Темнота/Dark

*** Ночь, 2:30, 2 мая 1998 г. Крупные капли холодной воды падают на каменный пол, сползая по склизким замшелым стенам. В воздухе пахнет сыростью с кисловатым оттенком затхлости. Гермиона и Рон неуверенными, сбивчивыми шагами двигаются к центру Тайной Комнаты, не обращая внимания на лужи, хлюпающие под ногами. Так же, как не обращают внимания на кровь, сочащуюся из ран, и боль, ломящую кости. Тусклый, больнично-зеленый свет, отражающийся от воды на полу, играет бликами на их бледных, измученных лицах. Холод темного камня стен оседает дрожью на их телах. Вдруг Гермиона резко запинается и останавливается. - Рон… - Тсс, не бойся, - охрипший голос Рона дрожит, - Комната давно пуста. Ну, если не считать вон той огромной штуки, - он неуверенно тыкает пальцем в сухой, крошащийся от времени скелет. Прошло почти пять лет, с тех пор, как тогда еще крошечный Гарри сражался здесь, на этом самом месте, с воспоминаниями Темного Лорда и тварью, оставившей на этом мокром полу свою сущность. Казалось, еще можно видеть их тени. Гермиона сглатывает ком, подступивший к горлу. Темнота подземелья и запах гнилой шкуры сковал ей глотку. - Слушай, Рон, - она откашливается, прочищая горло, - твоя идея, безусловно, гениальна, но давай закончим с этим побыстрее? - Д-да…да, ты права, - он окидывает взглядом темные стены и потолок, убеждаясь, что они действительно здесь одни и медленно двигается вглубь подземелья, - я сейчас. Звук его грузных шагов гулом проносится по пустой Комнате. Гермиона остается стоять на месте, смотря ему в спину. Мертвецкий холод сковал ее тело; она чувствует его не только кожей, она чувствует его внутренностями и костями. Он въедается в нее и замораживает изнутри. Съежившись, она смотрит, как Рон приседает на корточки, чтобы поднять с пола клыки, пропитанные ядом. Пара смертельно-опасных змеиных зубов блестят в его руках. Подняв их, он трясет головой, отгоняя от себя запах гнили, резко встает и быстрым шагом возвращается обратно. Почти подбегает к ней и протягивает ладонь, показывая будущее оружие против крестражей. Гермиона видит, что он напуган, но горд собой. И она тоже горда. - Отлично, ты просто умница, а теперь, пожалуйста, давай уйдем отсюда, мне страшно, - она тяжело выдыхает воздух, скопившийся в груди. Изо рта вырывается невесомое облако пара. Она почти разворачивается, чтобы выбежать из сырого промерзлого подземелья, которое давит плотной тяжестью ей на плечи, когда чувствует обжигающее тепло ладони Рона на своей коже. - Гермиона, подожди. - Да? Она оборачивается и встречает его взгляд, брошенный из-под рыжей челки. Его глаза потускнели с тех пор, как они встретились в первый раз, но сейчас, так же как и всегда, от их тепла по коже проходит электрический разряд. Пару секунд они смотрят, впиваясь взглядом, друг другу в глаза, утопая в их глубине, пока Рон резко, на выдохе, не прижимает Гермиону к себе. Тепло его губ накрывает ее так резко, что земля почти уходит из-под ног. Спустя столько лет она наконец-то чувствует его вкус, его запах, нежность его рук, оплетающих талию. Чувствует то, что так хотела чувствовать все это время. Он целует ее так глубоко, взахлеб, что она ощущает нехватку воздуха. Да и к черту этот воздух. Он ее воздух. Рон не отрывается от пухлых губ, кровоточащих от боевых ранений. А в ее голове взрывается реальность. Но он отпускает ее через какую-то вечность и, не в силах поднять взгляд, касается лбом ее лба. Она тяжело дышит и боится открыть глаза. - Гермиона, - тихий голос сухих губ Рона больше похож на шепот, - я люблю тебя, - останавливается, переводя дыхание, - и всегда любил. Прости, что был таким идиотом все это время. Пару секунд он молчит, и тишину нарушают только тяжелые капли, разбивающиеся о пол. - Ты мне нужна. Я мог не успеть сказать тебе это, понимаешь? Ты могла бы никогда не узнать. Но теперь я уверен, что чтобы не случилось со мной через пять минут или час, ты будешь знать главное. Я люблю тебя. Гермиона дрожит. Она чувствует горячую каплю, плавившую кожу на ее впалой сухой щеке. Всхлипывает, подавляя рыдания, рвущиеся из груди. - Боже, Рон…я тоже, я тоже люблю… - тяжело вздыхает, чтобы собраться и выдавить из себя что-то связное, - Я тоже люблю тебя, Рон. Тоже люблю. Ее голос срывается на всхлипы, а по телу проходит мелкая дрожь. - Правда?