Страшная месть Рэд

Не часто Бутчу доводится валяться без чувств – чай не кисейная барышня. Может, потому он так тяжко приходит в себя. Башка раскалывается хуже, чем после пьянки, уж тут-то ему есть, с чем сравнивать. Первым делом он сознаёт, что лежит лицом вниз на кушетке и не может пошевелиться, всё тело будто ватное. Бутч решает чуток повременить и пока сообразить, как он здесь – впрочем, поди пойми, где это «здесь» – оказался. А где он был до того, если на то пошло? В памяти всплывают смутные обрывки: замусоренные переулки, по которым он вразвалочку шагал к салуну. Прошлым вечером какой-то паренёк, которого Бутч никогда прежде не видел, шепнул, что вызнал, где прячется треклятый Одинокий Рейнджер, и предложил встретиться, «обсудить цену информации». Если немного напрячь больную голову и подумать – соглашаться не стоило. Стоило взять щенка за шиворот и заставить признаться, кто его подослал. Последнее, что он помнит – оклеенную пёстрыми афишами кирпичную стену, тут оставалось только свернуть направо и выйти на оживлённую главную улицу. Вот только дорогу вдруг загородил здоровенный черномазый мужик. А потом Бутча, верно, и вовсе приложили по темечку сзади – по ощущениям, шишка будет приличная. Ладно. По всему выходит, что его похитили. Кому и на кой это понадобилось, можно не гадать – сами придут и всё расскажут. Хотя лучше бы не дожидаться, а поискать возможность слинять. Дёрнувшись посильнее, Бутч чувствует: он связан. Не грубыми верёвками или наручниками – хотя он бы и такому обороту не удивился. Запястья и лодыжки пристёгнуты к кушетке широкими ремнями, ещё один ремень обхватывает его поперёк туловища, не позволяя сдвинуться ни на дюйм. К тому же, он раздет и прикрыт лишь ажурным покрывалом. Какого чёрта? Взгляд наталкивается на графин с водой на изящном столике, тотчас начинает нестерпимо хотеться пить. Рядом с графином – стопка книг и несколько вырезанных картинок, прижатых маникюрными ножничками. Повсюду, куда только достигает взгляд, красиво разложены кружевные салфеточки и вышитые подушечки, да Бутч уже и не сомневается, что оказался в дамском будуаре. В будуаре, отделанном в красных тонах. В душу закрадывается смутное очень нехорошее подозрение. Отворяется дверь, по спине неприятно тянет сквозняком, и в комнату кто-то входит. До Бутча доносится шорох платья, тяжёлые шаги – и запах. Очень знакомый терпкий запах духов, который он помнит даже спустя столько лет. – Ты-ы, – хрипит Бутч, силясь хотя бы приподняться. – Рыжая. Стер-рва. Хозяйка разъездного весёлого дома останавливается над ним, гулко стукнув в пол костяной ногой. Пленника передёргивает. – Давно не виделись, Бутч. Он мотает головой, стараясь стряхнуть упавшие в глаза волосы. Рэд смотрит на него сверху вниз с привычным скучливо-брезгливым выражением лица, но её спокойствие – сплошное притворство. Блеск её глаз слишком красноречиво говорит: наконец-то. Бутчу становится очень не по себе. – Лучше б ещё столько не видеться, – признаётся он честно. – Ценю твою искренность, – хмыкает Рэд. Придвинув к кушетке стул, усаживается на него, по-мужски широко расставив ноги и поддёрнув юбки. Если бы Бутч хотел, он мог бы в подробностях разглядеть ажурный узор на её резной ноге. Но ему совсем не до того. – Как видишь, мне наскучило ждать, пока рыцарь на белом коне заставит тебя расплатиться по моему счёту. Пришлось взять дело в свои руки. Бутч на пробу крутит запястьем: вдруг получится освободиться? Он не горит желанием узнать, для какой «расплаты» его понадобилось связать. Пряжка браслета звонко брякает о кольцо, к которому тот пристёгнут. Вот дьявол! Рэд притворяется, будто ничего не заметила – а может просто уверена, что его усилия не увенчаются успехом. – Если у меня что-нибудь забрать, я возьму что-нибудь взамен, – по ярко накрашенным губам змеится торжествующая улыбка. – Твои слова, Бутч. Ты помнишь, что забрал у меня? Рэд снова тяжело пристукивает каблуком. Бутч отвечает не сразу, зло сверля её взглядом. Он мог бы отрезать: «Ты заслужила!» – но решает: вот ещё не хватало, унижаться перед ней. Не дождётся, ведьма. – И на чём сойдёмся? – бросает он презрительно, хоть и знает: сейчас он полностью во власти Рэд, и лучше бы её не дразнить. Убить она его не убьёт – слишком просто, слишком быстро. Но уж чем её никогда нельзя было попрекнуть – это отсутствием фантазии. – Для начала я получу то, чего, по моим сведениям, тебя так и не лишили в тюрьме. Учти: лучше не противиться, просто расслабься. Врать не буду: будет больно, размерчик игрушки я подобрала, соответствующий твоим провинностям. Мгновение Бутч недоумевает, потом соображает, что и каким способом с ним хотят сделать, возмущённо взрыкивает и рвётся из пут. Женщина с мстительным удовлетворением наблюдает за его барахтаньем. Властно опускает ладонь ему на холку, сжимает пальцы, чуть царапнув ухоженными острыми коготками. – Ты закончил? Чёртовы ремни держат надёжно, но не причиняют боли, они для того и приспособлены. Верёвки бы врезались до мяса, но и это, ей-ей, было бы не паршивей того, что его ждёт. Обмякнув, Бутч тяжело дышит, пытаясь вывернуть голову так, чтобы Рэд оценила его угрожающий взгляд. Он уже не уверен, что в его положении возможно убедительно угрожать. Рэд обходит его сзади и стаскивает с него покрывало. Бутч её больше не видит, зато слышит шелест поднимаемых юбок. Узкая украшенная кольцами рука гладит его по пояснице, напоминая: «Не дёргайся, будет хуже». – Не бойся, я мастерски управляюсь с разнообразными искусственными деталями. Пришлось научиться, отчасти твоими стараниями. Бутч зажмуривается и приказывает себе думать о том, как страшно отомстит обидчице, когда… когда… Потом! Когда снова сможет нормально ходить. Ночь ещё только начинается.