… - голос становился все тише, - но я… и его… люблю… ведь я… мама… - Я тоже тебя люблю!.– он испуганно на нее посмотрел, уже не пытаясь сдерживать слезы, - Рия! Рия, не уходи!!! Ну, держись ты! - Как бы… я… хотела… чтобы… это… было… прав…дой… но… нет… я… зна…ю… Рука медленно опустилась на обмякшее тело, на лице которого так и осталась играть улыбка. Красные глаза закрылись. Теперь уже навсегда. - Рия… - мужчина обнял ее, крепко прижимая к себе и заливаясь слезами. Не так, как положено плакать мужчине. – Глупая ты женщина, я ведь не врал! Никогда тебе не врал! Я люблю тебя! – он затих. По иссиня черным волосам пробежала сеть электрических разрядов, оставляя за собой широкую прядь белой, как снег, седины. Тело мелко задрожало. Глаза озарились нездоровым блеском. – Ты должен был умереть!!! Ты, а не она!!! Я все равно тебя найду! – плечи вновь задрожали. Лицо озарило безумие, - Я тебя убью за это!!! *** Толща воды, куда ее затянуло водоворотом, наконец, отступила, давая сознанию выскользнуть из своего плена, чтобы снова очнуться. Лилит резко села, тяжело дыша. Из глаз в тот же миг хлынули слезы. - Как… так… - девушку била крупная дрожь, заставляющая крепко обхватить себя руками. Перед синими глазами все еще была умершая ашарийка, так счастливо улыбаясь в лицо своей смерти. Страшно… жутко… до горечи печально… - Лили? – Гордон откинул бумаги, которые читал, пока девушка спала и, подбежав к ней, сел рядом, осторожно обнимая и стирая слезы с ее лица. - Что случилось? Почему ты плачешь? Беловласка несмело подняла на него взгляд, словно видела в первый раз в жизни. - Г…Горд? – тихо ни то прошептала, ни то пискнула она. Казалось, что слез стало еще больше. - Конечно, а кто же? – брюнет ободряюще улыбнулся, нежно целуя ее в губы. - Тебе страшный сон приснился, Лили? Не плачь, хорошо? Я тут, я буду рядом. Девушка, словно не слыша его – или же наоборот, слыша – разрыдалась, крепко прижимаясь к нему, со всей силы вцепившись в него, будто он в любой момент мог исчезнуть. Как та девушка. - Тихо, тихо… - брюнет обнял ее, укачивая в объятиях, - Лили, я же рядом, все хорошо. Это был просто сон, ничего больше. Просто дурной сон. Ну что ты так плачешь? Раскисла совсем, глупая… - он поцеловал ее в висок, - ну, успокойся. Все хорошо. - Горд… там… - сквозь всхлипы и рыдания с трудом проговорила она, вцепляясь в него еще крепче, до побелевших костяшек, - там была… твоя мама… я видела твою маму… Горд… - Маму? Там? – парень непонимающе заморгал, продолжая убаюкивать ее. Внутри все сжалось, собираясь комком в горле. - О чем ты, Лили? - Мы… мы ведь говорили о матерях, и… - слезы все никак не хотели останавливаться, заставляя девушку судорожно хватать ртом воздух, - и когда мы зашли… в руины, там… там была твоя мама… я увидела твою маму… Блэкхарт умолк, собираясь с духом. - Расскажи мне, пожалуйста, все, что ты видела. Ладно? – руки заметно подрагивали. *** - Вот как… - брюнет отвел взгляд, поджимая губы и смотря в одну точку. Отчего-то внутри было ощущение, что то, что сказала девочка – далеко не просто сон. Ощущение правды и боль, - …значит… - он невольно сжал зубы. - Интересно, этот гад… получается, что тот, кто тогда приходил – это мой отец? Лилит кивнула, все еще прижимаясь к нему. Рыдания, прекратились, оставляя позади себя лишь изредка капающие слезы. - Прости меня, Горд… - тихо зашептала она, - прости. Я не знаю, почему я это увидела… но я не должна была… и не должна была срываться… - Мне не за что тебя прощать, Лили, - юноша искренне улыбнулся ей, убирая выбившиеся на лицо пряди платиново-белых волос, - наоборот, я очень рад, что узнал это. И благодарен тебе за то, что ты рассказала. Я ведь не знал, почему оно так было. Хотя, наверное, в каком-то плане было бы проще, если бы меня просто выкинули, чем так… - он