Один ристретто

Рабочий день Оикавы начинался с широкой улыбки остальному персоналу и зелёного фартука Старбакса. Сначала он не планировал проработать здесь долго, может быть, пару недель, но внезапно его захватило это место. Эта небольшая кофейня в центре города, наполненная ароматом кофе и пирожных, внезапно покорила его сердце. Здесь было невероятно тепло — может, от ярких солнечных лучей, вливающихся в помещение через стёкла окон, а может, от столь же ярких улыбок персонала этого кафе. Все, как один, были приятны и легки в общении, все улыбались от самого сердца, и Оикава не мог не ответить тем же. Его захватили эти будни — с чужим смехом, подписями на стаканах, запахом кофе и зелёным фартуком. Возле кассы появляется посетитель, и Тоору, отвлекаясь от анекдота Киндаичи, поворачивается к нему. Тепло и приятная нега, принесённая уютной атмосферой кафе, в мгновение развеивается. Обтянутые футболкой крепкие мышцы рук, коротко стриженные волосы, нахмуренные брови, чуть прикушенный край губы и абсолютное непопадание в здешнюю среду. Этот парень выглядит здесь чужим, он приносит какую-то мятную свежесть, от него веет холодной силой и надёжностью. А Оикава впервые ловит себя на том, что пялится на посетителя, как влюблённый с первого взгляда дурак. — Один ристретто, — произносит брюнет, не отрывая взгляда от телефона и явно переписываясь с кем-то. На лице Тоору сразу же возникает привычная улыбка, и он подхватывает со стола маркер. — Могу ли я узнать Ваше имя? — он спрашивал это тысячу раз у самых разных клиентов, но именно сейчас ему кажется, что голос, да и сама фраза звучат как-то слишком глупо. Недостаточно круто для этого не менее крутого парня с этими его обалденными мускулами. — Хаджиме, — взгляд чужих тёмно-серых глаз ошпаривает Оикаву, как тот эспрессо, который он разлил на себя в первый же день работы. Он чуть сглатывает и выдаёт почти молниеносно: — Какое прекрасное имя! Может, к нему ещё прилагается номер телефона? Тоору привык немного флиртовать с посетителями, но сейчас он впервые сам офигевает от своей наглости. Офигевает, но ничего не может поделать, почему-то именно в этот момент ему кажется, что если он упустит этого самого Хаджиме, жизнь его станет хуже. Киндаичи что-то шепчет за его спиной, но бариста даже не слушает, лишь всё ещё пялится на брюнета. — Нет, у меня нет телефона, — не моргнув и глазом, холодно отвечает тот. Оикава думает о том, что уже устал удивляться, и скромно тычет пальцем в смартфон, который парень держит в руках. — Но вы... — Нет. Ватари, вывалившийся из подсобки, ржёт за его спиной, но бариста стоически тянет улыбку на губах. Злосчастный телефон звонит, и Хаджиме отвечает, вновь теряя интерес к сотруднику Старбакса. А тот уносится делать чёртов ристретто, чуть ли не скрипя зубами от досады. Он, конечно, не привык знакомиться с парнями, но и, чёрт побери, получать от ворот поворот тоже не привык, да ещё и такой явный. В процессе готовки Оикава умудряется пару раз обжечься, всё валится из рук, но стакан ристретто всё же появляется перед посетителем, сверкая подписью «Хаджиме» и пририсованным в конце сердечком. Брюнет с сомнением смотрит на это чудо природы, окидывает Тоору каким-то странным взглядом с ног до головы, после чего, закрыв ладонью динамик телефона, произносит: — И ещё один карамельный макиато. Тоору позволяет себе вольность, закатывая глаза и явно демонстрируя, что посетитель мог бы и сразу сказать. Их менеджер, увидев это, точно отвесил бы парню подзатыльник. Когда готовый карамельный макиато оказывается рядом со стаканом ристретто, тоже подписанный, Хаджиме уже стоит без телефона, просто опираясь на стойку. Оикава заглядывается на его шею, думая, как было бы замечательно оставить на ней пару красных следов, и вздыхает. Он суёт деньги в кассу, а потом брюнет вдруг берёт маркер, стаскивает с него колпачок, а в другую руку берёт стакан макиато. — Спасибо, приятного дня, — посетитель наконец меняет холодное выражение своего лица, чуть ухмыляется, забирает только ристретто и выходит. Тоору недоумённо смотрит ему вслед, а после переводит взгляд на стакан с его любимым карамельным макиато. Подпись, раньше гласившая просто «Хаджиме», превращается в «самому наглому в мире баристе от Хаджиме». А ниже — ровные, следующие друг за другом цифры телефонного номера. Тоору, как дурак, не может сдержать широкой и довольной улыбки, поражаясь тому, как случайный посетитель, вдобавок ко всему, смог угадать его любимый кофе. Он аккуратно проводит пальцем по написанным маркером цифрам и смеётся, не обращая внимания на реплики остального персонала. Сегодня рабочий день Оикавы начинается с широкой улыбки, нового номера в списке контактов и мгновенной смски Мистеру Один-Ристретто, тому-самому-Хаджиме.