Вор

Я рассеяно повернулся в воде на другой бок. Я уже долго в ней, сколько бы не просыпался, все еще в ней. За сильной преградой иногда снуют кто-ты, а внутри никого кроме меня нет. Скоро мне надоест, и эту преграду я сломаю. За пределами моего дома запищало, забегало и засуетилось. Мне даже стало интересно, и я подобрался к прозрачной штуке ближе. Кто-то с белой обертке стукал пальцами по рифленой поверхности и смотрел в светящийся квадратик сверху. Изредка он отрывался и громко покрикивал на суетящихся внизу моей прозрачной преграды других кто-тов. Те еще упрямее, с помокревшими лицами перебирали тугие толстые нитки. Я сделал круг вокруг своей преграды, с неудовольствием отмечая, что та стала толще. Непонятно как и почему, но с каждой секундой она толстела. Я вернул свое внимание кто-там внизу. Они не хотят, чтобы я покинул свою преграду? Они не дадут мне это сделать? Внутри закипела злоба. Да как они смеют ограничивать меня, эти кто-ты?! Я с силой ударил по преграде. Если они не хотят, чтобы я ее покинул сейчас, я это сделаю! По необычно толстой преграде пошли крупные трещины. Кто-ты отпрянули, бросив работу. Завернутый в белое кто-то закричал на них сильнее, подбежал к ним, стал поднимать и подталкивать ко мне. Я смотрел на это с интересом. После чего ударил еще раз. Под тяжестью воды преграда лопнула, и я оказался за ее пределами. Потоком мое тело вынесло к ногам кто-тов. Те взирали на меня с ужасом — Не дайте до себя дотронуться! — заверещал болезненно громко кто-то в халате. К своему удивлению я понял, что он хотел сказать, и действовал на опережение: кто-то с короткими волосами высоко завизжал, когда я обхватил его лодыжку. На миг тело прокатилось волной и изменилось. Я посмотрел на руку, сжимавшую чужую ногу. Опустил взгляд, заметив ноги, как у кто-тов, живот… Даже голову нащупал, как у кто-тов! Они смотрели на меня расширившимися глазами и не смели двигаться. Нелепые кто-ты… И меня поразил гнев. Да как они смеют?! У меня появилось четкое понимание: я не смогу стать прежним, теперь я кто-то навсегда! Как они могли сделать меня таким?! Мое новое тело сжалось и заплакало на полу в луже. Рука опустила мужчину и зарылась в короткие волосы, которых у меня раньше не было. И рук не было. Я подтянул ноги к животу и свернулся, как только мог, в комок, насколько мог ближе к своему прошлому состоянию. Люди обрадовались, быстро осмотрели меня, посадили на четырехногую штуку. Сказали посидеть тут тихо, и что все будет хорошо. Я смотрел на них через ненавистные человеческие глаза, понимал их речь и покладисто кивал. Я уже понял, что я здесь бесправное животное, прототип, созданный из смешения генов разных покемонов. Каких? Не знаю. Но почти не было шансов на удачный исход. Я уже столько раз просыпался и вновь проваливался в забытье, не пробыв и минуты в этом мире, что все давно махнули рукой на меня. Только моя цепочка ДНК не позволяла им выкинуть меня. Я оказался единственной почти жизнеспособной особью из целой линейки подобных смесков. Увы, до этого дня все считали, что я не могу выжить в окружающей среде: слишком изменчивая среда, слишком много влияющих на меня факторов. В моих генах был Дитто. Смешное слово для несмешного покемона. Зверек, умеющий превращаться в других покемонов и предметы. Я планировался как оборотень исключительно живых объектов, но куда более качественный. Дитто становился фальшивкой, не слишком идеальной копией, а вот я… Я теперь «кто-то» или человек, если по-новому. Главный мой надзиратель улыбнулся мне и дал до себя дотронуться. В меня влилась новая информация. Я посмотрел на него по-новому. Интересные гены, интересный клочок знаний. Руки сами скользнули по лицу: некоторые черты существенно изменились с вливанием нового генотипа. До этого я был копией только одного живого кто-та. Его мои изменения порадовали. Да так, что аж глаза заблестели, на губы вылезла оскал-улыбка. Я синхронно повторил за ним. Мне понравилась эта комбинация мышечных сокращений. Он тут же побледнел и