– Рон поднимает на себя ее лицо, заглядывая в широко распахнутые глаза полные слез, - это правда так? - он улыбается нервной улыбкой, а его глаза предательски наполняются влагой. Он обнимает ее, прижимая сильнее с каждой секундой, - Теперь мы всегда будем вместе, слышишь? Я не отпущу тебя от себя никогда, моя девочка. - Всегда будем вместе, - она повторяет, уткнувшись мокрыми щеками в его испачканный в крови свитер. Ее непослушные волосы, забиваются Рону в рот, когда он целует ее мокрыми от слез губами в макушку, не переставая шептать, что любит. *** Раннее утро, 4:03, 2 мая 1998 г. Сырые багровые сумерки медленно поедают небо. Полуразрушенный замок утопает в плотном облаке душной пыли и ярких вспышках, ежесекундно разрезающих воздух, как молнии. В его коридорах и классах мелькают бледные, обезумевшие от физической и душевной боли, лица. На мокром от слез и крови полу разбросаны, как тряпичные куклы, обугленные, израненные тела. Гермиона и Рон бегут, перепрыгивая через них, по коридорам, в поисках Гарри. Гарри, которого они ищут уже добрых полчаса. Их пальцы переплетены. За очередным поворотом они, наконец, налетают на Мальчика-Который-Выжил: - Черт подери, Рон, Гермиона, где вас носило? Я ищу вас по всему замку! Он слегка запинается, заметив переплетенье их рук. - Гарри, это просто потрясающе! То, что сделал Рон – просто потрясающе! Это его идея, Рона! Глаза Гермионы светятся, влажные от пота и сырой грязи волосы облепляют ее взволнованное лицо. Тонкая рука вцепляется в Рона, который с гордостью вновь протягивает ладонь с клыками. - Мерлин, как…где вы их взяли?! Гарри поправляет очки, будто пытается рассмотреть яд получше. Будто не верит своим глазам. - В Тайной Комнате! Это все Рон! Я же сказала, это просто потрясающе! - Ну, ладно, Гермиона, - Рон слегка смущается и прикусывает губу, - это вроде было не сложно… Где-то над их головами пролетает ярко-красная вспышка, слева, из-за угла доносится грохот рушащейся стены. - Слушайте, вы молодцы, - в голосе Гарри появляются ноты хрипа, - но нам нужно спешить. Рон, держи диадему, - он протягивает ему серебристую переливающуюся корону, - найди Невилла, и расправьтесь с этой гребаной штукой. А ты, - он переводит взгляд на Гермиону, - пойдешь со мной, ладно? Мне нужна твоя поддержка там. - Где это «там»?! – Гермиона вопросительно вскидывает бровь. - В паре метров от Темного Лорда. Полусекундная тишина. - Гарри, нет! – Рон сильнее сжимает хрупкую сухую ладонь, - Нет, черт возьми! Гарри смотрит в его пронзительно голубые глаза. Въедается взглядом в его лицо. Мысленно обещает ему, что все будет в порядке. А сам говорит полусухими губами: - Слушай, Рон, мы на войне. Ты на войне, я на войне, Гермиона на войне. Глупо думать, что каждый из нас не может сдохнуть в следующую секунду. И Рон нервно глотает воздух, пропитанный кровью, понимая, что Гарри прав. - Если с ней что-то случится, я убью тебя, Гарри Поттер. Я задушу тебя собственными руками и даже на секунду не задумаюсь о том, что ты какой-то там Избранный. Гарри ухмыляется: - Договорились, Рон Уизли. Рон размашисто хлопает друга по плечу и на какое-то мгновение, цепляется за него взглядом. Всматривается в его бледность, прежде чем повернуться к хрупкому, любимому телу, стоящему рядом. Он наклоняется к Гермионе и шепчет ей на ухо: - Береги себя. *** Рассвет, 5:05, 2 мая 1998 г. Гарри падает на колени перед бездыханным телом. Чувствует холод пола, который медленно расползается по его коже, просачиваясь через прилипшую к ней, испачканную в запекшейся крови ткань брюк. Черные сальные волосы обрамляют постаревшее, зеленоватое лицо трупа. Как же так, Профессор. Гарри смотрит в его открытые, но уже неживые глаза и видит в стекле незакрытых радужек себя. И его маленький мир разбивается… Где-то за спиной слышны крики, мольбы о помощи, стоны. Воздух почти трещит от концентрации соли в нем, он вот-вот разойдется по швам, а небо…небо рдеет рассветом, как будто сегодня – обычное утро. Гермиона смотрит на это небо и думает про себя, что это может быть отличной метафорой: алые лучи солнца – алые реки крови. Вдруг резко становиться холоднее и раздается голос, от которого руки сами тянуться к ушами, чтобы их заткнуть. Он совсем рядом. Дышит, кажется, за спиной. - Вы храбро сражались. Лорд Волан-Де-Морт умеет ценить мужество. Однако вы понесли тяжелые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, вы все погибните один за другим. Я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови – утрата и расточительство. Лорд Волан-Де-Морт милостив. Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым. А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того, чтобы встретится со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном Лесу. И если по истечении часа ты не явишься ко мне и не отдашься в мои руки, битва начнется снова. Голос замолкает и вокруг расползается страшная, мертвая тишина. Выпускает когти. - Гарри, не слушай его! Он поднимает пустые глаза. - Не слушай его, слышишь? – повторяет Гермиона. Ее сердце бешено бьется, - вставай, вернемся в замок! Если он идет в лес, нам нужно придумать новый план! Она подбегает к Гарри, который все еще сидит на полу и дрожит. Дрожит, дрожит, дрожит. - Давай, Гарри, соберись, пожалуйста! – она берет его за руки и тянет на себя, помогая вставать, - Сейчас не время сдаваться! Там раненые, наши друзья, им нужна наша помощь! Там Рон, Гарри, пожалуйста… Он смотрит почти сквозь нее, нервно облизывая губы. Но встает, услышав ее слова. И они, облокачиваясь друг о друга, медленно ковыляют к замку. Замок неестественно тих. Над головой не летают вспышки, никто не воет, зажимая простреленное плечо, не слышно ни шагов, ни звуков падений бездыханных тел. Весь пол засыпан крошкой разрушенных стен и кусками разломанных каменных статуй, черных от сажи. - Мерлин, где все… - шепчет Гермиона. Горячий тягучий страх, закипающий в жилах, окутывает ее хрупкое холодное тело. Лицо бледнеет еще сильнее, а в глазах медленно тает ее особенный гермионовский огонек. В воздухе пахнет смертью. Откуда-то издалека, словно за тысячи километров, вдруг доносятся приглушенные голоса. Гермиона поворачивает голову, всматриваясь в пустой коридор. Ее зрачки расширяются, когда в голову проскальзывает понимание: - Большой Зал, Гарри! Бежим! Из слегка приоткрытых дубовых дверей Зала на пол падает тонкая полоса света. Гермиона проводит по ней носком: неужели в этой тьме действительно может быть свет? Ее сердце стучит, грозясь проломить грудную клетку. Она толкает тяжелые двери, и вместе с Гарри неуверенно шагает внутрь. Мертвые лежат вряд посередине зала. Взгляд натыкается на Люпина и Тонкс, что лежат самыми крайними, слева. По телу проходит мелкая горячая дрожь. Гермиона слышит, как рядом тяжело и сбивчиво дышит Гарри. Она переводит взгляд на Лаванду, лежащую рядом, и сглатывает ком, подкатившийся к горлу. Ее веки становятся тяжелыми, словно из свинца, и она почти закрывает глаза, поддаваясь их грузу, когда замечает кучу ярко-рыжих голов в самом конце «мертвой» шеренги. - Рон, - тихий шепот с обкусанных губ… Большой Зал плывет перед ее глазами, уменьшается, становится катастрофически тесным. Она срывается с места и несется к центру, чувствуя жар между ребер, но ей кажется, что она не бежит, а еле плетется. Пол под ногами становится мягким, сами ноги становятся ватными. Из глаз брызгают слезы. Отталкивает Джинни и Билла, что стоят к ней спиной, до последней секунды надеясь, что увидит там кого угодно, но не его. Но почти сразу же падает на колени. Рон холоден и не подвижен. В его жилах застыла кровь. - Нет, нет, нет… - Гермиона треплет ворот его рубашки, - нет, Рон, это не смешно, вставай, Рон, вставай… - Гермиона, прекрати… - чей-то голос доносится, словно из-за стены. - Рон, хватит!!! Вставай, Рон, просыпайся, - она захлебывается в своих слезах и бьет маленькими кулачками ему по груди, - тебе просто нужно проснуться, пожалуйста! Просто проснуться… - Гермиона, хватит, - чьи-то сильные руки тянут ее наверх, - он не проснется. - Не трогайте меня! Не смейте трогать меня! И не смейте так говорить! Рон, Рон, Рон… - Он больше не проснется, - кто-то снова кидает слова в никуда. Ее грудь горит, а в голове плавится мозг. Безумно тесно в этих стенах. Она задыхается. И сильнее прижимается к холодному телу, в надежде на спасение. Голос становится тише: - Ты не можешь так поступить со мной, слышишь? – шепчет ему на ухо, - Не можешь оставить меня! Ты претворяешься, я знаю…ты не можешь… А в ответ – тишина и колючий холод. Светлая кожа постепенно приобретает синий отлив. А на закрытые глаза все также падает вечная рыжая челка. - Нет, Рон…