Дым

Дым сигарет колючей проволокой впивается в губы, легкие, кожу, кружит и без того пустую голову ничуть не хуже бездны. Той самой бездны, что разверзлась под ногами девушки, раскинувшей руки в надежде поймать ветер за хвост на высоте двух десятков этажей. Под ногами – ночной город, над ней – пронзительное беззвездное небо. Она пьяна. Вновь. Как и множество раз до этого приходит сюда, повинуясь призрачному голосу в голове. Он манит, убеждает в одних ему ведомых истинах, твердит, что она может, может все! Перевернуть мир, взорвать его на сотни тысяч огненных осколков молчаливой агонии, доказать этим серым людям что-то черезвычайно важное ранее. Теперь – нет. Нынче она просит о покое и только о нем. Девушка смеется, стряхивая с лица капли влаги: дождь это или слёзы не понимает, погрузившись до предела в зыбкое омертвение. Волосы бьют в лицо, хлещут, словно вороны крыльями, но руки опускать она не хочет. Зачем? Это так неважно! Для неё имеют значение лишь слова песни, с таким трудом вырывающиеся из онемевших губ. Мы ночами уходим в наши тёмные страны, Белым пеплом посыпав раскаленные раны. И за все наши грёзы нас Небо накажет. Но никто не услышит, и никто не прикажет… Окурок золотистой искоркой падает вниз, теряясь во мраке ночи. Как-то сразу стало не хватать горьковато-терпкого привкуса на губах и едва ощутимого тепла на коже щеки. И никто нам не нужен, никого мы не любим. Мы не будем такими, как все прочие люди. По дешёвке продали мы теням наши души. Кто-то тихо вливает яд молитвы нам в уши. Сигарету она так и не достала: не желала отрывать взгляд от неоновых огней. Белый пепел полоской – наша вечная плаха. Там, куда мы уходим, нет ни боли, ни страха. Наше время сквозь пальцы водой утекает. Там, куда мы уходим, нас никто не поймает. Ей все сложнее даются знакомые до зубного скрежета, до боли слова. Они всплывают в памяти лишь через свалявшуюся плотную вату сознания. Там лишь тот выживает, кто подвержен сомненью, Тот, кто мог притворяться своей собственной тенью. Не терпеть состраданья, не испытывать жалость – Это всё, что мы можем, что нам делать осталось. Последнее слово разбилось хрусталём о безразличие хмурого города и затихло. Девушка решилась. Наконец, спустя пять лет, решилась. Шаг вперёд. В объятья тьмы, туда, где царит покой. «Ты солгал, демон, у меня нет крыльев…»