Дочиталась, досмотрелась...

Женя, очнувшись, удивилась, насколько ясно её сознание: ни капли усталости или сонливости. Вот только лежать на земле было не слишком удобно, и она, хоть и неуверенно, но встала и осмотрелась. Похоже, на этот раз её занесло в какой-то маленький городок. Вид у него был довольно экзотичный, с азиатским привкусом, который был во всём: от общего вида домов до надписей на вывесках, каллиграфически выведенных чёрной краской и похожих на причудливые картинки символического характера. Было до странности тихо. Обычно днём на улице, да ещё в такую хорошую погоду, кто-нибудь да шумит: птицы, автомобили, прохожие с детьми и собаками, ветер в листве деревьев, наконец. Но городок был совершенно пустынен и хранил безмолвие. Оглядевшись по сторонам, Женя не нашла книжки-связника, которая вела её через все прошлые миры, и чуть было не запаниковала, но вовремя взяла себя в руки. Книга непременно где-то должна быть. Или её унёс кто-то из местных жителей… хотя это было совсем уж неправдоподобно, ведь никого поблизости не было. Девушка осторожно, прислушиваясь к тишине улочек, пошла вдоль ряда домов, подсознательно опасаясь, что вот-вот из-за угла выпрыгнет какой-нибудь псих с ножом. «Если судить по обстановке, — думала она, — то у меня только одна идея: я в каком-то аниме. Вот только в каком из двадцати-тридцати, которые я видела? Или это китайский фильм, который я видела как-то раз по телевизору в больнице? Это же может быть абсолютно всё, что угодно!» Заглянув в одну из лавок, она с изумлением обнаружила прилавки, ломящиеся от аппетитных и, похоже, всё ещё горячих блюд. Некоторые их них Женя даже никогда не видела, а уж припомнить, как хоть что-то из них называется, была совершенно не в состоянии. Девушка вспомнила, что не ела по крайней мере полдня или даже сутки, и, нерешительно оглядевшись по сторонам, потянулась за крайним пирожком. Однако что-то заставило её отдёрнуть руку. Разум брал верх над голодом и буквально кричал: «Это ловушка! Не может быть, что всё это богатство просто так взяли и бросили! Ты не в своём уютном мире, здесь и демоны могут быть, и ещё кто похуже». Женя нахмурилась и села на один из стульев около прилавка, с подозрением глядя на блюда и поминутно оглядываясь в поисках кого-то, кто мог приготовить их. Вскоре она была вынуждена отвернуться от тарелок с мясом и лапшой, иначе бы просто не выдержала искушения. Но уйти ей не давало смутное чувство дежавю, будто она уже видела этот стол с яствами. Аппетитный запах действовал на нервы, и Женя, вскочив, поспешила прочь от соблазнительной лавки. Тем более, книгу-связник она так и не обнаружила, значит, стоит продолжить поиски. Переходя от одного прилавка к другому, девушка пробегала глазами мимо огромных тарелок и подносов с разнообразной едой, надеясь заметить маленькую книжицу. Наконец, она очутилась в конце большой улицы и упёрлась взором в вывеску на японском языке. С удивлением Женя поняла, что надпись расплывается у неё перед глазами. Испугавшись, что подхватила какой-нибудь сглаз или попросту конъюнктивит, она осторожно протёрла глаза, и после повторного взгляда на вывеску внезапно поняла, что она значит. «Купальни Абура-я». Сознание пронзила мгновенная догадка. Женя ещё раз обернулась на безлюдный городок, а затем внимательнее рассмотрела дом, возвышающийся за вывеской «Купальни». Затем сорвалась с места, побежала и вернулась к лавке, около которой очнулась. «Точно. Унесённые призраками. Чёрт! Как же давно это было! Я же почти не помню, что мне надо делать, чтобы хотя бы выжить! Где, где связник?» — думала она, чувствуя, как к горлу подступает паника. Женя прекрасно помнила, что мир «Унесённых призраками» не слишком лоялен к чужакам. Можно было запросто раствориться, стать духом без тела, или, если осмелиться пойти работать в купальни, нарваться на немилость хозяйки Юбабы. И Женя была уверена, что никакой Хаку ей не поможет. Максимум какая-нибудь жадная лягушка, которой можно было пообещать заплатить за услугу. И, конечно же, соврать. К её превеликой радости, книжка-связник лежала прямо посреди дороги, сиротливо приоткрыв