Оазис

Рано или поздно это должно было произойти. Огромная волна разнообразных чувств накрыла меня с головой, и я сам, без принуждения, был готов в них утонуть. Как я раньше мог жить без этих прикосновений? Пошлые мокрые поцелуи обрушились на мою шею, полностью, исключая возможность увернуться от них. Да и зачем? Я ведь так долго ждал этого, что бежать теперь бессмысленно. Вся моя жизнь состояла из сплошных противоречий и после смерти ничего не изменилось. Сильные ловкие руки пытались стянуть с меня рубашку, что не получалось ввиду моей нерасторопности, но, видимо, он не собирался отступать от своего, и я наконец-то поддался на его бессловесные уговоры. В конце концов, избавившись от тесной, неудобной рубашки, я в полной мере ощутил то, чего мне так недоставало долгое время. Его потное горячее тело сильнее прижалось ко мне, заставляя меня громко застонать от возбуждения, которое незамедлительно расползлось, словно ток по оголённым проводам. Почему я всегда так много думаю? Ни один день не проходит без того, чтобы я не думал о прошлом, пытаясь понять, что и как пошло не так, где мы допустили непростительную ошибку и как долго мы ещё будем расплачиваться за неё. Как много мне придётся заплатить, чем ещё я должен пожертвовать, чтобы вернуться к нормальной жизни? Сколько людей мне придётся потерять? И наверняка он знает, о чём я думаю слишком долгими, а теперь ещё и холодными вечерами, знает, но ничего сделать не может, и это его изничтожает. Но в скором времени он в полной мере ощутит ту боль, которая уже разрывает моё бьющееся сердце на части. Что я должен сделать, чтобы избавить его от всех мучений? На протяжении всей моей недолгой жизни всё сводилось к той последней ночи, которая должна была зачеркнуть все мои страданья и весь позор, который я навлёк на окружающих меня людей. Иногда я начинаю понимать прошлого себя, но воспоминая вызывают у меня только нервную усмешку. Смерть уже давно ничего не меняет. Наконец закончив терзать мою шею, он удобнее устроился меж моих ног и переключил своё внимание на мои губы. Мне всегда нравилось целоваться с ним, но сейчас это удовольствие перестало быть лишь плодом моего воображения. Теперь после каждого столкновения носами, мучительно-нежных укусов и попыток Саймона протереть дыру в моём рту, низ живота пронзало сладкой судорогой, извещающей о том, что его прикосновения не игра моих фантазий. Так непривычно после нескончаемо долгой зимы сразу окунуться в тёплое сладкое лето. Он никогда не любил слишком долгие прелюдии, не знаю: связано это с его прошлыми привычками или нетерпеливым темпераментом, но после нескольких сухих поцелуев куда-то в район ключиц, он резко разводит мои ноги ещё шире, заставляя обвить ими его талию. Мой нетерпеливый Саймон, куда ты так торопишься? Если в будущем мне уготован определённый отрезок времени, то всё это время я хочу провести с тобой в нашем доме, никогда не покидая нашу постель. Я никуда не убегу. Я никогда не перестану рисовать глупые картины, донимать тебя глупыми указаниями, вопросами. Никогда не перестану любить тебя. Немного сильнее я сдавил его талию ногами и аккуратно взял его лицо в ладони, неотрывно смотря ему в глаза, призывая немного умерить пыл. И это имеет определённый успех, ибо его дыхание чуть выравнивается, а руки перестают до боли сжимать моё бедро. – Извини, я опять немного увлекся, – тихо усмехнулся он куда-то мне в шею, конечно не чувствуя за собой никакой вины. Дурак. – Для меня это как глоток воды после многодневной жажды, я всё пью-пью, а остановиться никак не могу, прекрасно понимая, что, если не остановлюсь, это убьёт меня. Ничего не отвечая, я сильнее прижимаю его голову к своей груди, впиваясь в его густые тёмные волосы руками. Да и что я могу сказать, когда от его сбивчивого шепота начинает заплетаться язык, потеть ладони и густой едкий туман застилает рассудок, полностью лишая воли и тем более сил, чтобы хоть как-то донести пару несложных предложений до адресата. В обволакивающей тишине комнаты едва ли можно было уловить хоть звук присутствия двух человек, которые неподвижно лежали на кровати, думая каждый о своём. Но все их мысли неизменно текли лишь в одном направлении, вот уже долгое время они, обтекая все трудности переживании и проблемы, приводят их в одно русло – друг к другу.