напрягся, - но прошлое – это прошлое. Важнее – настоящее. А в настоящем этот человек что-то хочет не только от меня, но и от тебя… - его невольно передернуло от воспоминания о случае в лесу, - черт, я думал, что когда узнаю – все станет проще. А теперь – только еще больше запутался… - Кинжал, - напомнила девушка, чуть отстраняясь от него, чтобы видеть. – Мы еще не знаем значение этого кинжала. Уверена, что узнав – мы многое поймем. Кажется, твоя мама оставила его, как подсказку. И… и сделала что-то еще… - она провела ладонью по его щеке, - ее состояние… после родов она была не в лучшем виде, но не настолько, чтобы умереть от простой нагрузки. Думаю, что она использовала очень много магии для чего-то… - Я понял. Только зачем? – он закусил губу. - Может, он был прав, и ей стоило дать меня убить и родить снова? Она была бы жива… а кинжал – это да… только вот получается как-то странно. Замок, говоришь? И она – была его женой… - Гордон нахмурился, - неужели придется по замкам рыскать, чтобы эту дрянь придушить? Хлоп! - Лучше бы было дать тебя убить? – медленно повторила беловласка, бледнея на глазах и отводя руку, которой только что влепила парню оплеуху. – Лучше бы ты умер, да?! И ты говоришь это после того, как твоя мать отдала свою жизнь ради твоей?!! Ради того, чтобы ты прожил ее счастливо?!! Ради той жизни, в которой ты смог встретить меня?!! По-твоему, она поступила неверно?!! – девушка прикусила губу. – Да даже я понимаю, что нельзя было иначе!!! Мать всегда отдаст жизнь за своего ребенка!!! На то она и мать!!! Не смей не ценить ее поступка!!! - Я ценю ее поступок, но я не могу принять ее смерть, - лицо парня было серьезным, - все было по его прихоти, она, я, все… а она… она просто должна была жить. Айзенстоун ударила его еще раз. - Вот теперь я точно не стану матерью – неблагодарное это дело, - тихо сказала она, отсаживаясь и отворачиваясь. – А теперь представь, что бы было, согласись она и окрась свои руки твоей кровью. Кровью ее родного ребенка. Даже если бы и знала, что однажды снова сможет взять тебя на руки, это бы преследовало ее всю оставшуюся жизнь. Мучило, не давало покоя. Будь я на ее месте, я бы просто сошла с ума и наложила на себя руки. Потому что ребенок должен быть святыней для матери. Таковым он и был для нее. Ее единственным счастьем, которое она и предпочла спасти, а не отдавать на растерзание чьим-то амбициям. - Но изначально она знала, на что идет, хотя я ее и не виню, - Блэкхарт обнял Лилит, привлекая к себе. – Прости меня за то, что я говорю. Я просто не слишком хорошо сейчас соображаю. Зол. Потерян. Я не могу нормально описать то, что чувствую. И я теперь уверен, что ты – будешь прекрасной мамой, что бы ты там ни говорила. А с остальным мы как-нибудь разберемся, верно? И будем вместе. По-настоящему. Всегда. Я хочу, чтобы ты была со мной всегда, Лили. Я тебя люблю. - Гордон, - немного удивленно посмотрела на него девушка, - ты сейчас Мими или Момо? Я впервые не могу различить… - Я и сам не знаю, - парень шмыгнул носом, еще крепче прижимая ее к себе, - просто хочу быть с тобой. Хочу, чтобы у нас все хорошо было. А еще – хочу убить этого гада, очень хочу… он – не просто чудовище, он – хуже… любить одну, быть с другой, хотеть – вообще какой-то драной силы, делать детей, будучи покойником… да его мало убить, блин! Беловласка обняла его в ответ, приподнимаясь и прижимая его лицо к своей груди. - Извини, что ударила тебя… - тихо попросила прощения она, принимаясь поглаживать его по волосам. – Если хочешь – поплачь. Уж если я так проревелась, представляю, каково должно быть тебе… я буду рядом… - Нет, все нормально, - брюнет прикрыл глаза, - я скоро успокоюсь. Это ты меня прости, что пришлось увидеть такое. Это, наверное, из-за белого камня… - Вот не надо тут из себя