отшатнулся от меня. Ему не понравилось, что он увидел. — Уведите и заприте в клетке. Я доложу начальству. Я повел головой. Опять преграда? На этот раз я уже не дамся! Едва другие кто… люди вывели меня из лаборатории, я вырвался и быстро рванулся вперед. В этом плане ноги оказались удобны. Не так уж и плохо человеческое тело. Так я думал до ближайшего поворота. Потом дыхание сбилось, и тело стало стремительно уставать, не в силах поддерживать темп движения. Сзади вопили в черную коробочку мои кто-ты: — Вызвать охрану на минус-третий уровень! Побег опасного образца! Я улыбнулся-оскалился. Так просто меня не взять. Я не дамся! Я спрятался в одном из помещений, заполненном черенками швабр, кучками тряпок и моющими средствами. Мой первый человек был знаком с этим близко, так что и мне перепало его знания. За дверью послышалось чье-то рычание, шумные вздохи принюхивающегося покемона. Я похолодел. Отступать и бежать мне было не куда, но впереди меня и не ждали. Я же трансформатор, я смогу! Мне всего лишь нужны сильные лапы вместо слабых человеческих ног. Я рывком открыл дверь и напрыгнул на покемона. Аркнайн взрыкнул под моими руками, но было уже поздно — я украл. Тело вновь пошло рябью, но я не дал себе и секунды рассмотреть и прочувствовать себя, стремглав улепетывая от людского сборища. Этот Аркнайн был натаскан на вынюхивание и охрану и знал все лазейки в здании. Я благодарно гавкнул ему, и лапы понесли меня прочь из этого места. Но остров-с-каким-то-человеческим-названием был все же островом, и кончился он слишком рано… Я взрыл лапами каменную крошку около обрыва. За мной неслись Аркнайны, люди и другие носители наверняка редкого генетического материала. Остро кольнуло сожаление, что я не могу прихватить и их с собой, но жить на свободе хотелось больше, чем новые облики. Я бросился в воду и засек лапами, покидая этот негостеприимный клочок суши. За мной неслись ругань, крики и даже выстрелы. Как назло ни одного покемона по близости не ощущалось, отчего приходилось сжимать зубы и грести. От воды тело огненного покемона быстро теряло силы. Уже почти потеряв их, я нашел течение и «влился» в него. Силы меня покинули и я вернулся в мой настоящий облик человека. Теперь я-настоящий это человек… Лежа на спине и отдаваясь слегка теплой воде, я чувствовал острую тоску и обиду. Ну что им стоило дать мне схватиться на за мужскую ногу, а за чью-то лапу?! Теперь я этот человеческий паразит, до кучи не знающий множества вещей и не желающий знать. Надо мной просвистели вертолеты, замерли надо мной. Я сжал зубы и нырнул под воду. Там на глубине точно должны быть живые существа. Не всех же люди распугали. Главное успеть, пока не закончится кислород. Мне в воду стреляли усыпляющими дротиками и пулями, но я слишком быстро ушел ко дну, и теперь хрупкое тело сжимали тиски давления и нехватка воздуха. К моему облегчению мимо проплыли тентакулы. Я с радостью ухватился за одно из щупалец и погреб уже дальше с большим комфортом. Вертолеты остались далеко над водой где-то там. Решив воспользоваться случаем, я собирал цепочки ДНК других живых существ, экспериментировал с растениями (к сожалению, ничего не вышло), пытался смешивать облики (кое-что даже вышло). В общем, проводил время с пользой и интересом. Но на морском дне было неуютно и холодно. Все было мне чужим, хотя в воде я родился и рос первое время. Теперь эта стихия была мне противна – наверно, сказывался генотип Аркнайна. Так что злой на весь мир, как Джиардос после эволюции, я выполз на берег в облике Сквиртла. Мелкая черепашка, у которой я украл облик, суетилась рядом и помогала мне выбраться из зыбучего от волн песка. Я на нее порыкивал, но неохотно принимал помощь. В конце концов силы оставили меня окончательно, и я-настоящий вновь одержал верх. Уже сквозь тяжелый обморок я услышал чьи-то шаги, но открыть глаза не хватило воли. Очнулся я на чьей-то кровати. Мягкий параллелепипед пружинил под руками, простынь послушно сминалась под пальцами. Рядом с моей кроватью