Группа продленного дня.

- Так, а ну, потише! – прикрикнул Хань, хмуро оглядывая расшалившихся детей. Они пару мгновений смотрели на воспитателя своими до ужаса невинными глазами, а потом вновь начали шушукаться. Парень недовольно цыкнул, откидываясь на стуле и потягивая кофе из большой кружки, которую ему на деле подарили, чтобы он носил в школу что-то погорячее. Однако пить виски при второклассниках… До этого он еще не докатился. Хотя порой очень хотелось. Как и убить некоторых особенно зарвавшихся юнцов, разбив их маленькие головки об парты. Но потом он вспоминал, что все же не зря заканчивал педагогический, да и к детям порой относился даже с любовью… - Маленькие паразиты, - покачал воспитатель головой, открывая ноутбук и доставая из сумки спутанные наушники. И кто только придумал это проклятие? Он со своим прошлым любовником, конечно, пробовал кое-что из Камасутры, но даже его так не изгибали. Свободное время у детей кончилось, и они должны были делать уроки, однако слушались его далеко не все. Очень далеко. Однако в моменты, когда его ученики подходили к нему и просили проверить домашнее задание, Хань чувствовал себя едва ли не богом - как оказалось, он все еще помнил эти этапы школьной программы. А то, что ему пришлось повторять таблицу умножения, дабы не ударить перед детьми носом в грязь – об этом пусть история умолчит. Они играли в каких-то кукол, рубились в стрелялки и рисовали, а порой к самому Ханю подбегали с просьбами: - Нарисуйте мне лошадь. Наверное, мир не видел еще более страшного коня, чем того, которого Лу нарисовал своим воспитанникам, но те были довольны до соплей, даже убеждали его, что он рисует лучше их преподавателя по искусству. И хотя парень не повелся, спорить он не стал. Пусть будут наивны до поры до времени. - Ладно, ладно, настало время заняться чем-то поинтереснее, - хрустнув пальцами, воспитатель быстро открыл папочку с недавно скачанными сериалами и выбрал новый сезон любимой американской комедии, радуясь, что удалось найти неплохие субтитры. Как-то однажды парень забыл наушники, да так засмотрелся, что его дети, подглядывая через его плечо, узнали слишком много слов, которые знать им было рано. Хотя какое рано! Им десяти-то еще не было, а они уже подчас ругались, как сапожники! Уменьшенные копии сапожников. Хань, конечно, сам паинькой никогда не был. Он и матерился, и покуривал иногда, предпочитая, правда, кальян сигаретам. Выпить никогда не отказывался. Просмотр порно считал уже не хобби, а второй профессией. Даже иногда подрабатывал дилером, советуя всем и вся то, что им могло бы понравиться. А, еще он был геем. Спросите, как он вообще прошел тестирование на работу в школу? Просто он умел быть паинькой. А умел и не быть. Работа в школе возложила на него большие обязанности, главной из них теперь была забота о репутации. Пришлось чистить социальные сети, поскольку его взрослые ученики, которым он преподавал историю, слишком уж быстро его там нашли. Поэтому фотки его бывших, пьяных вечеринок и какой-либо эротики пришлось в срочном порядке удалять. А жаль. Но Лу понимал, что в его деле репутация важна. Хотя он и любил своих учеников, даже обсуждал с ними темы, которые не должен обсуждать учитель, панибратства он не прощал. И заставлял этим всех себя уважать. По школе порой ходили слухи о том, что ему нравятся мальчики, ведь он был достаточно красивым и одиноким… И однажды по этому поводу его даже завуч вызывала. На что Ханю пришлось выкручиваться так, как никому. Говорить, что его невеста живет в Китае, и как только он заработает достаточно денег, чтобы содержать их семью, они обязательно поженятся. Повезло. Ему поверили, но предупредили, чтобы подобные измышления он пресекал на корню, поскольку может дойти до уголовного дела. Но Хань педофилом не был. Ему нравились мужчины постарше, опытные и серьезные, а никак не малолетки. И за работу свою держался, поскольку коллектив был хорошим, дети к нему привыкли, да и до дома идти было всего ничего. Да, зарплата не радовала его столь сильно, как если бы он работал, например, врачом, но ему хватало. Даже на то, чтобы иногда ходить по клубам. Впрочем, с этим нужно было быть осторожнее, а то однажды, когда китаец подумывал подцепить себе кого-нибудь на ночь и пришел в свое любимое место, он натолкнулся в нем на своих не совсем трезвых учеников, и прятаться пришлось под барной стойкой. Бармен не возражал, ибо Лу решил, что сидеть здесь без дела – нет смысла, а Тао парнем был видным… Список необычных мест, в которых Хань делал кому-то минет, в ту ночь пополнился. Зазвонивший телефон вырвал Лу из размышлений, и он поскорее ответил, стараясь быть как можно более милым. Звонила какая-то мамочка, желающая забрать своего сына из группы продленного дня, и Хань позволил себе вздохнуть с облегчением – спиногрызов оставалось всего трое. Теперь можно было и отдохнуть. Посмеиваясь над сериалом и отправляя в рот ломтик за ломтиком шоколада, который удалось отжать у его новой соседки за то, что он помог ей занести вещи в квартиру, Хань думал, что неплохо бы ему заняться писательством. Писать рассказы или даже фанфики, ведь времени в продленке было немало, а попробовать всегда хотелось. Вскоре из воспитанников остался лишь один «герой», которого обычно всегда забирали в числе первых. А потому то, что он, кажется, решил удержать Лу в школе до последнего, мало парня радовало. Но ничего не поделаешь. Не оставлять же малыша охраннику? Так делала его предшественница, она же за это и поплатилась. А Хань умел учиться на чужих ошибках. - Хэй, Кенсу, когда за тобой должны