обложку и пару листов. Женя никак не могла понять, почему она с самого начала не заметила её, но успокоилась на мысли, что книга просто переместилась немного позже неё самой. Открыв последнюю запись, она обнаружила ещё одно послание от Начальника Междумирья, которое её насторожило: «Рад, что снова могу писать тебе. Надеюсь, ты в порядке. Связь с тобой и с твоим положением в мирах кратковременно пропала. Мы, так сказать, потеряли тебя при переходе. Поэтому пишу с запозданием. Но тебе не о чем волноваться, теперь всё снова под контролем. Мы совершенно не ожидали, что ты так рано попадёшь сюда. Вероятно, какая-то неведомая пока нам сила протолкнула тебя сразу через несколько миров, прямо в пространстве между ними. Оно отличается от Междумирья, ведь оно лишь посредник, промежуточная станция между фантазией и реальностью, его от остальных миров тоже отделяет межмировое пространство. Пожалуй, я слишком много пишу ненужного для тебя. Главное в твоей ситуации — сохранить холодный рассудок и действовать максимально осторожно. Постарайся вжиться в этот мир. Он может показаться тебе странным, но если ты сольёшься с ним, то сможешь выполнить задание. Удачи! Надеюсь, в скором времени ты сможешь вернуться домой, ведь из-за аномалии твой путь стал короче». И, конечно же, за письмом Начальника следовало задание, не отступающее от загадочно-мистического стиля своих предшественников: «Один — тьма, другой — вода, третий — огонь. Трое не те, кем хотят казаться. Триединство проложит путь к цели». «Не те, кем хотят казаться… — Женя задумалась, спрятавшись от солнца под навес одной из лавок. — Это притворщики? Предатели? Не помню таких здесь… А! Может, это те, кого заколдовала сестра Юбабы? Тот малыш, из которого получился маленький зверёк, и птица, и три головы… Но причём тут стихии?» Так и не придумав ничего лучше, она спрятала книжку в карман и стала размышлять, как ей «вжиться» в этот мир с совершенно иной культурой и иными правилами. Естественно, куда ей идти, как не в купальни Абура-я, ведь именно там шанс найти этих троих крайне высок. Может, это и не трое заколдованных, может, это какие-то посетители или работники купален. Однако сейчас идти в купальни было невозможно. Был день, и никто не работал. Следовало ждать наступления вечера. Женя села в тень одной из лавок и, стараясь не обращать внимания на богатые угощения, разложенные перед ней, принялась ждать. Вскоре голод стал невыносим. Девушка решила, что-либо сейчас же умрёт возле всего этого изобилия, либо объестся и превратится в свинью. Пугало то, что через некоторое время голод мог победить здравый смысл. И Женя решила перенять первую особенность японской культуры — запредельную вежливость и уважительность. Оглядевшись, она уставилась за прилавок, туда, где, по идее, должен находиться продавец или повар. Затем встала, как можно ниже и благоговейнее поклонилась и проговорила, сдерживая так и текущие слюнки: — Господин или госпожа, кто бы вы ни были, позвольте бедному путнику на малую толику утолить свой голод и более не беспокоить господ. Клятвенно заверяю, что не имею никаких плохих намерений против хозяев дома и готова чтить их как своих спасителей. После этой пламенной речи, слишком пышной на вкус Жени, она замерла в полупоклоне, сложив на груди руки в молитвенном жесте. Казалось, что ничего так и не произойдёт и она останется в своей верноподданнической позе до самого вечера, но внезапно для себя девушка ощутила, как голод постепенно начал утихать. Он больше не глодал её изнутри, не вынуждал диким зверем наброситься на блюда. Каким-то уголком подсознания Женя поняла: ей позволили есть. И, сдерживаясь, она чинно села за прилавок и осторожно, будто каждая пророненная на прилавок капля соуса могла прожечь дерево насквозь, съела порцию лапши в небольшой чашке. Больше трогать яства девушка не посмела и снова села на пол, ожидая вечера. Она покинула лавку, только когда на улице зажглись первые фонари. Женя больше всего боялась, что, подобно Тихиро, начнёт таять, но этого почему-то не происходило. Вспомнив про «наследие дементоров», из-за которого в одном мире она могла