завис покемон с металлическими штуками в лапках. Я протянул было руку к нему, чтобы своровать и его, но тут дверь открылась и в комнату зашел кто-т… человек. Он был достаточно молод для своего вида. Мои знания говорили, что не больше двадцати. У него были прямые рассыпчатые черные волосы и непроницаемые черные глаза с иллюзорной мелкой россыпью искр в глубине. Овальное лицо, полные губы, прямой нос и округлые щеки. Миловиден, скорее всего. Не красив, но мил. — Вы очнулись! — радостно возвестил он, присаживаясь на край кровати. — Меня зовут Хинси, я нашел вас вчера вечером на берегу. Вы помните, как там оказались? Он говорил быстро, торопливо, словно я могу его в любой момент прервать. Я и мог, но не хотел. У него оказался красивый голос. А еще больше мне понравилось, что он выбалтывает сведения и информацию. Потом он протянул мне руку. Я нахмурился, не зная, как ответить, но протянул руку и ему. Лишний облик мне нужен. Тем более я не стану другим видом, а значит, он не решит меня внезапно убить. Если только у людей так не принято… Едва наши пальцы друг друга коснулись, тело пошло рябью. На этот раз изменения в человеческом облике были значительны: я провел рукой и нащупал такие же округлые вместо впалых щеки, пушистые ресницы, отсутствие бороды и похожие на солому волосы. Похоже, мой облик будет меняться в соответствии мне тем больше, чем больше я наберу оригиналов. По счастью, люди не были какими-то редкими покемонами, чтобы насобирать много обликов. Хинси вырвал руку и отпрянул от меня к двери. Кадабра, его покемон, выставил вперед ложку, готовый повиноваться тренеру. Я склонил голову и стал следить за развитием событий. Парень растерялся, забеспокоился и забоялся, но не пожелал мне смерти. Кажется, он был даже восхищен. Такой же как и те «кто-ты». Неприятное чувство — разочарование. Мне этот человек понравился. Не знаю почему. Оказалось обидно, что он оказался таким же, как те ученые. — Кто ты такой? — наконец осмелился спросить Хинси. — Трансформатор. — Кто? — такой термин был незнаком ему. — Тот, кто крадет чужие облики и использует их, — улыбнулся я тем самым оскалом-улыбкой. Паренек вздрогнул и схватился за свое лицо. Не обнаружив там ничего нового, он успокоился и уселся возле двери поудобнее. Кадабра сел между нами и стал медитировать, но не выпустил меня из своего поля зрения. Так меня не убьют? Странно. Это доброта или глупость? — Откуда ты? — вновь задал вопрос Хинси. — Не знаю. С острова неподалеку, из лаборатории. Как ты сказал, вчера проснулся и… сломал преграду, а потом не дал создать себе новую. — Так ты сбежал? — понятливо покивал он. — Не знаю значения слова, но скорее всего да, — я поджал губы, мне не понравилось мое незнание. Живот свело судорогой, и из него послышался звук, похожий на пение Вэйлмира. Я с интересом прислушался, в то время как человек забеспокоился. — Ой, я даже еды никакой не принес! — он всплеснул руками и поднялся, схватился за ручку. Я быстро оказался рядом с ним. Новое тело оказалось быстрее и сильнее прошлого. Мне оно понравилось больше. Я прижал тренера покемонов к двери, захлопнув ту обратно. Я не дам ему позвать других и забрать меня назад. Людям я не верю. Кадабра отшвырнул меня от своего тренера и пригвоздил в противоположной стене. Я зарычал. Этого я не предвидел. Надо было сначала коснуться его, чтобы он не смог на меня воздействовать, а потом уже давить на человека. Хинси быстро кинулся к покемону: — Кадабра! Не надо, отпусти его! Путы спали, и мое тело упало на пол. Покемон смотрел на меня с тенью подозрения. Умен. Умнее хозяина. Знает, что нельзя до меня дотрагиваться, уже. Будет держать меня на расстоянии. Я зарычал еще ниже. Злоба накатила волной, но сделать и шага против него я сейчас не мог. Хинси успокоил Кадабру и шагнул ко мне. Покемон ничего не мог сделать против воли своего хозяина. Так тебе и надо, скотина подневольная. Я быстро завалил тренера на пол, но уже не давил сильно, чтобы у покемона не было шанса принять мои действия за