прийти? - Я… Я не знаю… - прошептал мальчик, опуская голову. Его личико было красным и казалось, что он вот-вот разревется. А этого Ханю точно не нужно было. Он резко поднялся и подошел к ребенку, присаживаясь вместе с ним на маленький стульчик и касаясь его плеча. - Хочешь, поиграем? Или порисуем? - А можно… Можно мне кота? – робко спросил ребенок, поднимая на Ханя глаза. Парень засмеялся. - Если только ты не боишься того, что кот выйдет еще страшнее, чем моя лошадь! Малыш улыбнулся, качая головой. - А мне понравилась лошадка. - Ох, горе ты мое… - достав бумагу и большую коробку с карандашами, которые дети позабывали тут и там, Хань с усердием стал рисовать кота. Он получался, к его удивлению, лучше того жеребца, но все равно Пикассо парень от этого не стал. - Классно! А можно ему котенка рядом? Котенок тоже вышел так себе, но вполне умильно. - Ну что, задержали мы с тобой учителя, а, Кенсу? – раздался мужской низкий голос, и Лу смущенно вздрогнул, поднимая глаза, словно он сам был нашкодившим котярой. - Папа! – Хань впервые видел, что ребенок так радуется пришедшему отцу. Обычно все старались казаться сильными и независимыми перед своими родителями, но Су бросился к мужчине, обнимая его руку и широко улыбаясь. – Ты пришел! - Ну, конечно, как же иначе, - потрепав сынишку по волосам, улыбнулся вошедший. Ребенок тут же схватил рисунок Ханя и протянул ему. - Смотри! Это учитель нарисовал! Это ты и я! - Как… Мило… - от небольшой паузы в словах взрослого Лу покраснел, как мак. - Я не умею рисовать, поэтому уж как вышло! - он постарался пожать плечами как можно более безразлично, но в глубине души он уже бился головой о стену, сожалея о своем позоре. Поднявшись из-за парты и едва не порвав при этом свои новенькие узкие джинсы, Хань подошел к отцу Кенсу и улыбнулся: - Малыш, собирайся скорее. Кивнув, ребенок убежал скидывать в рюкзак вещи, а Хань кашлянул, стараясь спросить как можно более деликатно: - Простите, но мне нужно знать. Теперь именно вы будете всегда его забирать? И в это время? Просто раньше… - Раньше его забирала наша мама, - наклонившись к Ханю, прошептал мужчина. – Но теперь Кенсу живет со мной, а она со своим новым супругом. Но я много работаю… Поэтому забирать могу его и правда лишь в это время. - Ничего страшного, - вздохнул Хань, с грустью глядя на малыша, который сосредоточенно заправлял карандаши в пенал. – Сочувствую вам. Су тяжело из-за всего этого… - И не поспоришь. Но ему лучше быть с таким отцом, как я, чем с той… женщиной. - А вы…? - Ким Чонин, - улыбнулся мужчина, протягивая воспитателю руку. Тот с готовностью ее пожал, улыбнувшись. - Лу Хань. - Папа, я готов! – к ним подбежал Кенсу, хватая отца за рукав. Рюкзак, казалось, был больше всего его тельца, и это невольно вызвало у Ханя смешок. - Ну что ж, удачной вам дороги, до свидания, - улыбнувшись, воспитатель пошел к своему столу, чтоб собраться и поскорее уйти из школы. - Вас подвезти? В благодарность за понимание, - вопрос был неожиданным и Лу даже замялся поначалу, но потом покачал головой, смеясь. - Не нужно. Я живу совсем рядом. - Ну, тогда до свидания? - До свидания. Хань проводил мужчин (в том числе и маленького) взглядом и невольно грустно улыбнулся. Он прекрасно знал, что это такое – неполная семья. Его воспитывала только мама, и, возможно, из-за того, что он не знал, каково это – сильная рука отца, Хань и стал тем, кем стал сейчас. Впрочем, он бы не сказал, что не был доволен собой. Он во многом сделал себя сам, и то, что он видел каждое утро в зеркале, его не расстраивало. И то хорошо. Переодевшись и попрощавшись с охранником, которому он отдал ключ от кабинета, китаец поспешил скорее покинуть школу…чтобы уже через пять минут входить в свою квартиру. Да, ему чертовски повезло с расположением его жилища, на него Лу просто молился. Правда, иногда из-за этого он позволял себе спать больше положенного… Но на уроки все же не опаздывал, пусть иногда и втягивался в штаны уже почти на улице. Кинув сумку с тетрадями в угол, парень переоделся в шорты и майку и с наслаждением плюхнулся на диван, утыкаясь лицом в подушку и громко простанывая что-то неразборчивое, но явно нецензурное. - Черт, как же хорошо дома… Дотянувшись до телефона, Хань поставил будильник, отмерив себе два часа для вечернего сна, а потом кинул его на журнальный столик. Впереди его ждала проверка тетрадей, составление контрольных и заполнение журнала. Но это было впереди. А пока – спать, спать, спать… *** В чем была прелесть взрослых учеников? Они понимали пошлые шутки, смотрели интересные фильмы, и им можно было угрожать расправой. Утомленные прежними скучными учителями, дети бы ни за что его не выдали, потому что не хотели лишиться хоть какого-то развлечения в своих серых буднях. Хань это ценил, и хотя и угрожал подчас своим ученикам сложными контрольными, на деле облегчал их по максимуму. Выйдя с уроков истории, Лу сходил пообедать, а уже потом завалился к себе в продленку. Дети были рады его видеть, хотя некоторые и побурчали, что пришел их надзиратель. Мысленно показав недовольным средний палец, воспитатель решил заняться более важными вещами – сериалами и новой игрушкой, которую скачал на ноутбук. А что? Не следить же неотрывно за мелкими спиногрызами? Кенсу теперь неизменно сидел на первой парте, то и дело подходя к воспитателю, чтобы что-то спросить или рассказать. Поначалу это надоедало, но потом парень привык и даже стал приносить для ученика всякие раскраски и головоломки, дабы занять его. Остальные дети не ревновали, так как внимания Лу-сонсэннима хватало на всех, он