силача строить, - надулась Лили, но тут же смягчилась, только крепче прижимая его к себе. – И с чего вдруг ты передо мной извиняешься? Да и камень тут причем? - Ты не заметила? Когда мы занимались любовью – камень пульсировал и вливал в тебя свою энергию, - он улыбнулся, чуть целуя ее грудь, «попавшуюся» под губы. – Только я не думал, что он такое устроит… точнее, я вообще не знал, почему он звал… вот. Не сердись на меня, хорошо? Просто все очень неожиданно. - Погодь… - девушка резко отстранила его от себя. – То есть, пока ты меня трахал, какая-то левая хрень вытворяла с моим телом черти что, а ты просто наблюдал, даже и не думая меня предупредить?! Блэкхарт ошарашено на нее посмотрел. - Лили, ты чего это так выражаешься? – глаза парня выражали крайнее непонимание. - Что значат твои слова? Я любил тебя, а камень, который призвал нас – да, вливал энергию. Но он не мог сделать что-то плохое, лишь усилить дар, который в тебе и так был. Да, я не говорил. К чему? К моменту, когда моя любимая открылась для меня? Тем более, что я знал, что ничего плохого – быть не может. А камень – это не «левая хрень», а один из сильнейший накопителей энергии, как бы… - Дар, что во мне был? – переспросила она, нахмурившись. – И как тогда твои воспоминания связаны с моей водой? - Магия воды подразумевает три составляющих: водную стихию, магию исцеления и видения, которые у одних проявляются, как иллюзии, а у других – как способность проникать в прошлое. Я полагаю, что тебе свойственен именно второй тип. А насчет того, почему ты попала в мое прошлое… ну, я полагаю, что тут сыграло несколько факторов. Я был рядом, мы – не знали этого прошлого, на тебя воздействовал наш разговор и… ну, то, что мы прошли в ворота. Мы в той деревне, которая пропала, Лили. - А? – девушка непонимающе моргнула. Память услужливо подкинула ей фрагменты обстоятельств, при которых она потеряла сознание. Только сейчас она поняла, что впервые видит комнатку, в которой они находились. – Точно! Только мы же на руины шли… - она внимательно осмотрела помещение. Взгляд наткнулся на окно, за которым виднелась оживленная улица с множеством спешащих по своим делам прохожих. Единственное здание, виднеющееся за ними, выглядело целым и явно жилым. – Как долго мы тут? И что это за место такое вообще? Как это «пропавшая деревня»? Блэкхарт улыбнулся ей, утягивая девушку на себя и укладываясь вместе с ней на кровать: - Это и есть «пропавшая деревня». Место, в которое мы шли, собственно говоря. Я тут, пока ты спала, ознакомился с отчетами местного судебного пристава и некоторыми документами градоуправления. Так что – мои поздравления. Мы в мире двести лет назад. Во время пропажи этой самой деревни. Беловласка удивленно на него уставилась. - Издеваешься, да? - Совсем нет. Я говорю так, как оно есть. Вопрос в том, что к этому привело. Я полагаю, что то заклятие, которое должен был применить местный маркиз – сработало неверно, как я и говорил. Однако, учитывая то, что мы сейчас, в наше время, находимся в месте исторических событий, происходивших около двухсот лет назад, я могу только предложить наиболее адекватную, как мне кажется, гипотезу – вследствие неправильной работы заклинания, замок и окружающие его земли, находящиеся в радиусе его действия, попали в некий провал пространственно-временного континуума, что и обусловливает наше положение здесь. Если говорить проще, то наш мир состоит из двух постоянных: пространства – места, в котором все располагается и происходят определенные события, и времени – единицы управления этим самым пространством. В данном случае, деревня не находится в пространстве, а, как следствие – время, нормальное для места нашего с тобой обитания, так же не властно над ней. То есть – заклинание просто провалило ее за границы нашего