угрозу. Кажется, именно так он натаскан. Парень покраснел и замер, как тот Аркнайн, подо мной. Сердце его билось загнанной в сети рыбкой, но он не шевелился. Тут не страх. Что-то другое, странное. Человеческое. — Ты некуда не пойдешь. Я не дам тебе позвать своих. Я больше не вернусь туда! — под конец я уже кричал. Я вцепился ему в воротник, стучал его телом по половицам, а из глаз катились градом слезы. Я так испугался, оказывается, тогда там, в лаборатории. Так устал. Закончив истерику, я просто придавил Хинси своим весом и улегся у него на груди, не давая встать и сбежать. Потому как на большее я был не способен: слезы словно последние силы вытащили. Живот опять заворчал. — Ну, пойдем тогда, я тебя накормлю? — улыбнулся ласково мне человек. — А потом решим, что делать дальше. Я тебе все расскажу… *** Так началась моя жизнь на стадионе психических покемонов в Шаффране. Хинси тут был лидером и жил на верхних этажах «пирамиды», в форме которой был выполнен стадион. Ежедневно он выполнял свои обязанности и проводил бои с тренерами, сюда приходящими. Почти всегда побеждал его Кадабра. Но больше всего Хинси полюбил проводить время со мной. Кажется, ему нравилось наблюдать за тем, как я пытаюсь адаптироваться в современном мире. Все эти многочисленные правила, обычаи и законы… Некоторые я признавал, некоторые соблюдать лишь приходилось. На неважные я плевал с пики стадиона. Пара походов в город, пара сотен столкновений с людьми решили дело с моей внешностью. Теперь у меня была целая грива красных волос, жестких, как проволока, остро-золотые глаза, тонкие губы и острые скулы. Мне нравился мой новый облик. Еще я оказался на голову выше Хинси, отчего ему пришлось покупать мне другую одежду. За это я притащил ему парочку подводных покемонов редких видов, когда они подплыли близко к берегу, и я смог их учуять. Хинси смешно покраснел, но принял дорогой подарок. Еще мы пытались выбрать мне имя, но я ни одно мне не нравилось, и все предложения я отклонял. Ни одно сочетание звуков мне не нравилось. В этом вопросе Хинси не смел настаивать. Однако и регистрацию в полиции мне пришлось отложить до появления этого скромного слова, обозначающего меня. Пока из собеседников у меня был только Хинси, а я — у него, так что мы звали друг друга на ты и не путались. Еще, что странно, когда я звал его по имени, Хинси краснел и отводил глаза. Я спрашивал почему так, но тот отговаривался какими-то невнятными причинами и искал повод сбежать. После третьей попытки я перестал пытаться. Кадабра так и не дал до себя дотронуться. Как и не дал притронуться к другим покемонам стадиона. Мне было обидно, я не раз ругался на этой почве с гипнотизером, но он стоял на своем — воровства на их стадионе не будет! Достаточно и того, что я позаимствовал абрис лица у их лидера. Ишь какие! Кстати, к людям я изменил свое отношение на корню. Эта раса — да , слабая, да, не имеющая каких-то особенных сил — была по-настоящему великой. Как люди стремились возвыситься, как не гнушались даже самых омерзительных методов… Такое упорство достойно похвалы, но не уважения. Уважение мне подарил Хинси. Его отношение ко мне. С каким трепетом он помогал мне освоиться в окружающем мире, терпеливо выслушивал мои оскорбления, сносил легкие тумаки и даже пытался защищать меня в меру своих сил. Не силой, но умом. Это безграничное терпение и странное, безосновательное доверие заставляли меня раз из раза успокаиваться и послушно выполнять все, что нужно. Сейчас я понимаю, что избежал большинства проблем именно из-за его своевременного вмешательства. Множество раз он прикрывал меня от прикосновений к покемонам в толпе, заставлял тренироваться не сразу менять свою облик, когда получу новую ДНК… В общем, я был благодарен ему по гроб жизни и намеревался отплатить ему тем же. Оборотень я или тварь неблагодарная?! Наша жизнь была спокойной и мирной, но все изменилось, когда в гости приехала его семья. Мать, отец и старший брат остановились в отеле рядом со стадионом — не захотели