даже научился мастерски разбираться в «Майнкрафте», хотя на деле и не играл никогда. Как и говорил господин Ким, Кенсу оставался в группе продленного дня до последнего. Он был смышленым малышом и наверняка понимал, что папа занят, однако иногда все же робко спрашивал: - Папа ведь точно за мной придет? Казалось, он боялся, что его бросят. Знал ли он правду о матери? Если да, то как к этому относился? О ней он с Ханем никогда не говорил. Но вот отцом восхищался до сжатых в восторге кулачков. Ведь он был сильным, умным, добрым, он вкусно готовил, он учил его играть в футбол, водил смотреть на лам… И Хань поневоле проникался к мужчине все большим уважением. Несмотря на такие трудности в семье, он все же находил время на сына, он старался делать все, чтобы тот не нуждался ни в вещах, ни во внимании. Самому Ханю было не трудно следить за мелким. Он накачал себе аниме и диснеевских мультов, и каждый раз, когда в классе они оставались вдвоем, они обязательно что-нибудь смотрели, рисовали героев… Хань даже гитару стал носить с собой, правда, пришлось поменять на ней струны и подклеить гриф. Парень понимал, что заводить любимчиков – это нехорошо, но поделать с собой ничего не мог. Он просто обожал Кенсу. Его порой маньячную мордочку, широкую улыбку, умные рассуждения и пухлые щечки. А еще то, как он был похож на отца. Чонин… Был действительно притягивающим. Взрослый, почти на десять лет старше самого Ханя, опытный, уверенный в себе, но при этом добрый и души не чаявший в своем ребенке. Порой они даже провожали Ханя до школьных ворот, где стояла их машина, и за это время успевали обсудить недавние матчи, сложные домашние задания, самого Чонина. Хань иногда спрашивал, не нужна ли ему помощь, но Чонин тут же мотал головой и отвечал, что он и один прекрасно вырастит сына. И, честно говоря, в такие моменты Лу думал, что как-то несправедливо было родиться мужчиной. Потому что он действительно хотел иметь такую семью. Умную совушку-сына, которого хотелось затискать, красивого доброго мужа, перед которым у него ноги невольно раздвигались. Он бы любил их, готовил им еду, встречал бы с ними утро, а потом еще бы и братика для Кенсу родил… Но Хань был гордым обладателем члена, поэтому ему оставалось только мечтать о подобном. Чем он и занимался порой, особенно, когда они оставались с Кенсу вдвоем и просто взапой обсуждали Чонина. А потом… Потом Кенсу нарисовал портрет семьи. И на нем он за одну руку держал отца, а за другую его – Ханя. Лу тогда хотел реветь, пить, убиться об стену, потрахаться с первым встречным… Лишь бы не чувствовать себя так паршиво. Однако Чонин отнесся к ситуации по-философски: - Кажется, вы покорили моего сына, - он хрипло посмеивался, глядя на смущенного Ханя, который не знал, как оправдаться. Но этого и не потребовалось. - Это очень взаимно, господин Ким. Кенсу – мой любимчик, хоть и нехорошо так говорить. - Можно просто Чонин, - услышав это, воспитатель мысленно кончил, умер, воскрес, и, кажется, снова умер. – Вы ведь столько делаете для меня, вы сидите с ним даже в свое личное время… - Ну, тогда называйте меня Ханем, - прыснул Лу, качая головой. - Хорошо, Хань, - темные глаза заставляли парня трепетать. Ощущение силы, власти, уверенности… Оно пленяло. Лу закусил губу, чувствуя, как шея стала влажной, и поскорее повернулся к Кенсу, потрепав его по волосам. - Не забудь выучить то стихотворение, о котором говорил учитель! - Хорошо! – воскликнул мальчишка, а потом внезапно подался к воспитателю и обнял его, утыкаясь носиком тому в живот. Китаец вспыхнул, не зная, что делать, а Чонин изумленно глядел на своего сына. Наклонившись, Хань мягко провел ладонью по маленькой спинке и улыбнулся. - Беги домой. Папа ждет. - Вы и правда – настоящее сокровище, - протянул руку Чонин, а когда Лу пожал ее, то не отпустил сразу. – Я безумно благодарен вам за сына. - До свидания… - прошептал Хань, глядя вслед Чонину и Кенсу. А затем он безвольно опустился на пол, прислоняясь спиной к стене и поджимая колени к груди. - Вот же гадство. Кажется, ему срочно требовалось выпить. *** Правда, сделать это удалось лишь через пару дней. - Тао, виски, двойной, - Хань упал задницей на барный стул, сладко потягиваясь. Свитер спадал с плеча, джинсы были еще более узкими, чем те, что в прошлый раз, а макияж определенно больше бы подошел уличной бляди. Да уж, он подготовился к тому, чтобы провести ночь отлично, благо завтра у него был методический день, да и в продленку надо было всего лишь к двум часам… Бармен с радостью выполнил заказ. Потом еще один, и еще… Потом, кажется, Хань решил потанцевать, потом его трогали, а он терся о кого-то задницей, его целовали, в него вжимались возбужденные члены, его пальцы проникали во влажные женские трусики… Надравшемуся Ханю было все равно - его будут трахать или он. Никого из его учеников видно не было, а потому он мог расслабиться, впитывая музыку влажной кожей, наслаждаясь тем, что он был желанен, что он желал. Алкоголь с чужих губ, пошлые фразочки от тех, кто пытался его склеить… Однако Хань отказывал всем. Он не пошел в туалет даже с парнишкой-моделью, на которого заглядывался уже достаточно давно. И это было странным. Ханю казалось, что он предаст Чонина и Кенсу, хотя они были ему практически чужими. Не выдержав этого, Лу сбежал с танцпола и сполз по стене вниз в коридоре клуба, наплевав на то, что наверняка испачкается чьей-то спермой. - Эй, ты в порядке? – раздался через пару минут знакомый голос, и Хань вздрогнул, а потом поднял ошарашенные глаза. Перед ним сидел на корточках Чонин. И он был удивлен не