мира. Хорошая новость – я практически понял принципы местного управления и восприятия. Плохая новость – так как мы находимся в этом самом «провале», выйти обратно мы пока не можем, как и все заточенные тут. Они, кстати, считают, что мы – шутим. Не понимают, что прошло уже двести лет. Для них – прошло всего два дня. - Вот так попадалово… - девушка села, раздумывая над ситуацией. – Зато теперь понятно, почему отсюда никто не возвращался… что так же не приносит оптимизма, раз уж это место по всеобщему мнению является проклятым. Ты встречал кого-нибудь из нашего времени? Или Норис? - Нет, но я знаю, где они, - брюнет ласково коснулся ее волос, пропуская сквозь пальцы шелковистые локоны, - я смог выиграть для нас время и свободу передвижения. Те, кто заходил прежде – в один голос твердили про проклятие, про то, что эта деревня не существует, про призраков и прочее. Я подыграл. Сказал лишь, что мы – странствующие священники, прибывшие из храма Хорра. Лучше не говорить то, что это – не полная правда, потому что велик шанс попасть к остальным «пришельцам», которых на данный момент держат под наблюдением, в замке. Считают, что это либо враги, либо ненормальные, что вполне объективно, учитывая тот факт, что «живущие» тут люди ничего такого не помнят. Так что, ты тоже подыгрывай. Пока мы не разведаем, что к чему – не стоит открывать все карты. Я полагаю, что для того, чтобы выйти, надо переменить тягловые центры энергии в месте произнесения заклятия. То есть – в замке. Вопрос в том, как туда проникнуть. - Может, попробуем воспользоваться моей фамилией? – предложила Лили. – Айзенстоун и двести лет назад были герцогской семьей. Я хорошо знаю нашу историю, так что сейчас во главе дома стоит герцог Доминик Эдуард Айзенстоун. Я назовусь его ребенком. Герб у меня есть, так что мы можем затребовать аудиенции и приема нас в замке. Скажем, что проездом здесь, возвращаемся из Боркаи в Эледор. Проверить-то они все равно не смогут, да и не станут. - Не самый хороший вариант. Во-первых, насколько мне известно, герцогских дочерей двести лет назад даже в город не отпускали без свиты в виде нянек и охранников. Во-вторых, даже если прокатит это – нам все равно не позволят пройти в зал, где должно будет твориться это заклинание. Ну а в-третьих, есть идея получше. Для начала нам надо переговорить с теми, кто из нашего времени. Осмотреться. Узнать побольше о самом заклинании, чтобы знать, как и куда смещать центры. А, следовательно, мы проникнем в замок иначе. - А ты у нас уже не свита? – улыбнулась девушка. – Так бы мы обеспечили свободный проход по замку. Что тогда предлагаешь ты? - Я один. Раньше – не было свиты меньше, чем в десять голов, - пояснил парень, - я предлагаю сначала исследовать замок. Мы пройдем, как праймеры – молодые монахи, которые помогают в составлении заклятия и благословляют на его проведение. Однако, у нас будет одна небольшая сложность. Тебе придется временно стать парнем. Выдержишь? - Но я не маг, так что не умею накладывать иллюзию, - нахмурилась беловласка. – Сам факт меня совсем не смущает, но вот как это осуществить… - Я смогу это сделать – не вопрос, - улыбнулся Гордон. – Хочешь попробовать сейчас? - Но ведь сложно поддерживать иллюзию на другом человеке. Вдруг нам придется разделиться? - Не сложно, если связь крепка, - улыбнулся он, - а любовь – это крепчайшая из всех связей. К тому же, нас не станут разделять – спеняем на «узы аркана» - чертовня такая, которая ранее накладывалась на молодых монахов, чтобы они постоянно были рядом. Ну, знаешь, чтоб по девочкам не бегали. В общем, когда будешь готова попробовать – просто скажи. Я действительно считаю, что стоит сначала попривыкнуть, прежде чем идти. - Ну, если ты так думаешь… - неуверенно протянула она, поднимаясь, - в принципе, я готова