понимать этих чудищ, а в другом порождать огонь и управлять им, она решила не удивляться, а просто порадоваться, что мир духов счёл её равной. На купальне тоже зажглись огни, а, посмотрев за спину, Женя убедилась, что пароходик с духами и богами уже маячит где-то на полпути к берегу. Коротко выдохнув, она решительно зашагала к мостику, соединяющему купальни с улицей. «Если я не стала растворяться, значит, для этого мира я не человек, — рассудила Женя, ступая на чистые доски. — Получается, никто ничего не заподозрит, если я просто пройдусь по мосту. Но не пойду же я сразу к Юбабе? Надо бы с чёрного входа. Где он? Найду. Увижу, как там всё выглядит, и вспомню. Надеюсь». Тут она сфокусировала взгляд, до этого рассеянный из-за погружения в мысли, и остановилась как вкопанная. В нескольких шагах от неё, на краю моста, почти касаясь перил, стояло очень знакомое ей существо. Чёрное, высокое, почти прозрачное к низу, в белой маске с характерными чертами глаз и рта. Но Женя знала, что это не его лицо. У него вообще не было лица. Она встала чуть боком к Безликому, который смотрел на неё глазами на маске, и исподлобья взглянула на духа. Тот не шелохнулся, только чуть повернулся, когда она шагнула в сторону. — Здравствуй, — отсутствие людей вокруг и невозможность говорить почти весь этот день изнуряла Женю, хотя раньше она думала, что сможет провести пару месяцев в полном одиночестве. Сейчас же сработал неведомый механизм, заставивший её первый раз за сутки заговорить с первым встречным. И ей было всё равно, что он ничего ей не ответит. — Ты всё время стоишь тут? — продолжала она, медленно приближаясь к Безликому. Она не была уверена, что он не попытается проглотить её. Только помнила, что нельзя ничего брать у него из рук и впускать в дом. А вот говорить, кажется, можно было сколько угодно. В ответ он только чуть склонил голову-маску, неотрывно наблюдая за Женей. «Надеется, что подойду ближе и что-нибудь возьму», — подумала она и постаралась улыбнуться как можно очаровательнее, а затем, поняв, насколько нелепо выглядит, снова посерьёзнела. — Наверно, обидно не иметь дома, — невпопад произнесла она, почти поравнявшись с Безликим. Тот снова никак не отреагировал. — Я вот тоже последний год бездомная, — Женя, оглядываясь назад, заметила, что кораблик с духами почти причалил. Однако ей захотелось выговориться. Всё равно Безликий ничего не скажет на её жалобы. — Мотаюсь по… местам, как ужаленная. В тюрьме отсидела. Как дом, только совершенно чужой, грязный, иногда холодный и совсем не уютный. Тебе бы тоже не захотелось бы там оставаться. Три дня жила в замке, ещё месяц или два перед тюрьмой тоже. Но там всё было… нет, это тоже не дом. Я не уверена, что мне были рады. Она стояла, опершись сзади на перила, и болтала с безмолвным мрачным духом напротив. Рассказала и про заброшенный дом в мире Хранителей, про его продуваемые всеми ветрами стены и жёсткий пол. — И сейчас не знаю, долго ли пробуду в доме. Может, меня тут же выгонят. Я тогда буду такая же, как ты. Точно. Буду стоять вот тут, на мосту, — она топнула ногой по доскам. — И никогда не увижу родных. Они, наверно, и не знают… Если я застряну здесь навечно, они, наверно, забудут обо мне. И друзья. И все, кто меня знал. Совсем забудут, — в глазах у Жени защипало от этих слов, в которые наконец превратились долго оформлявшиеся неясные тоскливые мысли. — А я так и сгину здесь. Чёрт, если подумать… Она отвернулась от Безликого, не сводившего с неё чёрных нарисованных глаз, почему-то не желая, чтобы он, совершенно посторонний дух, видел её слёзы, которые были готовы вырваться на волю. Женя поспешно отёрла глаза и задержала дыхание. И вдруг услышала тихий звук, нечто среднее между «а-а» и шелестом листьев. Резко подняв голову, она обнаружила, что от тела Безликого отделилась чёрная рука и потянулась к ней. Почти инстинктивно девушка отпрыгнула в сторону и крикнула: — Чёрт! Ты решил поймать меня! Не выйдет! Я застряну здесь, я сдохну здесь, но не от тебя! В подступавшей к горлу безысходности она решила, что дух захотел воспользоваться её беззащитностью и проглотить, обретя