меньше. Лу буквально чувствовал, как его взгляд был прикован к его зацелованным губам, к шее, покрытой засосами… Парень поскорее поправил свитер и смущенно откашлялся: - Здравствуйте. - Здравствуйте, Хань… Вы, - было видно, что мужчина смущен. – Вы в порядке? - В полном, - откашлявшись, Лу поднялся, держась за стену, поднялся и Чонин. – Вот… отдохнуть решил, но внезапно закружилась голова. А вы здесь..? - Отмечаем успех нового проекта с коллегами. - А Кенсу? - Сегодня он гостит у друга с ночевкой, так что не переживайте, - Лу и впрямь вздохнул с облегчением, услышав, что с малышом все хорошо. - Простите за мой вид… - Я не из тех консерваторов-родителей, которые лишают учителей личной жизни, сам был молод, - улыбнулся Ким, качая головой. - Вы и сейчас совсем не старый! - Мне уже тридцать два года, Хань, - засмеялся Чонин. - Мне всего лишь двадцать три, - протянул парень, чувствуя невольное возбуждение. Черт, кажется, у него правда был фетиш на мужчин постарше. Он сделал шаг, но пошатнулся, поневоле вцепившись в Чонина. Проходящий мимо мужчина задержался возле них, пьяным и раздевающим взглядом изучая Ханя, а затем хмыкнул: - Вау, а ты красавчика подцепил, не хочешь поделиться? Эй, олененок, может, ты плюнешь на этого слюнтяя, да со мной пойдешь? Я смогу тебя удовлетворить. Я же видел, как ты кайфовал на танцполе от мужиков, что о тебя терлись… Лу Хань поморщился, а затем закатил глаза, думая, как бы ответить пожестче, но при этом не начать драку. Портить лицо ему совершенно не хотелось. Однако Чонин внезапно положил Ханю руку на талию и ухмыльнулся, притягивая его к себе: - Дядя, гуляй отсюда. Поищи шлюшку по себе. Эта – моя, и именно я планирую ее оттрахать, - Хань почувствовал, что у него бедра стали мокрые уже от этих слов. В его пошлом мозгу тут же вспыхнули миллионы самых разных фантазий, одна другой жарче, и Лу невольно тихо простонал, прижимаясь к мужчине: - Аррргх, Чонин… - Черт, ну и ладно! – на их счастье приставший оказался достаточно мирным, а потому и отказался от тела Ханя быстро, проходя вновь в основной зал клуба. Хань облизнулся, а потом нехотя отодвинулся от Чонина, чувствуя, как пылают щеки, как стоит член, как даже чертова его задница требует, чтобы Ким применил на практике то, о чем говорил… Но вместо этого Лу лишь заметил: - Вы неплохо умеете отбривать подобных типов. - Ну, я уже говорил про бурную молодость, - хохотнул Чонин, а Хань не выдержал и мягко провел пальцами по сильной груди, которую обтягивала черная рубашка, улыбаясь. - Спасибо за помощь. Не думаю, что смог бы дать отпор, слишком много во мне текилы… - Подвезти вас? – прищурился Чонин, никак не отреагировав на выходку Ханя, а тот отказываться не стал. - Если не затруднит… Иначе меня так выдерут у ближайшей стены… Чонин резко сжал зубы, а потом протянул: - Ну, мы не можем позволить такому случиться. Все же вы – учитель моего сына. «А еще придурок, который в тебя безответно влюблен и хочет тебе отсосать… » - мысленно добавил Хань. Он правда очень надеялся, что сказал это лишь мысленно. *** Мечты Ханя о том, чтобы проспать до полудня обернулись крахом ровно в тот момент, когда он нехорошо потянулся на постели и почувствовал, как ноги свело судорогой. Резко подскочив на постели и сонно растирая их, Лу внезапно ощутил, что комната какая-то слишком светлая. Его квартира постоянно находилась в полумраке, потому что у парня часто уставали глаза. Теперь же их и вовсе резало, а потому осторожно открыв их, Хань едва удержался от того, чтобы громко выругаться. Где он? Что это за квартира? В чьей он постели? Его что, сняли вчера ночью? В панике оглядываясь, Лу искал свою одежду, хмурясь от того, что его задницу явно не тронули. Но и челюсть не устала… По привычке резко задрав футболку, китаец убедился в отсутствии свежих медицинских швов, а потом удивленно уставился на стену, на которой висели фотографии. Сползя с кровати и подойдя к ним, Хань вдохнул с облегчением. На карточках были запечатлены Кенсу и Чонин, некоторые из них были обрезаны, вероятно, это произошло после развода. Грустно вздохнув, Лу тут же едва ли не поседел. То, что он был дома у Чонина, означало, что он… Пытался вчера забраться к нему в постель? Черт! Черт, черт, черт! А если тот просек, что он гей? Он напишет заявление в полицию? За ним уже едут? Может, он заберет Кенсу из продленки или вообще переведет сына в другую школу? Хань заскулил, пытаясь вспомнить, что же он натворил прошлой ночью. Но после третьей рюмки текилы разум отключился за ненадобностью, а теперь он был в доме у своего воспитанника, он был практически раздет, а макияж ровным слоем покрывал лицо, словно Лу макнули лицом в черничный торт. Надо было срочно привести себя в порядок. Но как это сделать, не попавшись хозяину квартиры? Осторожно выглянув из спальни, в которой он провел ночь, китаец на цыпочках обежал полквартиры, и, наконец, найдя нужную дверь, буквально втолкнул себя внутрь. Он стал скорее скоблить свое лицо, стирая косметику и представляя, что в школе дети подумают, будто их учителя покусали вампиры. По крайней мере, зеленоватая бледность кожи, алые губы и синяки под глазами Ханя были крайне выразительны. Мужчина бы даже позволил себе коротко принять душ, но чистой одежды не было. Необходимо было срочно вернуться в свой район, переодеться и привести себя хоть в более-менее божеский вид. Однако провернуть это Ханю не удалось - стоило ему только выбраться из ванной, как он был тут же схвачен маленькими, но сильными лапками Кенсу. - Лу-сонсэнним! А что вы тут делаете? - Я… Я… - Он пришел тебя