остаться. Уже тогда мне это показалось странным, но Хинси сказал, что все хорошо. Я ему поверил. Но на втором ужине, который вся семья по настоянию матери, степенной женщины за пятьдесят, проводила вместе каждый вечер, все вылезло. Словно нитки из криво сшитой одежды. — А кем вы приходитесь моему сыну? — просила глава семейства, отпив вина из бокала. Я оторвался от своего салата и удивленно посмотрел сначала на нее, а потом на Хинси. Тот покраснел и отвел взгляд. Глаза остальных членов семьи стали понимающе-брезгливыми. Но он выдавил из себя: — Друг. — А что, он тут живет? — до омерзения ехидно поинтересовался его братец, Элнис, работающий скромно главным бухгалтером в крупной фирме. Если бы я ответил, что больше негде, поднялся бы скандал. Я уже успел понять, что люди не любят признаваться, что у них нет дома, и не принимают в расчет, что даже человеческие особи могут жить и без каменного сооружения. Подобное относилось и к работе, поэтому я промолчал и предпочел вернуться к еде. Между тем родственники начали форменный допрос: в каких отношениях мы состоим, чем я занимаюсь, где вырос и учился… Вопросы становились все более наглыми, но никаким боком меня не задевали — все спрашивали почему-то у Хинси, который не мог сказать даже моего имени, просто потому как его у меня не было. Наконец, ужин закончился, и родственники были уверены, что я у Хинси странный друг, немой до кучи, живущий у него и за его счет. Под конец, когда старшее поколение покинуло стадион, Элнис задержался в дверях и жестко бросил: — Так давно не дают, что решил приживалку подобрать… Ну, поздравляю тебя, братец. Я захлопнул перед его носом дверь, чтобы Хинси больше не слышал и слова из того, что этот ублюдок там плетет. Он расстроился. И сильно. Когда я сделал шаг к нему, он быстро развернулся и убежал. Но мне было слишком интересно, чтобы оставить его сейчас. Так что я направился за ним. Для удобства приняв облик Аркнайна. У такого тела нюх всяко лучше. Хинси нашелся в своей комнате, почему-то в шкафу. Сидел поджав под себя ноги и плакал. Увидев меня, он только глубже затолкался в шкаф. Я вздохнул и превратился обратно в меня-настоящего. Он перепугался так, что мне пришлось для его спокойствия закрыть шкаф от греха подальше. По ту сторону шуршание прекратилось. — Ты чего? — спросил я, скребясь в дверцу. — Расскажи, что случилось? Хинси всхлипнул сдавленно, явно боясь, что я вновь ему на глаза покажусь, но послушно ответил. Оказывается, отношения с семьей у него не очень (это я заметил и сам), потому что его в тринадцать лет застукали с парнем. Еще оказывается, такие отношения у людей не в чести, и таких «однополых» не любят. Я не выдержал и все-таки залез в шкаф. Хинси вздрогнул. — И ты из-за этого убиваешься? — спросил я удивленно. — Не совсем, — признался парень, но выпытывать из него что-то еще было бы просто некультурно. А я теперь оборотень культурный. На этом я решил закончить. Теперь меня заинтересовал вопрос, над которым я раньше не задумывался. А кто нравится мне? В теории я знал, как и что происходит между людьми, но пробовать мне мысли не приходило. До этого момента. Хинси замер под моим оценивающим взглядом, словно маленький Пикачу перед Севипером. А мне показалось, что уже знакомый Хинси стал абсолютно другим. Глаза, как у всех псайкеров, черные, будто ночь, сейчас показались звездным небом. Взлохмаченные волосы прямым водопадом падали на плечи. Губы даже захотелось попробовать… Я встряхнулся и сбросил наваждение. Хинси вздрогнул. Мне показалось, что сейчас лучше действительно уйти. Так что неловко улыбнувшись, я поднялся с колен и отошел от шкафа. — Я пойду, прогуляюсь по городу. — Но уже поздно, — робко попробовал возразить Хинси, но наткнулся на мой взгляд, полный замешательства, и замолк. Мне действительно стоит прийти в себя. О том, чего мне вдруг захотелось, лучше бы промолчать. А еще лучше вообще забыть о таком явлении. Я быстро покинул комнату, а после и стадион. Ночной воздух был чист, со всех сторон на человеческий