Сегодня

- Врааай… Босс, отвали, - устало тянет Суперби и откидывает голову на плечо обнявшего его со спины Занзаса – знает, что не отвалит и сопротивляться бесполезно, да и не очень-то хочется. Под смуглыми пальцами пуговица с сухим треском отлетает в сторону и взвизгивает ширинка, а Скуало нудит из врожденного упрямства, - Я только вернулся. Я усталый, грязный и вонючий. Дай хоть в душ сходить. - В кровать, мусор! Живо! – и Занзас придаёт ему ускорения лёгким пинком. Скуало падает ничком на свежие простыни, едва успев подставить локти, чтобы не тюкнуться носом, и чувствует, как сверху наваливается тяжёлое жаркое тело. Чужие руки нетерпеливо стягивают с него брюки вместе с бельём, хрустко срывают рубашку. Занзас утыкается носом во влажную от пота, пропахшую кровью, порохом и сталью кожу между лопаток. Жадно втягивает терпкий, густой запах, чувствуя, как сладко заныло внизу живота. Кончиком языка проводит снизу вверх, по кочкам выступающих позвонков, губами обхватывает седьмой и пальцами скользит между ягодиц. Поглаживает, обводит, и слышит, как учащается дыхание Суперби. - Занзас… - выдыхает Скуало, шире раздвигая ноги и приподнимая зад. Занзас смеётся, наспех облизывает пальцы и вставляет сразу два. Тот шипит, сжимается и инстинктивно дёргается вперед, стремясь ускользнуть от источника боли, но Занзас держит крепко и вводит третий под сыплющиеся на его голову проклятья. Он знает, что подобная грубость Суперби только заводит и убеждается в этом уже в который раз, просунув руку под его живот и нащупав затвердевшую плоть. - Допиздишься – вставлю без подготовки, – Занзас сдавливает горячую головку, выжимая каплю смазки, и больно прикусывает мочку уха. - Пошел на хуй!.. – провоцирующий стон срывается с пересохших губ Скуало. В погоне за удовольствием он насаживается на пальцы и возмущенно мычит в матрац, когда они выскальзывают из него. - Не, мусор, это твоя привилегия, – Занзас выдыхает в спутанную паутину белых волос, плюнув на ладонь, наспех увлажняет член и входит одним толчком до упора. Скуало рычит, рвёт простыни и поджимается так резко, что чуть не соскакивает. Занзас едва успевает его поймать. Мечник покрывается холодной испариной, замирает и стискивает его до головокружения... Но выдержки, как и реакции, Занзасу не занимать, и он терпеливо ждёт. Его потряхивает от возбуждения, по венам течёт жидкий огонь, в ушах гудит пламя, в обхваченном плотным сжимающимся кольцом члене пульсом бухает кровь. Он уже готов сорваться, когда Скуало выгибает спину, толкается на него. До конца. И призывно трётся ягодицами о жёсткие курчавые волосы. У Занзаса искрит и выбивает последние предохранители. Он зубами вцепляется в упругую шею и бешено вбивает податливое тело в жёсткий матрац, сразу безошибочно находя нужный угол. Скуало тесный, горячий, кровоточащий. И Занзас чувствует, что после недели вынужденного воздержания долго не протянет. - Чёртов босс… давай… ещё… глубже… в меня… быстрей… ну же… оттак… - Суперби сдавленно стонет и упирается ладонями в постель, неистово подмахивая. Будучи сверху Занзас беспрекословно подчиняется. Перед глазами плывёт сумрак спальни, грудь обжигает беспрерывно движущаяся спина, руки срываются с влажного тела. Он чувствует себя лодкой попавшей в десятибалльный шторм, из последних сил пытаясь удержаться в этом мире, хватается за острые костяшки бёдер и дыханьем щекочет ушную раковину. Скуало изворачивается и зубами вцепляется в его губу. Они глотают кровь, переплетаясь языками, и кончают одновременно. Занзас короткими толчками горячо изливается в своего любовника, Скуало содрогается и пачкает семенем простыни, свой живот и чужие мозолистые пальцы, до последнего скользящие по вздрагивающему в разрядке члену. Мечник задыхается, куда-то в горло молотом долбится сердце и, раскидав в стороны свои длинные конечности, он звездой распластывается на