проведать, - посмеиваясь, Чонин вышел в коридор, опираясь плечом на косяк и наблюдая за тем, как Лу пытается выкрутиться из ситуации. Мысленно показав мужчине средний палец, Хань как можно милее улыбнулся и кивнул: - Твой папа прав. - Правда?! – просиял ребенок. – Значит, вы и позавтракаете с нами?! - Не думаю, что это прилично… - закусил губу Хань, поднимая на Чонина смущенный взгляд. Но тот только ухмыльнулся шире и прошептал одними губами: «Ты мне должен». Черт, что же он вчера творил?.. Может, было еще не поздно просто убиться об стену? *** - Я ненавижу весь мир, - проскулил Хань, падая головой на руки и молясь о том, чтобы обезболивающее поскорее начало действовать. Несмотря на то, что Чонин накормил его утром супом от похмелья, лучше ему не стало. Когда он добрался домой после очень приятных, но крайне смущающих минут в компании Кима и Кенсу, отмылся, а затем сотворил нечто похожее на человеческое лицо и дополз до школы, Хань твердо решил, что никогда в жизни больше не будет пить. Хотя он точно знал, что это «никогда» займет максимум пару дней, а потом все повторится снова, ведь с детьми иначе было просто нельзя. Иногда Хань после работы смотрел ужастики типа «Пилы» или «Коллекционера», да и читал только триллеры. Лишь такое помогало ему отдохнуть душой, вернее ее жалкими клочками, которые измотали чужие дети. И ведь не ударишь их… Своих бы Лу уже давно перегнул через колени, да выдрал ремнем. Один лишь Кенсу радовал его. Он быстро сделал все уроки и сел лепить что-то из пластилина, даже не обращая внимания на одноклассников, которые звали его присоединиться к ним и поиграть в какую-то новую игру. Хань потягивал из кружки антипохмелин и улыбался, думая о том, что Чонин точно вырастил сына так, как надо. По крайней мере, он не терзал его нервы, а наоборот, старался помочь учителю: устыдить тех, кто вел себя плохо, помыть в классе доску, полить цветы… Чудо, а не ребенок. Воткнув в одно ухо наушник, Лу смотрел какой-то японский ужастик, морщась от стремных баб, что изо всех углов лезли, и думая, что видеть Чонина ему совсем не хочется. Не потому, что его чувства, если их можно было так назвать, внезапно остыли, нет. Просто ему было стыдно. Он не знал, что было прошлой ночью, не знал, как Чонин теперь стал к нему относиться… и это пугало его. Пугало сильнее, чем он мог предположить. Ведь они только стали немного ближе друг к другу. «Поищи шлюшку по себе. Эта – моя, и именно я планирую ее оттрахать…» - вздрогнув от прозвучавшего в голове голоса, Хань потер переносицу. Безусловно, в его фантазиях, которым он предавался каждую ночь, лишая себя получаса драгоценного сна, Чонин говорил нечто подобное. Чонин вообще там много для чего открывал рот. Черт. Хань дернулся, чувствуя, что у него стоит. Думать о губах господина Кима было противозаконно и слишком опасно. Черт. Черт. Черт. Резко пододвинувшись поближе к столу, Хань вдохнул так тяжко, что даже дети отвлеклись от своих игр, правда, всего на пару мгновений. А вот Кенсу поднялся и подбежал к воспитателю, дергая его за рукав. Лу едва успел захлопнуть крышку ноутбука – еще не хватало нанести ребенку большую моральную травму, чем ту, которую он наверняка получил, когда увидел его утром с бодуна. Вот же гадство… - Лу-сонсэнним, вы в порядке? – огромные глаза немного пугали, но Хань лишь мягко улыбнулся, поглаживая малыша по волосам. - Просто мне стыдно за то, что я причинил вам с отцом неудобства этой ночью. Ты никому не рассказал о том, что я был у вас в гостях? - Нет! – быстро замотал головой Су. – Папочка сказал, что тогда вас наругают и могут даже наказать или выгнать! А я не хочу, чтобы вы уходили! – казалось, что ребенок вот-вот расплачется, а потому Лу быстро протянул ему под партой конфетку, которую на такой случай всегда держал в кармане. Кажется, он и правда становился педофилом. - Все будет хорошо, никуда я не денусь! Не бойся, мой маленький… - Я уже большой! Мне восемь! – гордо стукнув себя кулачком в грудь, оповестил Су. Хань хотел было сказать еще что-то, чтобы попытаться усмирить свой позор, который не давал ему покоя, как вдруг к ним подбежал одноклассник Кенсу – Чанель. Парень с ушами, от которых Хань просто тащился. Он всегда пытался привлечь внимание Су, даже иногда доставал его настолько, что доводил до слез. Но тут же потом пытался его развеселить, при этом он сам порой едва ли не ревел. Кенсу относился к мальчику с большой осторожностью – тот был слишком шумным и взрывным, а еще у него постоянно были дурацкие идеи и он сочинял совершенно глупые песни, от которых Лу едва головой не бился о стол. Но кто он такой, чтобы не давать таланту развиваться? У него на такой случай всегда были беруши. - Лу-сонсэнним! Лу-сонсэнним! Я не понимаю задачу! - Нашел, чем гордиться, - вздохнул Хань, а потом невольно расплылся в улыбке от мысли, что пришла ему в голову, и протянул, стараясь выглядеть как можно более серьезно. – Кенсу-я, у меня для тебя важное поручение. Пожалуйста, сядь с Чанелем и объясни ему, как нужно решать эту задачу. Но только чтобы он не списывал! – прищурился воспитатель, погрозив ушастику пальцем. - Хорошо, сонсэнним, - смущенно кивнул Кенсу, а потом подергал Чанеля за рукав рубашки. – Пойдем? - Да! – Ханю на минуту показалось, что у того рот порвется от улыбки. - И что я делаю со своей жизнью? – спросил он сам у себя вполголоса, вновь открывая ноутбук. – Я что, начал работать свахой для детей? Осталось только начать продавать яйцеклетки… А, черт. Я же парень. Кажется, в последнее время Лу Хань стал сожалеть об этом все чаще. *** Конечно, не встречаться с Чонином