слух давила тишина. Я передернул плечами и быстрым шагом направился к берегу. Волны, лижущие песчаный пляж, действовали на меня успокаивающе. Возле небольшого утеса меня встретили Сквиртлы. Те самые, которые помогли мне в тот раз выбраться на берег. Я улыбнулся знакомым и сел прямо в одежде к ним в заводь. — Хорошая ночь, — подобрался ко мне Сквиртл и прижался панцирем к моему боку. — Да, — я подавил волну трансформации. Сейчас мне хотелось сохранить чисто-человеческий разум, чтобы разобраться в себе и своих чувствах. Точно. Хинси. Как он меня и учил, я начал думать и разбирать ситуацию. Я сижу в луже со Сквиртлами почему? Потому что я сбежал из дома. Потому что там Хинси. Потому что он мне понравился. Потому что я им залюбовался. Потому что я захотел его поцеловать. А этого я еще никогда не хотел. Смешно. Я испугался, и как маленький Пичу сбежал прочь в свою норку. Я поднялся и досадливо цыкнул на мокрые штаны. Хинси меня прибьет! Сзади послушались чьи-то шаги. Я обернулся и увидел Элниса, все в том же костюме и нелепой прической застрявшего в прошлом веке рокера. И с каких пор это стало для меня мерилом для человека? Уже судить начинаю. Опять досадливо цыкнув, я кивнул ему в приветствии и все так же молчаливо спросил, что он тут делает. Говорить мне почему-то не хотелось, а своим желаниям я привык потакать. — Знаешь, — начал он довольно зловеще, подходя ко мне ближе, — я всегда завидовал брату. Он сказал родителям, что гей, и свалил из дому как только смог. А я так не смог! После того как мать потеряла своего любимчика, она взялась за меня. Да мне ни шагу теперь нельзя ступить, иначе все — конец: мать схватится за сердце, отец сопьется, и наступит конец света! Не в буквальном смысле, конечно. Но ты меня понял… Он ненадолго замолчал, переводя дыхание. Пока он вел свой экспрессивный монолог, размахивая руками, я старался не двигаться: мало ли, вдруг набросится. — В общем, что я хотел сказать, — Элвин посмотрел мне в глаза и глубоко вздохнул. — Я хотел сказать, что несмотря на мои слова, я рад за брата. Да, он немного… ну очень много, ладно, странный, но он очень смелый. И я рад, что он нашел свою любовь. Честно. Мои брови взметнулись вверх. Это в кого это Хинси влюбился? А не придется ли мне делиться, часом? Я свое отдавать категорически не намерен. Заметив мой хищный прищур, парень поежился и отошел на пару шагов от меня, сидящего на песке с мокрой задницей и… ревнующего? — Только не говори, что вы еще не… — он сделал неопределенный жест рукой, намекающий на наличие отношений. Я удивленно потряс головой. Нет, мы «не». Да с чего он взял вообще?! — Так вы что, действительно друзья? — Элвин удивленно почесал бровь и хмыкнул. — А я-то думал, что Хинси так смущается… И что же ты теперь о нем думаешь? — Да ничего такого, — пожал плечами я, вгоняя в ступор братца. — Т-ты говоришь?! — в ночной тишине это прозвучало особенно громко, поэтому Элвин приглушил голос и продолжил уже значительно тише. — И ты все это время молчал? Я махнул рукой на его удивление. Я отвлекся от темы. Я о Хинси думал. Так значит та реакция была от того, что я узнал о том, что он любит парней. Откровенно говоря, если бы я был человеком, я бы даже понял, что любит он не парней, а конкретно меня. А еще бы разозлился бы… и, согласно тем реакциям, что я мог наблюдать за его семьей, разорвал бы с ним дружеские отношения. Но я не человек. И доходит до меня гораздо медленнее. Я почесал свою гриву. И что теперь делать? Я убежал. Он наверняка решил, что я его бросил и больше не вернусь. Но Хинси же не будет творить глупости. Это же Хинси. Глупости творю я, а он их как-то решает… Приду и все ему объясню. Он все поймет. — Ладно, мне надо что-то передать Хинси? Извинения или что-то типа того? — спросил я, поднимаясь с песка. Элвин замялся. Но когда я уже покинул берег, попросил: — Скажи, что я рад за него. Да и за вас тоже. — Как хочешь. С этими словами я скрылся в кустах. В город бежал уже я-Аркнайн. До стадиона путь не занял и пары