Навсегда

После того, как они решились на это, их жизнь круто переменилась. Боевой клич сменился облегченным вздохом, когда перед ними открылись двери в убежище. - Не могу поверить, - шептал Томас, прижимаясь ночами к Ньюту, обвивая его ногами и прижимая к себе сильными руками хрупкое тело, - Ньют, мы живы. Мы все еще в Лабиринте, и никто еще не покинул нас. - Да, Томми, мы живы, - шептал в ответ тот, смешно шмыгая носом и поближе подвигаясь к своему бегуну, - Мы вместе. - Навсегда? Ньют молчал. А следующие его слова больно резанули Томаса по сердцу, оставляя шрам на всю его недлинную жизнь. - Не думаю, Томми. Спи. И они засыпали. - Ньют? – тяжелое дыхание после бега усложняло задачу кричать имя своего возлюбленного, - Ньют? Гриверы снова напали на них. Томас кричал. Кричал громко и надрывно. Но потом он заметил чье-то тело возле стены. - Ньют? – бегун, запинаясь, подполз к неопознанному телу, - Ньют? Ты слышишь меня? Он поворачивает лицо неопознанного человека к себе. Аккуратно, чтобы не повредить шею. И потом он понимает. - НЬЮТ! – Томас кричит, на что сбегаются некоторые ребята, - Ньют, ты мне нужен, НЬЮТ! Он сгребает неподвижное тело в охапку на своих руках и несет его в их убежище. «Никто не должен видеть». «Никто не должен слышать». «Никто не должен любить». И Томас рыдает над мертвым телом. Дыхание давно уже исчезло. Глаза остекленели. Но парень продолжал сжимать Ньюта в объятиях, перебирая золотые волосы и смотря в застывшее лицо. На нем не было боли. Только облегчение. И по ночам Томас слышал его голос. «Навсегда?» - «Не думаю, Томми. Спи». Вот все и закончилось. Через два дня Томас выходит из его убежища. Без Ньюта. Тот все еще лежит там. «Спи» - и легкий поцелуй в щеку. Ловля на себе взгляды сочувствия, парень лишь улыбается. - Он спит. Тереза широко раскрывает глаза и на секунду задерживает дыхание. - На твоей футболке кровь, Том. Бегун замедляет шаг. Останавливается. Оттягивает футболку, чтобы увидеть то, о чем говорила Тереза. - Но ничего нет, - недоумевает он. - Кровь. Вся твоя одежда в крови. А потом он замечает. И убегает в свой закуток, к Ньюту, в его объятия. Но когда он заходит, он понимает, что произошло. Ньют покончил с собой. Все тело в крови, а футболка неаккуратно задралась, обнажая распоротый живот. Томаса тошнит, снова и снова, а в перерывах между рвотными позывами он молится только ему одному известному Богу. «Стресс и утомленность». Вот и вердикт медаков. Томас шепчет «разбитое сердце», прежде чем выходит из убежища медаков, плетясь к своей импровизированной спальне. Аккуратно берет Ньюта на руки, как невесту. Выносит его из убежища, нашептывая «Навсегда». - Я люблю тебя, - он стоит на краю Обрыва, смотря на поддельное закатное небо, - Я люблю тебя. До луны и обратно. И целует Ньюта. Губы холодные и окаменевшие, но бегун делится с мертвецом своим теплом. - Я люблю тебя. Навсегда. Но ты... Ты не думаешь. Прощай. И он делает два шага к пустоте. Еще один рывок и он падает. Падает во Вселенную, забыв о всех невзгодах. Вместе с ним. - Томас!.. Томас открывает глаза. Моргает несколько раз, фокусируясь на лице над ним. Его снова мутит и он стонет. - Нет, Ньют, за что? - Что случилось? Ты кричал. Сон сдувает с Томаса после того, как он понимает, что руки, сжимающие его в этот момент, теплые. - Ньют. - Да. - Ньют. - Что? - Ньют. - Томми. - Ньют, - и бегун теряет сознание в заботливых руках вожака. Они вместе. Томас стал более молчаливым, но более чувственным. Он отказался от звания бегуна, только все время ходил рядом с Ньютом, сжимая своими длинными холодными пальцами теплые пальцы блондина. - Я люблю тебя. - До луны и обратно? Томаса мутит, но он отвечает. - Нет. Гораздо больше. И сегодня ночью они подарили себя друг другу. С чувственными стонами, горячими сухими поцелуями и краткими признаниями в любви. - Навсегда? Пауза. «Не думаю». - Не думаю, Томми. Спи. И все рушится.