сейчас. - Брюки сними, - улыбнулся парень, - больно будет – у них крой женский. Понимая, к чему все идет, Лилит пожала плечами, снимая не только брюки, но и всю остальную одежду. Размотав стянутую грудь, она спокойно посмотрела на парня. - Теперь можно? - Да, - Блэкхарт поднялся и, обняв ее со спины, поцеловал в висок, тихо шепча заклинание. Девушку окутала сизая дымка, а в комнате чуть потемнело. – Готово. Тело в объятиях парня заметно прибавило в росте, хотя и не дотягивало до его. Спина и плечи расширились, а мягкая грудь, к которой ненавязчиво прикасались чужие пальцы, выровнялась. Длинные волосы словно втянулись в голову, кончиками останавливаясь где-то чуть ниже шеи, из которой показался выпирающий кадык. Черты лица заострились, но все равно остались довольно миловидными. Айзенстоун с каким-то непонятным восторгом опустила взгляд вниз, рассматривая новую ипостась. Парень отпустил ее, отходя в сторону и уставляясь в окно. «Н-да… теперь не пообнимаешься…» - Попробуй пошевелиться, можешь надеть мои запасные вещи, они на стуле около кровати. Я сделал тебя максимально высокой относительно исходного роста, так что должны подойти. - Будет исполнено, - сломавшимся голосом сказала она, тут же хихикнув от непривычки. Подойдя к стулу, она послушно стала одеваться. Происходящее начинало ей нравиться. – Круто! Всегда хотела попробовать походить в мужском теле! - У тебя будет время. Эта иллюзия продержится около недели, если я не сниму ее прежде, так что времени навалом, - Гордон запрыгнул на подоконник и, умостившись на нем, прищурился, разглядывая прохожих. - Походишь еще. Синие глаза хитро прищурились. Девушка снова хихикнула низким смешком, подходя к парню и обнимая. - Здорово! Наконец-то могу дышать полной грудью – прощайте, надоевшие бинты! А еще она плоская! Как я давно мечтала! - Не вижу в этом ничего утешительного, - пожал плечами Блэкхарт, - но я рад, что тебе достаточно комфортно. - Ну, ходить, все же, немного странно, - поделилась впечатлениями Лили. – А еще волосы короткие – у меня таких с детства не было. Тоже непривычно. Как и волосы на ногах… - Это потому что ту ходишь по-женски. Как будто косичку ногами плетешь. Ставь ноги чуть шире, делай большие шаги – и все станет на свои места. А еще – опусти ниже штаны. Ты слишком сильно их натянула на талию. Пояс на бедрах должен быть. Так будет удобнее. - Так? – выполнив все указания, спросила беловласка. – Да, поудобнее будет… - Точно, - кивнул Блэкхарт, снова переводя взгляд на окно, - сейчас мы пойдем за едой. Ты со вчерашнего дня ничего не ела, так что – надо пополнить запас сил. Готова? - Со вчерашнего? Я так долго пробыла в отключке? – удивилась Айзенстоун, но тут же отмахнулась, заинтересовавшаяся более насущной проблемой. – Нэ, Горд… а ведь ты избегаешь на меня смотреть… - Нет, я просто пытаюсь проследить за одним человеком, - он кивнул на окно, сквозь которое было видно молодую привлекательную длинноволосую женщину, одетую в платье мага, - я думаю, что мне стоит поговорить с ней. «Я знаю это» - тут же раздался в голове девушки голос ашарийки. Вопрос о подобных явлениях у самого парня больше не стоял. Зато появился другой: - О, вот как? Почему именно тебе, а не нам? - Кто знает, - пожал плечами Гордон. – Может, потому что я давно не встречал жрицу Айлинемун. А может и по другой причине. На месте разберемся. «Жрицу он давно не встречал, как же… откуда у меня такие мысли?» - Ну, тогда идем, пока она далеко не ушла. - Да, идем, - парень спрыгнул и, закинув на плечо сумку, повернулся к ней, - только помни, что ты сейчас – парень. - Забыл, кому ты это говоришь? – хмыкнула Лили, вмиг преображаясь – весь вид молодого парня выражал уверенность и спокойствие. – Как будто в первый раз. - Помню, - кивнул тот и, пошел в направлении двери.