минут. Я быстро забежал в дом и направился на запах Хинси. Он нашелся в том же шкафу. В луже из своих слез и соплей. Парень уже даже не всхлипывал, а безучастно смотрел в пустоту. Когда дверка открылась, он неохотно перевел взгляд на меня. Еще пару секунд он соображал, кто я вообще и что тут делаю. Наконец в его взгляде я увидел узнавание, а потом откровенный страх. Что?! Я даже не Сивипер, чтобы меня бояться. Но Хинси вскрикнул и подскочил в своем шкафу. Тот оказался не слишком удобен для восемнадцатилетнего парня, и Хинси стукнулся о заднюю стенку, шарахнулся ко мне и вывалился из шкафа. Прямо мне в лапы. Где парень замер и затих. — Зачем вернулся? Тоже говорить, что это противоестественно. Валяй, — Хинси отстранился и сел, привалившись к стенке спиной. Я смотрел на него и не узнавал. Где тот Хинси, который смеялся, когда я превращался в новых покемонов в первый раз и пытался освоиться с конечностями? Где тот Хинси, глаза которого удивительно сверкали, когда мы гуляли по берегу и играли с семейством Сквиртлов? Зашуганный мальчишка с затравленным взглядом. Я протянул к нему руку и коснулся его щеки, огладил скулу и линию подбородка. Он поднял на меня почти безумный взгляд. Я коварно улыбнулся. — А с чего ты решил, что я буду против. — Но ты ведь… — Я ведь не человек. До меня все доходит, как до Жирафарига. Прошу только прощения, что не понял сразу. Хинси недоуменно моргнул, а потом как-то истерично хихикнул. — Так… Так ты не злишься? — спросил он удивленно. — На что? Ты ведь знаешь, что ты мне любой нужен. А пока пошли, посидим на кухне, выпьем чай и переживем этот сумасшедший вечер. Хинси слабо улыбнулся и, опираясь на стенку, поднялся на ноги. Уже у двери я вспомнил, о чем хотел рассказать, и поймал его за рукав. Парень немного резко обернулся. Я сглотнул. Как он меня учил? Хочешь что-то получить — начни с отдаленно-нужной темы. — Я тут твоего брата встретил. Он сказал, что ты… — Что бы он не сказал, он соврал! — тут же испуганно открестился Хинси, бледнее. — Правда? — я якобы скорбно покачал головой. Хинси абсолютно не умеет врать и скрывать свои эмоции. И я зная, что искать… У него не было и шанса. —Представляешь, а я заметил сегодня кое-что просто возмутительное! — И что же? — начиная уже сильно дергаться от волнения, спросил парень, на всякий случай отходя от меня мелкими шажками подальше. Я быстро прижал его к стене и перекрыл руками пути побега. Хинси громко сглотнул и замер, глядя в мои глаза. — Я заметил сегодня, что я не хочу тебя делить ни с кем, что мне дороги твои улыбки, что не хочу видеть, как тебе больно, что готов бороться за твой счастливый взгляд и еще много «что»… — я замолчал, чтобы успокоить забившееся от волнения сердце. В коридоре повисла тяжелая тишина. Хинси просто моргал и тупо слегка потряхивал головой, будто пытаясь избавиться от галлюцинаций, отчего выпавшие из хвоста черные прядки щекотали меня, уткнувшегося ему в шею. От его запаха у меня начало даже немного сносить крышу. Ощущать его пульс под губами было чересчур волнительно. — Это было самые тяжелые слова, какие я только произносил в своей жизни, — я шумно выдохнул ему в шею и куснул за нежную кожу, парень вздрогнул. — А сейчас я скажу еще кое-что. Будь моим, Хинси. Я отстранился и посмотрел ему в блестящие звездные глаза. На шее у него растекалось темное пятно. У Хинси такая тонкая кожа: чуть надави, и уже синяк. Парень робко улыбнулся и подался вперед, целуя меня. Самое смешное, что я тоже… Еще никогда не целовался. Но знаний об этом просто завались: люди вообще любят это и часто занимаются, а я, воруя облики, ворую и немного знаний. — Буду, — оторвавшись друг от друга, прошептал Хинси. — Кстати, — улыбаясь, добавил я. На душе запорхали бабочки, — твой брат передавал, что очень за тебя рад. Да и вообще за нас. — Элвин? — вытаращился Хинси. — Это точно был он? — Ну, больше некому было поставить мне мозги на место. Сквиртлы не в счет. — Я в это не верю! — Ну и не верь. Но ты задолжал мне чай. — А ты мне — сердце...