лицо. От этой мысли она вся передёрнулась и отступила ещё на пару шагов. Но Безликий не преследовал её. Он испуганно отстранился, когда она накричала на него, и, кажется, его нарисованные уголки губ опустились. Чёрные глаза всё ещё смотрели на Женю, остановившуюся и не понимающую, что произошло с духом. А он лишь снова тихо выдохнул своё «А…» и растворился в воздухе, точно привидение на свету. «Неужели он не хотел причинить мне вреда? Он… пожалел меня? А я, получается, обидела его», — пронеслось в голове девушки, и она едва слышно прошептала: — Прости. Я совсем расклеилась, — и, не оборачиваясь больше, поспешила в купальни. Сзади уже был слышен шум толпы духов и божеств, готовых отдохнуть в заведении Юбабы после будних забот. Почти у входа Женя стала обеспокоенно оглядываться. Но вся её напряжённость ушла, еда она заметила небольшую дверку слева от себя. Быстро юркнув в неё, для чего ей пришлось согнуться чуть ли не пополам, Женя попала не то во внутренний двор, не то в маленький сад. Пройдя по дорожке, вышла в другую дверь и очутилась на знакомой по фильму площадке, с которой начиналась жутковатая лестница вниз, в котельную. Лестница казалась настолько старой и ветхой, что Жене было страшно сделать хотя бы шаг. Она отчётливо вспомнила, что даже под маленькой Тихиро ступенька проломилась. Поэтому, повернувшись спиной вперёд, она стала спускаться будто по садовой лестнице, каждый раз проверяя очередную ступень и крепко держась за предыдущие. Конечно, это было дело не быстрое, и в самом низу Женя очутилась, только когда совсем стемнело. Выдохнув и стерев со лба капельки пота (всё же здесь было уже довольно душно, хотя от котельной Женю отделяла пара дверей), девушка уже было открыла дверь, но тут задумалась: а что же, собственно, она собирается сказать деду Камадзи, чтобы он её пропустил? Скорее всего, история о сиротке, неизвестно как появившейся в окрестностях купален, не пройдёт. Ноги несли её вперёд сами собой, и не успела Женя принять окончательное решение, как уже выглядывала из-за угла, с восхищением воочию наблюдая за работой маленьких существ из пыли и сажи и ловкими движениями нескольких пар рук деда Камадзи, больше похожих на паучьи лапки. И тут ей в голову пришла, как ей показалось, блестящая идея. Она прокашлялась, однако из-за шума котла её никто не услышал. Тогда Женя громко постучала в косяк двери, стараясь быть одновременно настойчивой и учтиво-почтительной. В этот раз Камадзи, услышав её, остановил работу своих помощников, и те, забросив последние кусочки угля в печь, убежали в свои норки, освобождая путь девушке. Она вошла в котельную и, не теряя ни секунды, подошла к деду Камадзи, который продолжал тереть травы и принимать таблички. Помедлив пару секунд, она на всякий случай поклонилась и, не успев разогнуться, начала: — Здравствуйте. Мне очень приятно наконец-то встретиться с вами, уважаемый господин Камадзи, я много о вас наслышана, — дед едва заметно фыркнул в усы, и Женя, начиная бояться, что он не поверит ни едином её слову, бойко продолжала: — Я пришла из далёкой страны, чтобы стать частью вашего заведения. Я довольно неплохой специалист в области оздоровительных и релаксирующих ванн. Стаж работы не так уж и велик, но клиенты всегда отмечали почтительное обхождение и… — Имя-то у тебя есть, специалист? — прервал её Камадзи. Похоже, ему уже наскучила канцелярская трескотня Жени. — Евгения… Меня зовут Мясникова Евгения… — тут же ответила она, стараясь не терять улыбку. — Ты, Евгения, не мне бы всё это рассказывала, — всё ещё недовольно проворчал дед и постучал молотком. Малыши-рабочие снова поволокли уголь к печи, и Женя поспешно отошла с их пути. — Так чего ты сюда-то пришла, я тебя спрашиваю? — ещё более раздражённо осведомился Камадзи у затихшей Жени. — Мне говорили, что именно вы способны дать хорошие рекомендации. Меня никто здесь не знает, а если вы поможете мне, то я в долгу не останусь, — Женя смутно понимала, как она сможет оплатить долг, но пока это её не заботило. Камадзи снова фыркнул в усы: — Наконец-то хотя бы пара честных слов. Допустим, я и остальному вранью поверил. Тогда