было невозможно – должен же был кто-то забирать Кенсу после школы. Однако Хань изо всех сил старался вести себя как можно более деликатно, в стиле «я отличный воспитатель, но не более, я ни в коей мере не субъективен». На шутки Чонина он отвечал максимально вежливо, старался не допускать, чтобы Кенсу бросался к нему с объятиями, хотя отталкивать малыша, которого он любил, было чертовски больно. Он старался максимально отстраниться. Забыть о своих зарождавшихся чувствах, перестать мечтать о том, чтобы просыпаться рядом с Чонином, делать по вечерам уроки с Кенсу, укладывать его спать и смеяться над его попытками бороться со сном. Хань действительно видел себя частью их семьи, мечтал об этом… И понимал, что этому не сбыться. Пить Лу стал больше, пару раз даже переспал с кем-то прямо в клубе, надеясь, что это были не его ученики. Но мысль о Чонине не покидала его, она словно нарочно въедалась в подкорку, проникала под кожу чернилами, мучила его, заставляя по ночам сходить с ума, кусать свои пальцы и трогать себя, представляя, что это делает Ким. Засыпать одному стало еще больнее, чем раньше. Хань знал, что утром он будет в порядке, но по ночам… Хотелось выть, как будто его рвали клыками на части. Он стал еще более дерганным, резким, он все чаще срывался на своих учеников, подчас даже забирал у них их телефоны, заставляя учить уроки. Не поверите, но для детей это было действительно страшным наказанием. Глупцы. Они еще не знали о том, что Хань был профессионалом в истории средневековых пыток. - Хань? – в кабинет вошел Чонин, улыбаясь. Кенсу оторвался от рисования, радостно помахав ему, и скорее стал собираться. Лу тоже стал медленно скидывать свои вещи в рюкзак, предварительно погрузив в него ноутбук. - Здравствуй. - Как… Как дела? – было видно, что Ким чувствовал себя неловко от того, что воспитатель относился к нему и его сыну холоднее, чем прежде, но причины этого мужчина не знал. – Все в порядке? - Уроки сделали, порисовали… Все хорошо. - Я спрашивал, все ли у вас в порядке, - мужчина подошел ближе, отчего Хань на миг зажмурился, потому что он и пах так вкусно, и волосы были его влажными от дождя, что накрапывал на улице… Хотелось прижаться к нему, поцеловать в шею, улыбнуться, спросить, как прошел день… Но вместо этого Хань сжал пальцами спинку своего стула и хрипло, нервно рассмеялся. - Как могут быть у меня дела? Опять посадил горло с этими паразитами маленькими, но дело уже привычное, - он потер переносицу и мягко обратился к подошедшему Кенсу. – Малыш, беги в раздевалку пока, папа сейчас подойдет. Нам надо поговорить… - Хорошо! – помахал малыш ладошкой и поспешил послушаться просьбы воспитателя. Чонин нахмурился: - Такие разговоры не ведут ни к чему хорошему. - Вы правы. Я… Господин Ким, я хотел бы попросить вас перевести своего сына в другую группу продленного дня. - Что?! – ошарашено пробормотал Чонин. – Но почему? - Наши с ним отношения слишком личные. За это его могут дразнить, да и мне перепадет… Лучше отстранить его, пока еще не поздно. - Уже поздно! Вы не видите, как он привязался к вам? Он каждый день дома рассказывает о вас, о том, как вы рисовали вместе, он старается даже быть на вас похожим! - В этом и проблема! – воскликнул Хань. – Это неправильно! Все это! Я… Я отношусь к нему не так, как к остальным ребятам. Я не совру, если скажу, что я люблю его так, будто он мой собственный сын. Но он – не мой… И все это какое-то извращенное реалити-шоу, - Хань действительно жалел, что у него сейчас нет сигареты. – Я не могу так больше, Чонин… Не могу. Я не помню, что было в ту ночь в клубе, не могу сказать, насколько я опозорился, насколько подставился… А вы все еще доверяете мне сына. Я с ума схожу… Парень устало упал на стул и поднял на Чонина глаза, грустно усмехаясь. - Мне не место рядом с вами. - Но почему? – негромко спросил мужчина, шокированный таким взрывом эмоций у Лу. – Вы ведь всегда можете быть другом нашей семьи, да и вообще… - Вот в этом и проблема, Чонин, - плевать на все. П-л-е-в-а-т-ь. Что бы ни произошло дальше. – Мне недостаточно быть другом. Ни вашей семье в целом… Ни вам в частности. - Что вы хотите… - Вас. Хочу вас, - прошептал парень, падая головой на руки. - Поэтому просто заберите ребенка, переведите его… Я договорюсь… Я не могу больше… Чонин?.. Когда Лу Хань поднял глаза, класс был пуст. *** Прошло уже почти две недели с тех пор, как послушавшись просьбы Ханя, Чонин перевел своего ребенка в другую группу продленного дня. Она славилась строгим воспитателем и идеальной дисциплиной, впрочем, Лу думал, что такому послушному ребенку, как Кенсу, это не должно было доставить особых проблем. Он скучал. Адски. Подглядывал порой, как ребята из другой группы гуляют во дворе, как Кенсу сидит отдельно, не решаясь беситься с другими мальчишками. Он по-прежнему здоровался с Лу, но выглядел таким одиноким в эти моменты, что учителю приходилось убегать поскорее, чтобы не броситься к мальчишке и не обнять его. Чонина он лишь один раз встретил в коридоре на лестнице и это, казалось, были самые смущающие секунды в его жизни. Мужчина не смотрел осуждающе, не пытался начать разговор… Но от этого было еще больнее. Весь Хань был сплетением той боли, что разрывала его тело, пропитывала черным гноем кровотоки, заставляла думать о том, чтобы бросить работу и уехать подальше, так, как только возможно. Но все изменилось одним вечером, который не предвещал ничего особенного. Как всегда дождавшись, пока всех ребят заберут родители, Хань запер кабинет и, бегом спустившись по лестнице, оставил ключи в учительской. Дома его