Дорогой Боззи

Мой не выросший мальчик, в тебе ничего и не прибыло — все осталось Раскаленным железом, клеймящим глубоко, без устали и услады. Ты способность любить и жалеть до конца своих дней принимал за слабость. Ну так что ж — я признаю. За всю свою жизнь ты не был ни минуты слабым. И когда ты писал про меня эти книги, баюкая зло под грудью — Мое тело в земле выгибалось от боли: я видел, сквозь тьму и корни, Как ты сделал меня самым страшным и самым изысканным из орудий, Чье тончайшее лезвие ты направляешь в свое ледяное горло. В моей жизни, пастельно-зеленом этюде, где дышит прозрачно лето, Ты всегда был, пусть разных оттенков, но сочным, насыщенно-ярким красным. И когда они спросят, за что я любил тебя, слепо и беззаветно, Я пойму: эти книги, что я написал им — бессмысленны и напрасны.