В Париже всегда солнечно

Дождь лил уже третий день, не переставая. Что они там говорят о Париже? Эйфелева башня, круассаны, живописные берега Сены. Да, романтика. Парочки на каждом шагу, вечно на высоте Башни кто-то делает предложение своей половинке. Много солнца. Вот тут прогадали немножко. Что одинокому человеку делать в Париже? Можно взять несколько экскурсий в самые интересные и памятные места, можно погулять тихим осенним вечером в парке. Поесть деликатесы? Можно. Все можно. Айзеку надоело. Мысли о старом доме приходят в голову. Часто. Не о том пристанище ужасов, где ему приходилось бороться за собственную жизнь, не о подвале и не об отце. О стае. О мужчине с тяжелым прошлым, о болтуне, о банши. О храброй охотнице, которая отдала свою жизнь взамен на их. И особенно о парне с темными, вечно растрепанными волосами и глазами цвета темного шоколада, в которые он умудрился влюбиться. И зачем уехал? Идиот. "Да, ты поймал муху в баночку, Айзек, гордись". А потом сбежал во Францию вместе с Крисом. Да и тот вскоре уехал обратно. "Тебя-то что держит?" Нескончаемый диалог с самим собой. А больше поговорить и не с кем. "Ты идиот, Айзек". Но что будет, если вернуться? Будут ли его осуждать за побег? Назовут ли другом? Примут обратно? Нет, не так. Он примет? "Решай". Кто-то стучит в дверь. Либо опять провинился в чем, либо за квартплатой. Квартира — четыре стены, окно с не работающей задвижкой, дверь без звонка и кровать на полкомнаты. За это — платить? Не до вас сейчас, люди. Тут оборотень морально погибает. Экзистенциальный кризис. В семнадцать-то лет. Уехал от старой жизни, чтобы найти новую, — нашел только больше неприятностей себе на голову. "Тут ведь тоже есть свои стаи, Айзек, чем ты думал?" Да и погода оставляет желать лучшего. Вон, дожди третий день. Выйдешь погулять и утонешь. Если не в воде, то в потоке людей — точно. "Зачем вы стучите в мою дверь? Я же не открою". Дверь снять с петель ничего не стоит. А вы стучите. Убирайтесь прочь. Лежать и смотреть в потолок. Да, занятие не из простых. Ноги с кровати чуть ли не свешиваются, одеяла размером с наволочку на тело не хватает. Из окна дует. Холодно? Приторно-тепло, слишком влажно, а еще все запахи Парижа у подоконника. Обоняние сбивает. И не закроется, задвижка же сломана. Перестаньте стучать. Никого дома нет! Надо рывком встать с постели, чтобы это доказать. Нараспашку открыть дверь, видимо, с той же целью. Замереть, и чтоб вздох встал поперек горла? В планы не входило. Стоит. Волосы взъерошены, на лице расцветает искренняя улыбка, в карих глазах — счастливая искорка. Делает шаг вперед, крепко хватает за плечи и обнимает. Обеими руками. — Чувак! Ты к двери не подходил, я уж подумал, что меня чутье подводит. "Айзек?" Какое действие предпринять? Обнять в ответ? Руки двигаются с трудом, словно онемели или вовсе не свои. Бум-бум-бум. Сердце колотится. Слышит? — Как ты можешь жить здесь? Столько запахов, жуть просто. Неохотно выпуститься из рук, потому что интересно знать причину визита. "Ну же, Айзек, скажи что-нибудь!" — Привет, Скотт. Давно не виделись, да? Забыл уже, каково это ощущение. Забыл, каково быть влюбленным. Вспоминай. Слышишь его сердце? Тоже бьется. Ровнее, чем твое, но он тоже рад. Очень рад. Безумно рад. Да это по лицу можно прочитать. Он же улыбается. — Я чего приехал-то... Помнишь, Аржент несколько месяцев назад в Бикон Хилз вернулся? Нам нужна была его помощь. Теперь все в порядке, но стая стала по тебе скучать. Хотел узнать, не хочешь ли ты вернуться, а ты на смс не отвечаешь. Смс? Айзек нарочно разбил свой телефон через месяц после переезда сюда. — Стая скучает? Он улыбается шире, расслабленно выдыхая. — Ладно, не стая. Я скучаю. По старой стае. Возвращайся, а? "Давай, Айзек, не будь идиотом". — Я не знаю. Мне вроде как нравится здесь. "... идиот". Кивает в знак понимания. Почему-то не пытается переубедить и отступает назад. Сдался? Ты же не сдаешься, Маккол. — Ну, как знаешь. Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти. "Умно". Разворачивается и уже собирается уйти. Всем существующим в мире богам сейчас стоит обрушить свой гнев на Айзека. На идиота Айзека, который стоит и ничего не предпринимает. Заламывает пальцы и молчит. — И... — Скотт возвращается в прежнее положение, быстро подходит, оставляет легкий поцелуй на щеке, а руки на секунду — на шее и отстраняется. — Я надеюсь, что ты передумаешь. Хитрый план. И он уходит. Минуты идут, Айзек стоит, как вкопанный, уставившись на стену напротив. Что произошло? "Его губы были на твоей щеке, гребаный ты идиот! Он хочет, чтобы ты вернулся!" Его губы. Стоит ли этого переезд обратно? Еще несколько секунд, проведенных в ступоре. Затем резкий рывок в коридор — преследовать запах. До двери на втором этаже. Здесь останется? Ждет ответа? Надеется? На парижских улицах все еще идет дождь. А Айзек встретил свое маленькое личное солнце под его крышами.