разорванных простынях. Занзас отваливается рядом, сгребает его руками и подтягивает к себе. Лицом зарывается в сырые светлые волосы, рвано вдыхает терпкий запах Скуало, пота и секса. Суперби не сопротивляется, почти не заметно поглаживая живыми пальцами его запястье. Занзас только хмыкает и крепче сжимает руки. Покладистый стал, мать его! Давно ли?.. Когда-то ведь за свою задницу убить готов был. Занзас собственнически закидывает ногу ему на бедро, и сонно ухмыляется в горячую мокрую макушку. В тот день он просто зашёл в его комнату. Просто удостовериться в том, что белобрысый ублюдок спит, восстанавливает силы и здоровье для дальнейшей службы. Иначе ведь вылетит, морда, из Варии на фиг. После первого же промаха. Скуало, сука, безмятежно сопел в подушку. Весь перемотанный бинтами, тощий, изможденный, но зато живой, тёплый. Занзас лично проверил, тыкнув его пальцем в бок. Бок вздрогнул, его обладатель отчётливо выматерился, но сна не прервал. Одно слово: сука. Он хотел уже уйти, но неосторожно зацепил вставший на его пути стул. Занзас сказал: «Блядь!», стул, кажется, тоже. По крайней мере, в его грохоте, от которого где-то на первом этаже жалобно вскрикнул Луссурия, мужчина явно услышал единодушное ругательство. Суперби изволил пошуршать простынями и, так и не разлепив зенки, сонно промямлил имя босса. С придыханьем. Нежно. Будоражаще… Нет, Занзас ни разу не напрягся. И ему на фиг не сдалось выражение лица мечника. Он просто захотел поточней примерить место, по которому собирался от души пиннануть, и небрежно приоткрыл тяжёлую бархатную портьеру. Жёлтый луч испуганной мышью шмыгнул по полу, скакнул на кровать, лизнул безвольную стопу спящего капитана и задержался на крупной круглой пятке. Захотелось укусить. До дрожи. Аж челюсть зазудела. Впиться зубами так, чтобы эта лохматая тварь волком завыла от боли. Так же, как, после проёбанной битвы Дождей, заперевшись в своём кабинете, выл Занзас. Когда смеяться больше не осталось сил. Вгрызться так, чтобы на зубах захрустели жилы, как хрустели под его сапогами осколки разбитых в бессильной ярости бутылок. Чтоб рот кровью наполнился. Горячей, как виски, которым он заливал сорванную глотку. Живой, сука! Мусор. Ничтожество. А он-то тогда чуть не сдох на месте, прямо в своем кресле, увидев, как его мечника, словно наживку, сглотнула огромная акула. Да у него, блядь, сердце чуть на хер не разорвалось! А этот спит тут сном младенца. Ублюдок! - Врааааай! – завопил Скуало и съездил Занзасу пяткой по зубам, спросонья не разглядев, кто это пытается съесть его и без того многострадальную ногу. - Добить бы тебя, выблядок! - утирая кровь, Занзас пополз вверх по перемотанному шероховатыми бинтами телу. Суперби матюгался и выворачивался. Нервно клацнула искусственная рука, преобразовываясь в меч, но Занзас быстро успокоил его коротким ударом в челюсть. Скуало откинулся на подушки, открыв гибкую молочную шею, за которую тот тут же ухватился, всем телом придавливая мечника к кровати. Короткие ногти впились ему в плечи, под ладонью судорожно дернулся кадык. Суперби захрипел, забился под ним, пытаясь оттолкнуть. Из разбитой губы по белой коже побежала тонкая струйка крови. Красная, насыщенная, как гранатовый сок. Занзас не удержался и слизнул отдающую металлом дорожку. - Лучше бы ты сдох, мусор! – выдохнул в приоткрытый рот и ослабил хват. Скуало захлебнулся ворвавшимся в легкие воздухом, закашлялся. Просипел: - Чёртов босс… ты охуел?!.. - Ты, сука, просрал кольцо, – утробно прорычал Занзас. Горячее тело напряжённо замерло под ним, – Ославил Варию, выродок! - Занзас… - Суперби прикрыл глаза, признавая вину и вновь переживая свой позор. - Я накажу тебя, мусор. На меня смотри! – громыхнул тот и рванул сжатые в кулак волосы. От резкой боли слёзы непроизвольно застлали вымученный взгляд, ясно говоривший о том, что Скуало готов принять любое