ждал пустой холодильник, да драцена по имени Денни, за которой он ухаживал и в шутку называл своим сыном. Думая о том, что же лучше – заказать курочку или пиццу, парень дошел до раздевалки и с удивлением обнаружил там сидящего на диванчике Кенсу, который отчаянно пытался не всхлипывать, вытирая лицо маленькими кулачками. - Никак не заберут его, до отца не дозвониться… А воспитательница ушла, оставив его мне, - подошел к Ханю охранник, качая головой. – Если господин Ким так и не отзовется… Что мне делать? Постелить ему? – он кивнул на Су. - Ну что вы, вы не обязаны это делать, - покачал головой Хань, хмурясь. – Я поговорю с ним. Кивнув, мужчина оставил воспитателя разбираться, а сам вернулся на свой пост. Немного помедлив, Лу подошел к Кенсу и присел на корточки перед ним. Малыш тут же отвернулся, не желая смотреть на Ханя, но тот мягко потыкал его пальцем в коленку: - Привет, Кенсу-я. - Здрав… Здравствуйте… - Папа тебе говорил что-нибудь о том, чем будет занят сегодня на работе? – мягко спросил парень, а малыш прохныкал: - Нет… Я не знаю… А вдруг папочка решил бросить меня? Как мама, как вы? Все меня бросают… - у Ханя разрывалось сердце. Он крепко сжал маленькие ладошки в своих руках и уверенно посмотрел на ребенка. - Я не бросал тебя… - хотя, кому он врал? Именно, бросал. – Я не хотел, чтобы тебя дразнили ребята за то, что мы так близки. И я боялся… Боялся, что меня наругают за это, - мягко улыбнулся Хань. – Хэй, Кенсу, я же так тебя люблю, разве бы я смог уйти от такого хорошего мальчика? - Ну, мама же смогла! - Кто тебе сказал такую глупость?! – нахмурился Хань. - Новая воспитательница! Она сказала… Что мама бросила меня, потому что я ее не слушался… - Вот черт… Не слушай ее больше, она глупа и ничего не понимает! - разозлился Хань. – Ты чудесный мальчик, послушный, добрый, ты такие чудесные поделки делаешь… - И вы любите меня? - Конечно! – воспитатель достал большой платок, вытирая слезы с пухлых щечек. Кенсу помедлил, а потом тихонько спросил. - А папу? Папу вы тоже любите? - Я… - и когда дети стали такими смышлеными? – Да. И твоего папу я тоже люблю… Но только так нельзя, - прошептал Хань, опуская голову. Кенсу осторожно коснулся его волос, утешающее поглаживая их. - Но почему? - Об этом ты узнаешь, когда будешь старше. Пока – рано. Лучше скажи мне… Ты хочешь посмотреть мою коллекцию динозавров? - Динозавров?! – просиял малыш, кажется, и слезы вмиг высохли. - Ага, с самого детства собираю, там уже стооолько, - Лу широко развел руки, смеясь. – Хочешь? - Да! А можно?.. - Конечно. Только давай ты сейчас переоденешься, хорошо? Папу я предупрежу. Усиленно кивая, Кенсу убежал одеваться, а Хань написал на листке адрес и свой телефон. Подойдя к охраннику, он протянул ему записку. - Как придет его отец, а он придет, передайте ее ему, пожалуйста. Я живу тут рядом, возьму Кенсу к себе. Мы дружим с их семьей, так что это нормально. Мужчина облегченно вздохнул. - Конечно, спасибо вам за помощь! Теперь бы Ханю кто помог со всем этим справиться. *** Конечно же, Чонин пришел. Он не мог не прийти – слишком дорог ему был Кенсу. И то, что он не смог к нему вырваться… Это причиняло Чонину такую боль, что Хань буквально мог прочувствовать ее кожей. Он неловко помялся на пороге, глядя на мужчину, готового ворваться к нему в квартиру и обыскать каждый угол, и мягко улыбнулся: - Проходите, Кенсу в порядке. Он играет в моей комнате. Ким быстро скинул обувь и, не раздеваясь, пробежал туда, куда указал Хань. Осторожно поставив туфли мужчины у порога, Лу поспешил за ним и замер в дверях, улыбаясь. Маленький Кенсу, укутанный в ханевскую толстовку, дремал на полу в окружении игрушек, подложив под голову большого потрепанного мягкого динозавра. Дотянувшись до панели на стене, Лу включил подогрев пола, а потом мягко коснулся плеча Кима ладонью. - Давайте мы разденем вас, я налью вам что-нибудь выпить… - Лу легко снял с покорного Чонина куртку и провел его в гостиную. У того не гнулись ноги, все тело было словно парализовано. А потому воспитатель помог Киму опуститься на диван и стал мягко растирать его руки и ноги, помогая сведенным мышцам расслабиться. Лишь через несколько минут Чонин пришел в себя и перехватил руку Ханя, сжимая ее в своей. - Он точно в порядке?.. - Вы же видели, - Хань покачал головой. – Да, поначалу он переживал, говорил, что вы бросили его, как бросила его мать и… Я, - он кашлянул, а потом продолжил более бодро. – Но мне удалось его отвлечь. И развлечь. Я сказал, что вас задержал злой дяденька начальник, который наругает вас, если вы не поработаете еще немножко. Чонин рассмеялся. - И он поверил? - Представь себе! Ой… Представьте. Осторожно отпустив руку Лу, Чонин потер переносицу и немного смущенно улыбнулся, глядя на парня, который поднялся и сладко потянулся, стесняясь встречаться с ним глазами. - Думаю, что после этой ситуации нам стоит перейти на «ты». Если ты не возражаешь, конечно. - Хорошо… Чонин? – прищурился Лу, а затем принес с кухни две кружки. И ухмыльнулся. – Вот, прошу вас, коньяк с кофе! - Может, кофе с коньяком? - Нет, - хохотнул Лу, падая на диван рядом с мужчиной. Он сделал большой глоток обжигающего напитка и довольно застонал, зажмурившись. – Ах, хорошо!.. - Ребенок, - прыснул Чонин, потягивая свое «угощение». - Оставайтесь у меня, места на всех хватит. А я так хоть отплачу тебе за то, что приютил меня тогда, - Лу облизал ложечку, которой помешивал кофе, а Ким едва не подавился. Чтобы тут же засмеяться. - В прошлый раз ты предлагал за мое гостеприимство себя. В этот раз ты более невинен. - Вот черт… - Хань