Метка

Максвелл улыбался, когда его спрашивали про метку. Болит ли она? Доставляет неудобства? Он смеялся и махал рукой, мол, всё хорошо, не беспокойтесь. Но никто даже не догадывался насколько больно Вестнику. Метка пожирала его, высасывала все жизненные силы. Казалось, что рука постоянно находится в пылающем огне. Зеленое пламя кусало Инквизитора за кончики пальцев и дарило глубокие поцелуи в центр ладони. Каждую ночь Тревельян просыпался в холодном поту. Максвелла преследовали кошмары. После такого сон сразу же пропадал. Вестник, бурча под нос как старик, спрыгивал с кровати и направлялся во двор тренироваться. А на утро, сонный и злой, он шёл к своим врагам, жаждая почувствовать на клинках кинжалов их кровь. Ночь для Тревельяна превратилась в настоящее испытание. Но все резко поменялось, когда к Инквизиции присоединился Дориан. Максвелл любил держать тевинтерца за руку, когда их никто не видит. Холодная кожа Павуса заглушала боль от метки, оставляя после себя мгновения блаженства Вестнику. Ему было настолько хорошо, что мужчина в порывах счастья зацеловывал Дориана. Маг смеялся, отбивался, прося больше не проявлять «телячьи» нежности. Тревельян на такие заявление лишь хитро ухмылялся. Он-то знал, что как только Скайхолд застилал ночной покров, а его посещали ночные кошмары, тевинтерец брал Вестника за ладонь и мягко прикасался губами прямо в зеленый разрыв. Максвелл чувствовал пальцы Павуса и его горячее дыхание. Но мужчина молчал. Не хотелось нарушать этот ритуал. Однажды ночью Вестнику было особенно тяжело. Метка нещадно жгла и слабо сияла в темноте. Моления Андрасте и Создателю не спасали от мучений. Рядом тихо посапывал Дориан. Инквизитор аккуратно приблизился к магу, шипя, забросил руку на Павуса и осторожно взял ладонь возлюбленного. Тревельян не сразу заметил, как чужие пальцы переплелись с его. На лице моментально образовалась легкая улыбка. Поцелуй в плечо, голова на подушке, глаза закрыты. А метка… Она даже перестала сиять, не то что болеть. Последующие дни жгучая боль от метки перестала терзать Вестника. Максвелл крепко спал, больше смеялся и радовался простым мелочам, не улыбался натянуто гостям, — он просто наслаждался всем миром. А всего-то и нужны были лишь пара касаний холодной кожей.