Твоя рука - в моей

В базе значилось, что доктор Леонард Маккой вернулся на Землю после трёхмесячной экспедиции два дня назад. Данные Спок сверял лично. Но судя по удивлённому выражению лица доктора, открывшего дверь, он ещё и отдышаться не успел после перелёта — а тем более не ждал гостей. — Проходи, — кивнул доктор без лишних слов, приглашая его войти. — Не подозревал... Я и не рассчитывал, что ты знаешь о возвращении миссии, но, наверное, зря я так, да? Леонард не рвался в эту экспедицию — и дело было отнюдь не в его вечном ворчании, что «ему нечего делать в космосе». Теперь у него было гораздо меньше причин туда соваться — это Спок понимал прекрасно. Тем не менее, Леонард согласился лететь — и это была ещё одна вещь, которую Спок чувствовал так, как если бы принимал решение сам. Он выглядел уставшим — и дело было отнюдь не в седине и не в осунувшейся фигуре, — но в выражении лица, которого Спок не припоминал за Леонардом. Даже когда они потеряли Джима. — Что, путешествие не пошло мне на пользу? — он усмехнулся, угадав направление взгляда Спока. — Старикам в космосе не место, — Леонард подвинул ему стакан (с водой, «я помню о твоих пристрастиях, не впал ещё в маразм, удивлён?») и тяжело опустился в кресло, — а я стар... Знаешь, Спок, я впервые осознал, что я действительно старик и с этим уже ничего не поделаешь!.. Вокруг его глаз резко очертились морщины. Спок молча взял в руки стакан, но глотка не сделал. — Спасибо, что навестил, — нарушил натужную тишину Леонард. — Извини, что сам тебя не разыскал, тут такой бардак... А, что уж!.. Извини. — Столь частые извинения от тебя заставляют меня поинтересоваться состоянием твоего здоровья. Тот рассмеялся вполголоса и мотнул головой: — Не растерял хватку. А что сказать? Я здоров, насколько это возможно в моём возрасте. Но вот ты выглядишь вымотавшимся. И если я поднимусь с этого кресла и достану свой трикодер... — Не стоит, я проходил плановое обследование. — Эти практиканты из Академии, которые вулканцев почти не видят? — фыркнул Леонард, и Спок приподнял бровь, уловив знакомые ворчливые интонации. — Нет уж, я тебя столько лет штопал... Справлюсь. — У меня никогда не было в этом сомнений, доктор Маккой, — торжественно произнёс Спок. Леонард поморщился и потёр ладонью лоб: — Врёшь ведь. А ещё «вулканцы не лгут». Сказочник, — он издал нервный смешок. — Доктор. — Хватит, твоя попытка заботиться скорее доведёт меня до сердечного приступа. Я здесь врач, в конце концов! Спок пододвинул стул и сел прямо напротив, в считаных сантиметрах от кресла. — У меня осталось не так много друзей, чтобы пренебрегать заботой о них, Леонард. Тот невидяще уставился на него. — Чёрт побери, Спок, — глухо выругался Леонард и протянул трясущуюся руку к стакану, но на полпути отдёрнул и стиснул ладони в замок — Где это видано? Хирург, у которого дрожат руки. Трезвый, но безнадёжно устаревший хирург, у которого дрожат руки... Он невесело усмехнулся: — Вот уж никогда не думал, что первым будет Джим. Спок нахмурился: до того момента Леонард наотрез отказывался говорить о Джеймсе Кирке, как о погибшем. — Иррациональная надежда оставила меня, а логика не приносит успокоения, — проговорил Леонард задумчиво, почти нараспев, с хрустом сжимая пальцы. Спок медленно поднял руки и перехватил его кисти. Сухие и холодные — неестественно холодные для человека и слишком холодные по вулканским меркам — автоматически отметил Спок, аккуратно разжимая скрюченные пальцы. Это не было слиянием — без него ему, может, удалось бы почувствовать лишь отголоски ярких эмоций, — но когда-то он доверил Леонарду Маккою свою катру, и это не могло не оставить следа. Если бы Спок пользовался человеческими метафорами, он бы сравнил ощущения с «сигналом бедствия». Леонарда всегда захлёстывало эмоциональными волнами, но сейчас он тонул под их шквалом. В одиночку, — почувствовал Спок горькую усмешку и едва не дёрнулся, ощутив, как его самого скрутило внутри. Нелогичный страх, нерациональная злость и обезоруживающая благодарность. Пальцы Леонарда облепили его ладони, как в судорогах. «Врачу, исцелися сам», — отозвалось то ли воображение, то ли воспоминание знакомыми интонациями. Может быть, сам Леонард? Доли секунды Спок размышлял, но в следующее мгновение вновь окунулся в чужие эмоции. «Неправильные, — он скорее чувствовал, чем успевал думать, — тщетные». Тоска, тянувшая в мрачные воспоминания. Повторяющиеся, словно замкнувшиеся друг на друга, страхи. Бессмысленное чувство вины. «Ты ничего не мог предугадать», — мысленно произнёс Спок. Нужно ли было касаться сознания друга, когда все ответы бурлили и кипели в его эмоциях? «Мы не могли спрогнозировать такого развития событий», — повторил он про себя, и чётко увидел, что заволакивающие разум и сердце чувства — его собственные. Почти неотличимые друг от друга в причудливом смешении. Велика ли неожиданность, что после стольких лет им было бы проще распознать эмоции друг друга, чем справиться с собственными? — задалась вопросом его всё ещё логичная половина. Велика ли неожиданность, что после стольких лет они научились друг у друга большему, чем знали до той первой, судьбоносной пятилетней миссии «Энтерпрайз»? Велика ли неожиданность, что теперь, без Джима, им обоим становилось всё тяжелее не думать и всё невыносимее думать о возможном одиночестве? Не по-вулкански размышлять о том, что неизбежно: лишняя трата сил и времени. Споку не нужны были кропотливые расчёты, чтобы знать о вероятностях: о том, что его ждало одиночество, можно было говорить со стопроцентной уверенностью. Должно быть, он слишком сильно погрузился в свой страх, — осознал Спок, вздрагивая от прикосновения разгорячённых ладоней. Он моргнул: на него тревожно и пристально смотрел Леонард, по-врачебному успокаивающе баюкая его кисти в своих руках. — Прошу прощения, доктор, — Спок нахмурился, успокаивая сбившееся дыхание. Леонард — живое отражение всех его скрытых и рвущихся эмоций — наклонился вперёд и неуклюже ткнулся лбом в лоб. — Чёртов ушастый гоблин, — он с шумом втянул воздух. — С твоим выражением лица... В гроб краше кладут! А мне не улыбается хоронить тебя во второй раз. — Если принять во внимание биологические параметры вулканцев, тебе не представится такой случай. Не уверен, считать ли такой расклад положительным или отрицательным фактором в свете межрасовой коммуникации. — Ещё пара твоих мудрёных терминов, Спок, и я пойду за аптечкой, — Леонард встретился с ним взглядом: находясь практически вплотную, Спок видел, как дрожат тёмные зрачки, затеняя прозрачно-синюю радужку. — Но будь спокоен, от меня ты так просто не избавишься. — Буду рад поспособствовать, — наконец ответил Спок, с усилием отметая назойливые статистические выкладки. — Признателен тебе за то, что тактично избавил меня от лекции на тему теории вероятности и — чего там ещё? Вулканской биологии? — Леонард невесело улыбнулся, неловко отстраняясь. — Было бы неплохо, если бы и мне не пришлось коротать свои дни в одиночку. — Не могу обещать, — Спок остановил его, сжав плечо, — но приложу все усилия.