почему же «специалист» приходит устраиваться на работу с чёрного хода? — А какой честный труженик пойдёт через парадный? Через парадный приходят только клиенты, мошенники или налоговая инспекция, а то и все вместе, — нашлась Женя и по лицу собеседника попыталась понять, пришлась ли острота ему по вкусу. Ничего не определила и снова умолкла. — С чего ты вообще, Евгения, решила, что тебе нужны чьи-либо рекомендации? — уже мягче спросил дед, принимая новую партию табличек. — Я думала, здесь довольно большая конкуренция, и некоторая, так сказать, протекция мне не помешает… Тут Камадзи не усмехнулся, а натурально рассмеялся и повернулся наконец лицом к Жене. — Конкуренция? Сразу видно, что ты издалека. Какая же конкуренция может быть на место поломойщика, работающего двенадцать часов в сутки, в ночную смену? И кто же так ломится получить работу у Юбабы? Самоубийцы и трудоголики? Так они уже все тут работают. Иди и не поднимай сажу столбом там, где не следует. Немного смущённая, но обрадованная, что её хотя бы не вышвырнули за порог, Женя снова поспешно поклонилась, выдохнула: «Спасибо, господин Камадзи», — и поспешила найти выход. — Обувь сними, — не поворачиваясь больше, окрикнул её дед, когда девушка уже приоткрыла дверцу внутрь. Хлопнув себя по лбу и извинившись, Женя, стараясь не наступить на малюток из сажи, снова вернулась к выходу, разулась и уже босиком поспешила прочь из котельной. Она оказалась в каком-то складском помещении, но, решив не сворачивать, озираясь, пошла вперёд. Чутьё не подвело её: она вышла прямо к лифту. Дёрнув рычаг, она от неожиданного рывка чуть не повалилась на пол, но вовремя взялась за что-то деревянное и устояла. Вскоре её глазам предстало поистине волшебное зрелище. Все эти монстры, и работники купален, иногда не менее жуткие, чем посетители, и сами ванны и клубы пара были словно сошедшими из-под руки художника и в то же время до жути настоящими: пар оставлял на лице капли влаги, некоторые жабы неодобрительно косились на неё, и Женя отворачивалась от них, едва одарив оптимистичной улыбкой, духи и демоны рычали и пищали, переговариваясь. Девушка, не уставая оглядываться по сторонам, переходила из лифта в лифт, слыша за собой недовольные шепотки и только ускоряя шаг. Наконец, она попала в лифт, который привёз её на самый верх купальни. Женя выдохнула: ей в какой-то момент показалось, что здание, смеясь над ней, уходит ввысь всё дальше и дальше по мере того, как она преодолевает этаж за этажом. Затем, быстро оглядев богатый, но пустынный зал, направилась к огромной двустворчатой резной двери. Оглядев ручку, выполненную в виде головы, она предусмотрительно постучалась. Ответ последовал незамедлительно — подозрительная ручка заговорила: — Какие вежливости, неплохо. Ну и чего ты топчешься тут? Заходи давай. Дверь распахнулась, и Женя двинулась было сквозь открывшуюся ей анфиладу богато оформленных комнат, но какая-то неведомая сила подхватила её и поволокла сквозь бесчисленные дверные проёмы. Женя сморщилась, но не от скорости, а от того, что её босые ноги больно тёрлись о каменные и деревянные полы, и поспешно подогнула колени. Итогом всего был небольшой, плохо освещённый и завешенный портьерами и балдахинами кабинет, в который Женя со всего размаху и влетела, не устояв на ногах и упав на колени. Не успела она поднять голову и привстать, как тут же согнулась в поклоне, увидев хозяйку кабинета и всей купальни за письменным столом напротив себя. Старуха с непропорционально большой головой, вытянутым носом и огромной родинкой прямо посередине лба была погружена в заполнение каких-то бумаг и, казалось, совсем не обратила внимания на девушку, которая, не разгибаясь, исподлобья следила за ней. Женя не была уверена, стоит ли ей выпрямиться или по правилам местного этикета следует ждать, когда с тобой заговорят. Но когда ожидание стало невыносимо, она выбрала средний вариант: негромко и почтительно произнесла: — Госпожа Юбаба, я рада, что вы уделили мне своё время. Прошу, выслушайте меня. Колдунья подняла голову. Женя наконец выпрямилась и, думая, что всё же стоит подождать, пока её попросят