наказание от босса. И расплывающийся перед глазами оскал чувственных губ чётко, по буквам, тихо вынес, как ему показалось, смертный приговор: - Я тебя выебу. Пока ошалевший мечник хлопал глазами, постепенно осознавая всю прелесть своей кары, Занзас лихо коленом раздвинул его ноги, расстегнул свои штаны и закинул бедро Суперби себе на талию. - Ты, блядь, окончательно, что ли ёбнулся?! Или тебе этот мозгляк Прорывом голову так сильно повредил?! – Скуало рвал глотку и бешено, отчаянно сопротивлялся, пытаясь сбросить с себя чокнувшегося босса или хотя бы сдвинуть ноги, мысленно проклиная свою привычку спать голышом. В тот момент он совершенно искренне поклялся себе спать в доспехах, а лучше прикупить пояс верности в одном из спонсируемых Вонголой музее. Благо статус и состояние ему это позволяли. А ключ от пояса спрятать. А лучше проглотить. А еще лучше скормить его Занзасу, чтобы, если уж тому вдруг снова приспичит наказать его столь изощрённым способом, то прежде ему пришлось бы нехуёво помучиться на толчке. Занзас сильней вдавил его в кровать и перехватил запястья. Скуало болезненно крякнул, лучевая кость хрустнула, подозрительно скрипнул металл, и к списку непредвиденных трат прибавилась починка механизма искусственной руки. - Визжишь, как грёбаная баба, – Занзас презрительно фыркнул. В лице каменная решимость, в трусах железобетонный стояк. В душе Суперби глухая тоска: он понял, что выбраться из этих рук можно лишь одним путём и пролегает этот путь прямиком через его порванную задницу. - Прими своё наказание достойно, – отчеканил Занзас, - Или выметайся из Варии. Выметаться Скуало не хотел. Как бы там ни было, а дикую Варию он по-своему любил. В конце концов, он сам нашел элитному отряду лучшего лидера, ебанутого на всю голову, но лучшего! И хотя он без труда мог найти себе применение вне Варии и там в него может даже не швырялись бы всякой хренью, не обзывали и не таскали за волосы, он не хотел уходить. Но и зад подставлять он тоже не хотел. - Может, лучше отстранишь меня на месяц или понизишь в должности? Я офицер, так накажи меня соответственно, – предпринял он ещё одну попытку, но аргумент Занзаса, твердо уткнувшийся ему в ногу, был убедительней. И Суперби, пытаясь сохранить хотя бы лицо, если уж задницу сберечь не удастся, съехидничал, - А сам воспользуйся своей правой рукой. - Так я ей сейчас и собираюсь воспользоваться, – Занзас буквально расплылся в улыбке. Паршивой такой улыбке. - Блядь, Занзас, это не наказание! Выбери что-нибудь другое! – Суперби дёрнулся, сместился чуть вверх, Занзас рванулся следом, и мечника тряхнуло так, словно он обжёгся - возбуждённый член, обтянутый тонкой тканью трусов, упёрся Скуало в чувствительное место под мошонкой и, кажется, прямо оттуда ослепляющий разряд ветвистой молнией пронёсся по всему его телу, вспыхнул перед глазами и оставил после себя тяжёлое предгрозовое удушье в груди и сладостное изнеможенье в мышцах, – Тебе шлюх твоих мало, что ли? – сдавленно прошипел он, надеясь, что тот не заметил его недвусмысленной реакции. - Сегодня, мусор, я хочу трахнуть тебя, – пакостно ухмыльнулся тот и плавно качнул бедрами. Мокрая от смазки ткань скользко прошлась между его ягодиц, Суперби содрогнулся, бесконтрольно выгнулся, отчаянно заскулив сквозь стиснутые зубы, и с силой долбанулся затылком об изголовье кровати, надеясь с одного удара умереть прямо здесь и сейчас, чтобы не чувствовать этого пронзительного, всепоглощающего, постыдного возбуждения. В глазах ещё мелькало, а Занзас уже вовсю шарил у него между ног, тяжело дыша ему в щёку. Он гладил и легко царапал, размазывал капли смазки по его пульсирующему члену и заталкивал в него влажные пальцы – медленно, аккуратно. На фалангу. На две. До конца. Обратно. И снова внутрь. Ещё раз, чуть по-другому, и твёрдая подушечка пальца зацепила что-то. Перед глазами закружилось. Тело