Иллюзии

Моринт с детства чувствовала себя хищником. Сначала маленьким щенком, не способным укусить или убить, только поиграть и отпустить. Когда-то она бегала за Рилой, громко крича что-то – та неизменно пугалась, в первые секунды закрывая лицо руками, а после пускалась наутек – и стремясь как можно скорее ее поймать в свои крепкие объятья, сцепив руки так, чтобы она не смогла их разжать. Иногда она валила ее на землю, в мягкую траву и начинала щекотать – Рила заливисто смеялась, пытаясь оттолкнуть руки сестры, и забавно жмурила глаза. Задумчивая Фалере редко принимала участие в их играх, хотя всегда с радостью и азартом присоединялась, если одна из сестер накануне вырвала последние страницы из ее непрочитанной книги – чаще всего это была сама Моринт, но она всегда слишком хорошо притворялась, – чтобы по-детски отомстить, ущипнув за руку или сделав что-то настолько же безобидное. Сейчас ей кажется, что это было так давно. Фалере всегда была нежной и невинной – и они ее всегда защищали. Рила пыталась показать себя сильной – и ее Моринт оберегала издалека, чтобы не отпугнуть и не уязвить ее хрупкую самоуверенность. После неопасный щенок превратился в молодого зверя, которого загнали в клетку стальными раскаленными прутьями. Ее сестры смирились, остались в монастыре, приняли обеты, согласились... простили Самару – они до сих пор называли ее матерью, а у Моринт постоянно пропадал голос, стоило попытаться обратиться к ней так. К предательнице, бросившей своих любимых дочерей. К той, что решила сбежать и стать юстицаром, чтобы перестать быть матерью трех Ардат-Якши. Что может быть хуже в обществе азари, чем родиться чистокровной? Произвести на свет дочерей-выродков, не способных ни продлить твой род, ни прославить его. Демон ночного ветра. Моринт решила, что ей это подходит. Ей не нравилась клетка, ключи от которой выбросили. И она сбежала – убила двух охранниц и скрылась, затерявшись среди тысяч галактических миров. Ее увлекли звезды и другие – такие разные, непохожие друг на друга, странные. Сильные и слабые. Талантливые или просто целеустремленные. А потом она начала охоту на тех, кто хоть как-то походил на нее саму – на хищников в безобидной шкуре. Сотни лет Моринт скиталась, искала, играла. Загоняла свою жертву в угол, до самого конца давая ей возможность ощущать себя ведущей, главной, всезнающий: каждая сама падала в ее объятья, соглашаясь на все, лишь бы быть с ней – пусть всего несколько жалких секунд, но по-настоящему вместе. И жажда раз от раза росла. Ей хотелось большего. Ей не хватало тепла и азарта. Каждая жертва была достойна ее, но все равно, рано или поздно, сдавалась, вручая себя, словно приз, победителю. Моринт желала отыскать того, кто не поддастся и выстоит. И после останется с ней, несмотря ни на что. Она – убийца, самый страшный ночной кошмар любой азари. Демон ночного ветра. Шелест листвы на заброшенном кладбище. Ардат-Якши. Она цедила эти слова сквозь зубы, сплевывая кровь на пол, пока Самара выбивала из нее дух биотикой. Вопреки дикому желанию жить, она почти не сопротивлялась. Перед глазами кружились образы: Рила, Фалере, трава, детство, любящие руки, гладящие ее по голове. Прошлое, прошлое, прошлое – на каждый удар. Ничего не вернуть. Ничего не доказать. Ничего не исправить. – Мама, – и из ее уст это слово прозвучало как оскорбление, как укор, как обида. Но Самара не остановилась – ее остановила Шепард. Она поняла, пощадила, позволила... простила. Осталась. И Моринт нашла. Сильное, чужое, как будто бы древнее. Несокрушимое, как камень, и непостижимое, как океан. Шепард приняла ее, подарила свободу и, одновременно, сковала ее ею. И все закончилось. Рила, Фалере, детские игры – это больше не существовало. Только иллюзии, только сны.