не знал, куда девать глаза. Он поставил кружку на столик и поджал к груди колени. – Прости меня за такое поведение. Честно, я не знаю, как я прошел осмотр у психиатра и почему он мне выписал полную пригодность к работе с детьми… На самом деле я дрянь та еще. - О, поверь, я заметил! – не стал отпираться Чонин, и Лу за это шутливо толкнул его в плечо, а потом улыбнулся, услышав: – По-моему, каким бы ты ни был человеком, педагог из тебя вышел отличный. Кенсу обожает тебя, постоянно болтает о тебе дома, читает книжки, чтобы потом пересказывать их тебе… - Чонин, - сглотнул Хань, опуская глаза. – Я… - Моя бывшая недавно звонила, - поморщился мужчина. – Сказала, что переезжает жить в Канаду. А еще она уже беременна от своего нового. Как мне кажется, нагуляла она его еще в то время, когда мы были вместе. - Ты любил ее? – кофе становилось все меньше, а откровенности – больше. - Любил ли?.. – задумался мужчина. – Наверное, я просто думал, что она – та девушка, с которой можно завести семью. У нее хорошие родители, она неглупа… Собственно, иначе бы она того футболиста и не окрутила бы, - Ким хмыкнул, но продолжал. – Она родила мне чудесного сына. Но, честно признаться… Я не жалею о том, что ее с нами больше нет. Да, Су нужна женская рука, ну или тот, кто сможет рассказать ему больше, чем смогу я. Кто научит не обижать девочек, заводить друзей… Кто-то, кто будет рисовать ему котов, совершенно не умея этого делать… - мягко улыбнувшись, Чонин протянул руку и провел кончиками пальцев по щеке Ханя, замечая, как тот вспыхнул от этого прикосновения. - Ч.. Что? - Не бросай его, Хань, не бросай моего сына… Не бросай нас. Меня, - он набрал в легкие воздух, будто тонул, будто от этого маленького запаса в пару глотков зависело все его существование. А потом выдохнул. Напряженно, резко, с каким-то отчаянием. – Ты нужен нам. Ты… Больше, чем друг. Ты – то, чего не хватает Кенсу. Тот, из-за кого он вновь стал улыбаться. Тот, из-за кого я хочу улыбаться… - Звучит до одурения ванильно, но я, кажется, сейчас от этого всего растекусь, - пробормотал Хань, пытаясь успокоить сердце. - Эй, не надо так. Ты мне пригодишься целым и…твердым. - Какая двусмысленность, господин Ким, - закатил глаза Хань. Тот хрипло засмеялся: - Правда? Прости, я не слишком обходителен. - Плевать… - мягко положив ладонь на щеку Чонина, Хань приподнялся, подаваясь к нему ближе, и прикоснулся губами к полным губам, сжал нижнюю зубами, слегка коснувшись ее кончиком языка. Сладко, медленно, глубоко. Хань дрожал от их поцелуя, как в лихорадке, он пил дыхание Чонина, жался к нему все ближе, не в силах поверить в то, что все происходящее – правда. Пальцы парня блуждали в темных волосах, касались влажной кожи на шее… Он расслабил галстук Чонина, расстегнул две пуговицы на рубашке, робко погладив подушечками пальцев ключицы и кадык. Он целовал горячие, сладкие губы. И до одурения хотел еще. Хотел большего. Все же Хань и правда был дрянью, причем жадной дрянью. Не выдержав, он засмеялся, и Чонин отстранился от него, удивленно спрашивая: - Что-то не так? - Прости, прости… - Хань провел кончиками пальцев по слегка колючей от щетины щеке, по вискам, которые вскоре должна была тронуть седина. Красивый. Взрослый. Уверенный. Надежный. Чонин был тем, на кого хотелось положиться… Не только в пошлом смысле. Он словно был той самой стабильностью, той опорой, которой Ханю так не хватало. – Ты сейчас выглядишь, как зацелованный мальчишка. Губы припухли, - он улыбался мягко, улыбка путалась в его ресницах, и Чонин думал, что ему и впрямь, будто снова пятнадцать, и эти поцелуи первые, самые робкие, самые чистые. - Не стыдно смущать старика? - Не стыдно. - Эй! Ты должен был сказать, что я все еще молод! - Зачем? – ухмыльнулся Хань, прищуриваясь. – Я предпочитаю мужчин постарше. Молодые меня мало привлекают. - Я говорил тебе? – тут же посерьезнел Чонин. – Мне пятьдесят три. - Ах, оппа, я вся твоя! – воскликнул воспитатель, стараясь сделать это пописклявее, а потом они оба рассмеялись. Чонин затянул Ханя к себе на колени и провел ладонью по волосам. Юноша довольно прикрыл глаза, а потом прошептал: - Не хочу думать о том, что нам делать дальше… - Предлагаю сварить еще этого чудесного кофе и целоваться всю ночь. - Предложение принято! *** Кенсу вошел в гостиную, сонно потирая глаза и глядя на двух мужчин, что спали на раскладном диване, запутавшись руками и ногами. Забравшись к ним, малыш стал трясти то одного, то другого, и наконец, Чонин и Хань открыли глаза, тут же улыбаясь ребенку, который сел между ними, расталкивая их попкой, и недобро прищурился: - Лу-сонсэнним, вы вчера ели мороженое? Без меня?! – он ткнул пальчиком на рот Ханя и, тот, проведя языком по краешку губ, вспыхнул, кажется, до самых пальцев на ногах. Быстро вытеревшись уголком одеяла и глядя на Чонина, который не мог перестать смеяться, воспитатель мстительно улыбнулся: - Это все твой отец. Он накормил меня своим мороженым так, что я едва смог все его уместить во рту. Чонин закашлялся, испуганно сглатывая, а Лу, как ни в чем ни бывало, продолжил: - Так что… Теперь твой папа просто обязан… - ухмылка тронула припухшие губы. – Отвести нас позавтракать в самое лучшее кафе. На этот раз я хочу настоящее мороженое. - Слушаюсь и повинуюсь, маленький дьявол, - закатил глаза Чонин, глядя на то, как сын радуется предстоящему походу за вкусняшками. Ким же осторожно сжал под одеялом руку Ханя, переплетая с ним пальцы. – Ну что, когда подписываем контракт на мою бессмертную душу? На миг прищурившись, Хань довольно протянул: - Опоздал. Она и так уже моя.