выгнуло в дугу. Скуало подавился всхлипом и от избытка эмоций цапнул Занзаса за подбородок. - Выбрать что-нибудь другое, мусор? – пропыхтел ему в скулу Занзас и снова надавил на простату, всматриваясь в поплывший взгляд, – Или принимаешь это наказание? - Чёртов босс… - Скуало непроизвольно прогнулся, насаживаясь на остановившие движения пальцы и зажмурился, подумав о том, что либо сейчас Занзас продолжит, либо он схватит инфаркт, – Ну же… - он снова подался бёдрами вперед, но Занзас, падла такая, тут же вынул пальцы, лишая его источника неземного удовольствия, и потянул за волосы, заставляя посмотреть себе в лицо. - Отвечай, – процедил зло, нетерпеливо. Скуало сглотнул. Глаза Занзаса, как горящие угли, прожгли насквозь, царапнули в груди и скрутили желудок в жгут. Таким глазам невозможно соврать. Не хочется врать, чувствуя на себе тяжёлое, сильное, жаркое тело, ощущая, как в бедро упирается подрагивающий от желания член, и как в каждой клетке вибрирует это неуёмное, невыносимое, требующее выхода возбуждение. Скуало побеждён. Нет, это случилось не сейчас. Не насильно. Это случилось много лет назад, когда он впервые увидел угрюмое лицо одинокого в целой толпе подростка. Когда понял, что это единственный человек, которого ему не одолеть, и что он пойдет за ним несмотря ни на что. Было что-то внутри Занзаса. Несомненно: безграничная сила, несгибаемая воля, неугасающий гнев. Все это горело в его глазах, держало осанку и вспыхивало ярким пламенем в сжатых кулаках. Но было что-то ещё, что притягивало магнитом и заставляло терпеть его скверный характер, и ни разу не позволило пожалеть о том, что с первой же секунды их знакомства он признал в злобном, упёртом мальчишке своего босса, присягнул ему на верность и подчинился. Скуало мог сделать для него всё, что угодно: разрушить, ограбить, убить, сдохнуть… и признать, вслух, что ему нравится, безумно нравится этот откровенный изврат. - Мусор, - затянувшееся молчание, мутный задумчивый взгляд заставили Занзаса нахмуриться и расслабить пальцы. Выпущенные на свободу пряди расплавленной платиной скользнули по его ладони, кольцом опутали мизинец. Что-то липкое, ледяное шипастым языком лизнуло под ложечкой, в груди стало нестерпимо тесно и Занзас вспомнил поговорку о перегнутой палке. Но перевести всё в шутку он уже не мог – слишком явным было его возбуждение, и он решил переть до конца, – Скуало, - тихо позвал Занзас и мазнул кончиком носа по пылающей румянцем щеке тяжело дышащего мечника, – Я хочу тебя… Суперби нужно было всего лишь повернуть голову, чтобы поймать его выдох и поделиться своим: - Да, босс. Принимаю. Всего лишь обнять руками, обхватить ногами и невесомо лизнуть уголок рта, чтобы Занзас сорвался. Слюна плохая смазка, но ничего другого у них не было. Скуало шипел и сильней сжимал руки, а Занзасу казалось, что он слышит, как трещат его ребра, но ему было плевать. Мечник был такой узкий, такой гладкий, такой горячий, такой умопомрачительно сладкий внутри, что босс Варии готов был пожертвовать даже собственным хребтом, лишь бы ни на миг не потерять этих сводящих с ума ощущений. Первый раз он долго подстраивался, отвлекал от боли, целуя приоткрытые губы, лучики прижмуренных глаз, покрытый испариной лоб, пока тот, наконец, со всхлипом не изогнулся, поднимая ноги выше и принимая его в себя глубже. Суперби извивался, кусался и вопил, как резаный, с явным намерением побить рекорд Иерихонских труб. Занзас, чувствуя, что крышу сорвало окончательно и назад она вряд ли вернется, рычал, как Бестер, и яростно втрахивал мечника в кровать, рискуя изголовьем пробить стену. Оргазм накрыл обоих разом удушающей волной. Скуало орал и ногтями живьём снимал кожу с занзасовой спины, уткнувшись членом ему в сокращающиеся мышцы живота и выплёскивая горячую сперму на их содрогающиеся тела. Сознание Занзаса на несколько ослепительных мгновений