продолжить, замерла. Юбаба буквально сверлила её взглядом круглых глаз, которые, кажется, были размером с чашку каждый, и девушке всё больше и больше становилось не по себе. Но это не длилось вечно: хозяйка купален задумчиво, но с оттенком презрения, который, наверно, почти всегда сквозил в её тоне, сказала: — Зачем ты пришла ко мне, девочка? — Госпожа Юбаба, я бы хотела получить у вас работу… — начала было Женя бодро, как по написанному, но колдунья возмущённо прервала её: — Что?! Повтори! — Я бы хотела получить у вас работу, — твёрдо, стараясь не отводить взгляда от поблескивающих глаз Юбабы, шагнула вперёд девушка, немного запоздало обидевшись на «девочку». Но хозяйка купален не разъярилась, как боялась Женя. Не взлетела под потолок, не стала угрожать ей расправой или тяжелейшими условиями работы, а просто хмыкнула и откинулась на спинку стула, выплюнув: — Для таких, как ты, у меня мест нет. — Я не претендую на конкретную работу. Просто мне надо где-то жить и чем-то зарабатывать на еду и прочее, а ваше заведение — самое известное в округе, у вас всегда много клиентов, — Женя краем сознания подумала, что если она вернётся в свой мир в целости и сохранности, то с такими навыками сможет устроиться на любую работу. — Ты будешь пугать моих посетителей, — сморщившись, покачала головой Юбаба. — Лучше уходи, пока я не разозлилась на тебя, — а было видно, что она почему-то изо всех сил сдерживается, чтобы не сорвать злобу на девушке. Но Женя не вняла её просьбе и продолжала стоять на своём: — Прошу, примите меня на работу, я не уйду без вашего согласия. Юбаба закатила глаза и ударила кулаком по столу, отчего листы исписанной бумаги пташками взлетели в воздух и плавно опустились обратно. — Уверена? Будешь нарушать порядок и плохо обходиться с клиентами — вышвырну под дождь! — гневно крикнула она, чуть приподнявшись со стула. Женя лишь моргнула и не сдвинулась с места, хотя внутри у неё всё сжалось от испуга: вдруг превратит в лягушку или таракана? — Да! — тоже немного повысив тон, кивнула девушка. Колдунья, нахмурившись, но всё же успокоившись, выдернула из стопки листок и отправила его вместе с пером и чернильницей в полёт к Жене. Та подхватила их и, не найдя места лучше, опустилась на колени, положила лист на каменный пол и написала заявление. Над подписью она раздумывала чуть дольше, но в конце концов написала то имя, которое сказала деду Камази, то есть своё собственное. Увидев, что девушка закончила, Юбаба взмахом руки поманила лист и внимательно перечитала написанное. Затем фыркнула: — Странное имечко, и довольно длинное, — она провела рукой над подписью «Евгения Мясникова», и иероглифы, перемешавшись, образовали новое имя. — Теперь тебя будут звать Джун, — непререкаемо произнесла колдунья и спрятала заявление в ящик стола. Женя снова кивнула. Почти год она в разных мирах жила не под своим именем, значит, и сейчас потерпит. Джун ничем кардинально не отличается от Джейн. — Хаку, — Юбаба обратилась к кому-то за спиной девушки, и та, обернувшись, узнала первого помощника хозяйки купален, — проводи её в общие комнаты. И на первых порах проследи за Джун. Она похожа на тебя, и мне это не нравится. Малейшая провинность — выгоняй её. — Конечно, — Хаку слегка поклонился и знаком велел Жене следовать за собой. Она на прощание поклонилась Юбабе, которая снова погрузилась в бумаги, и поспешила за парнем к лифту. За весь путь до общих комнат Хаку не сказал ей ни слова. Наверно, о чём-то думал. Возможно, о том же, о чём и Женя, которая силилась понять, что же такого в ней нехорошего, что колдунья, можно сказать, опасалась её, и чем же она похожа на Хаку? Но, когда она попыталась разговорить спутника, тот резко заметил, что к нему следует обращаться «господин Хаку» и что он не намерен сейчас вести праздные беседы. Когда первый помощник Юбабы докладывал жабе о принятой в штат девушке, Женя буквально чувствовала на себе неодобрительные и любопытные взгляды работников купален. В ответ она старалась как можно дружелюбнее улыбаться, но всё равно нутром чуяла, что уживаться здесь для неё на первых порах будет ой как трудно.