покинуло бренный мир и вернулось вспыхивающими перед глазами звёздочками. Он обессилено упал на вздрагивающего в сладостном откате мечника, лениво комкая его рассыпанные по подушкам волосы, и долго слушал, как глухо перестукиваются их бьющиеся вразнобой сердца. Тепло ускользает из рук. Занзас вздрагивает, словно потеряв во сне опору, и резко просыпается. Отползающий на край кровати Скуало, почувствовав его пробуждение, оборачивается и сонно поясняет: - Жарко. Падает на бок. Серебро волос расплёскано по чёрному шёлку, белая кожа, кажется, светится в темноте. На широкой спине росчерки шрамов. Ожог на правой ягодице похож на родимое пятно, на клеймо, лично поставленное Занзасом. Случайно, конечно. Мусор тогда орал как последняя истеричка, держась за подпаленную задницу, и полночи натирал вздувшееся пузырями пятно миндальным маслом, угрожая месяц не подпускать свихнувшегося на почве ревности пиромана к безвинно пострадавшему седалищу. Занзас отговорился «порывом страсти» и, подумав, добавил подзатыльник. Для убедительности. И пока Скуало, светя голым задом, выбирался из-под обломков сбитого им же стола, Занзас с довольной рожей любовался своим тавро. А вот нехуй было вилять своей тощей жопой перед той брюнеткой, что полвечера приставала к нему на приеме у Вонголы. Занзас пялится на покрытый синяками от его же пальцев зад, облизывается и хватает Суперби за костлявые бёдра, рывком подтягивая его к себе. - Отвали, а, - мычит Скуало, пытаясь скинуть с себя его руки и отодвинуться, – Ты горячий, как печка. Зажарить меня хочешь? - Угу, - хмыкает тот, лизнув его за ухом, – Отжарить. – и вжимается напряжённым членом в прохладные ягодицы. - Блядь, Занзас! Опять?! Третий раз уже! Дашь ты мне сегодня отдохнуть?! - Не-а, мусор. Завтра отдохнёшь, – выдыхает в висок, прикусывает мочку уха. Ладонью скользит вверх по дрогнувшей в резком вдохе груди, задевая сосок; гладит крепкое плечо, и вслед за мурашками костяшками пальцев ползёт по надплечью, по гибкой шее с бешено забившейся синей жилкой. Берётся за подбородок, проводя большим пальцем по нижней губе приоткрывшегося рта, и поворачивает его голову лицом к себе. В прозрачных глазах плавится серебро, и Занзас в них тоже топится – тонет, растапливается, – Сегодня ты мой. - Твой, блядь. Твой, - Суперби обречённо вздыхает и неуклюже разворачивается. Небрежно закидывает бедро ему на пояс, обхватывает смуглое лицо ладонями и целует. Глубоко. Жарко. Вкусно. Так, что в животе все переворачивается и скручивается морским узлом. Занзас слабо усмехается в поцелуй и крепче прижимает к себе поджарое сильное тело. Он сминает его горячие губы и сжимает упругие ягодицы, не тратя времени на колкость. Знает: у них есть только сегодня. Понял это после того грёбанного боя за кольцо Дождя. Когда он жалел больше не о проигранной – бесценной для него тогда - бирюльке, а о том, что так долго и тупо прощёлкивал все подворачивающиеся ему возможности, пока громкий склочный мечник был ещё рядом. Стоило только руку протянуть. Но кто-то там наверху с барского плеча подкинул ему ещё один шанс, а, может, это была просто компенсация за потерянное место Десятого Вонголы. И даже будучи почти на сто процентов уверенным, что итогом его поползновений станет его же разбитая морда, пару белых клоков в руке, разочарование и отвращение в серых глазах и освободившаяся должность капитана Варии, Занзас не был бы собой, если бы не воспользовался свалившейся на него удачей. Он многое тогда поставил на кон. И ставка сыграла. Теперь Занзас знает, что для таких, как они, завтрашнего дня не существует в принципе. И знает, что Скуало тоже это знает. И как бы его мусор ни устал, сколько бы не ворчал и как бы нарочито вымученно ни вздыхал, он не променяет Занзаса ни на сон, ни на отдых, вообще ни на что, и ни за что не заикнется о том, что это сегодня длится у них уже пятнадцать лет.